— А все это делается потому, что сегодня ты ужинаешь с Мастером и его гостями. Я надеюсь, ты будешь пристойно себя вести. Говори только тогда, когда должна, веди себя тихо и вежливо, мило улыбайся и никогда не отвечай «не знаю», если кто-нибудь задаст тебе вопрос.
Она натянула лучшее платье на тощее тело Лиры, поправила его, выудила из захламленного ящика стола обрезок красной ленты и принялась расчесывать ее волосы жестким гребнем.
— Если бы меня предупредили пораньше, я бы потщательнее вымыла твои волосы. М-да, это скверно. Если они не будут приглядываться… Вот так. Теперь постой ровно. Где твои лакированные туфли?
Пять минут спустя Лира стучалась в двери жилища Мастера, мрачного величественного здания, обращенного фасадом на Четырехугольник Йексли, а задней стороной — в Библиотечный Сад. Пантелеймон, превратившись в горностая, тоже для вежливости постучался где-то на уровне ее ноги. Дверь открыл личный слуга Мастера Коузинс, давний враг Лиры; но сейчас оба понимали, что настало время перемирия.
— Миссис Лонсдейл сказала, что мне велено прийти, — проговорила Лира.
— Да, — ответствовал Коузинс, делая шаг в сторону. — Мастер сейчас в гостиной.
Он провел ее в просторную комнату, из которой открывался вид на Библиотечный Сад. Последние лучи солнца проникали в комнату через просвет между Библиотекой и Башней Палмера и освещали мрачные картины и темное серебро, которое коллекционировал Мастер. Гости тоже были освещены, и Лира поняла, почему они не отправились ужинать в Зал: трое из них были женщинами.
— А, Лира, — молвил Мастер. — Я очень рад, что ты пришла. Коузинс, нельзя ли принести каких-нибудь некрепких напитков? Госпожа Ханна, думаю, вы с Лирой незнакомы… Это кузина Лорда Азраэля.
Госпожа Ханна Рельф была главой женских колледжей, престарелой седовласой леди, чьим деймоном была мартышка. Лира как можно вежливее пожала ей руку, а затем была представлена другим гостям, которые, как и госпожа Ханна, были Мудрецами из других колледжей и не представляли особого интереса. Наконец, Мастер подошел к последнему гостю.
— Миссис Коултер, — сказал он, — это наша Лира. Лира, подойди и поздоровайся с госпожой Коултер.
— Здравствуй, Лира, — произнесла миссис Коултер.
Она была молодой и красивой. Ее щеки обрамляли блестящие черные волосы, а деймоном была золотистая обезьянка.
— Надеюсь, за обедом ты сядешь рядом со мной, — сказала госпожа Коултер, освобождая Лире место на диване. — Я не привыкла к великолепию жилья Мастера. Ты должна научить меня держать нож и вилку.
— Вы — женщина-Мудрец? — спросила Лира. Она относилась женщинам-Мудрецам со свойственным обитателю Джордана презрением: есть такие люди, но, к ним, бедняжкам, невозможно относится более серьезно, чем к ряженым. С другой стороны, госпожа Коултер не была похожа на женщин-Мудрецов, которых Лира видела раньше, и, конечно же, не была похожа на двух других серьезных пожилых посетительниц. Лира задала вопрос, ожидая услышать «нет» в ответ, ведь госпожа Коултер излучала такое обаяние, что Лира была совершенно очарована. Она не могла отвести от неё глаз.
— Не совсем, — ответила госпожа Коултер. — Я — член колледжа госпожи Ханны, но, как правило, вся моя работа идёт вне Оксфорда… Расскажи мне о себе, Лира. Ты всегда жила в Джорданском колледже?
За пять минут Лира рассказала ей всю свою полудикую жизнь: любимые маршруты по крышам, сражение на глиняных склонах, о том, как она и Роджер поймали и зажарили грача, и что они хотят угнать бродяжью узкодонку и поплыть на ней к Абингтону, и так далее. И (осмотревшись вокруг и понизив голос) она рассказала об их проделке с черепами в склепе.
— А призраки явились, правда-правда, они явились в мою спальню без голов! Они не могли говорить, только булькали, но я и так знала, чего они хотят. На следующий день я спустилась и положила монеты на место. Иначе они, скорее всего, убили бы меня.
— Тебя не страшат опасности, верно? — восхищенно спросила госпожа Коултер. Они уже сидели за столом, как Лира и надеялась, рядом. На Библиотекаря, сидевшего с другой стороны, Лира не обращала никакого внимания и говорила только с госпожой Коултер.
Когда дамы отправились пить кофе, Госпожа Ханна спросила:
— Скажите мне, Лира, собираются ли они посылать Вас в школу?
Лира смутилась.
— Я не… Я не знаю, — сказала она, и добавила для надежности. — Наверное, нет.
— Я не хочу доставлять им неудобства, — продолжала она, добавив уважения в голосе, — или вовлечь их в расходы. Думаю, будет лучше, если я буду жить в Джордане и заниматься с Мудрецами, когда у них выпадет свободная минутка. У них иногда бывает свободное время.
— А ваш дядя, Лорд Азраэль, имеет какие-либо планы на Вас? — спросила вторая леди, которая была Мудрецом в другом женском колледже.
— Да, — ответила Лира, — надеюсь. Только не в школу. Он собирается взять меня на Север, когда он отправиться туда в следующий раз.
— Я помню, он говорил мне, — сказала госпожа Коултер.
Лира моргнула. Женщины-Мудрецы едва заметно напряглись, однако их деймоны, видно хорошо выдрессированные или просто ленивые, лишь обменялись взглядами.
— Я встретила его в Королевском Арктическом институте, — продолжала госпожа Коултер. — Отчасти эта встреча стала причиной, по которой я сегодня здесь.
— Вы тоже исследователь? — удивилась Лира.
— В некотором роде. Я была на Севере несколько раз. В прошлом году я провела три месяца на Острове Гренландия, изучая Аврору.
После этих слов, весь мир для Лиры перестал существовать. Она благоговейно глядела на госпожу Коултер и с увлечением слушала её рассказы о постройке иглу, охоте на тюленей, переговорах с Лапландскими ведьмами. Две других дамы не могли рассказать что-нибудь настолько захватывающее и сидели молча, пока не вошли мужчины.
Позже, когда гости уезжали, Мастер попросил Лиру остаться.
— Я хотел сказать тебе пару слов. Иди в мой кабинет, дитя, садись там, и жди меня.
Озадаченная, усталая и возбуждённая одновременно, Лира послушалась. Дворецкий Коузинс впустил её и многозначительно оставил дверь открытой так, чтобы её было видно из зала, где он помогал гостям надевать пальто. Лира хотела посмотреть на госпожу Коултер, но ей не повезло. Мастер вошёл в кабинет и закрыл дверь.
Он тяжело сел в кресло у камина. Его деймон перепорхнул на спинку кресла и уселся в изголовье, уставив свои старые, с набрякшими веками глаза на Лиру. Лампа мягко зашипела, и Мастер начал говорить:
— Лира, ты разговаривала с госпожой Коултер. Тебе понравилось то, что она говорила?
— Да!
— Она — прекрасная леди.
— Она супер. Лучше всех, кого я знаю.
Мастер вздохнул. В черном костюме и черном галстуке он был ужасно похож на своего деймона, и внезапно Лире пришла в голову мысль, что однажды, очень скоро, он будет похоронен в склепе под часовней, и художник выгравирует его деймона на медной пластинке гроба, и их имена будут написаны рядом.
— Я должен был поговорить с тобой раньше, Лира, — сказал он, помолчав. — Я собирался сделать это когда-нибудь, но оказалось, что время идёт быстрее, чем я думал. Ты была в безопасности здесь, в Джордане, моя дорогая. Я надеюсь, что ты была счастлива. Тебе было трудно повиноваться нам, но мы очень тебя любим, и никогда не считали тебя плохим ребенком. В твоем характере много добродетели и чистоты, и решительности тоже. Тебе понадобятся все эти качества. Я хотел бы защитить тебя от событий, происходящих в большом мире, удерживая тебя здесь — я имею в виду, в Джордане — но отныне это невозможно.
Она уставилась на него. Он, что, хочет её отослать?
— Ты знаешь, что когда-нибудь тебе придется идти в школу, — продолжал Мастер. — Кое-чему мы тебя научили, но не хорошо и не систематически. Наше знание — другого рода. Ты должна знать вещи, которым не способны научить пожилые люди, особенно в том возрасте, в котором ты теперь находишься. Ты должна иметь это в виду. Кроме того, ты не ребенок слуги; мы не можем отдать тебя на воспитание в городское семейство. Они могли бы позаботится о тебе, но тебе нужно другое воспитание. Как видишь, Лира, часть твоей жизни, принадлежащая колледжу Джордан, заканчивается.
— Нет, — сказала Лира, — я не покину Джордан. Мне здесь нравится. Я хочу остаться здесь навсегда.
— В молодости считаешь, что всё будет длиться вечно. К сожалению, это не так. Лира, пройдет пара лет, и ты станешь девушкой. Молодой леди. И поверь мне, тогда ты не будешь думать, что колледж Джордана — самое лучшее место.
— Но это — мой дом!
— Это был твой дом. Но теперь тебе нужно другое.
— Только не школа. Я не пойду в школу.
— Тебе нужно женское общество. Женское руководство.
Слово «женский» ассоциировалось у Лиры только с женщинами-Мудрецами, и она непреднамеренно скорчила гримасу. Быть сосланной из великолепия Джордана, блеска и известности его мудрости, в мрачный кирпичный пансион колледжа в северный конец Оксфорда, с неряшливыми женщинами-Мудрецами, пахнущими капустой и нафталином, как те две на обеде!
