За этим разговором скрывалось то, о чём они никогда не говорили — о краткости их жизни по сравнению с жизнью людей. Галатешпианцы жили девять-десять лет, редко больше, а Тиалис и Салмакии было уже по восемь. Они не боялись старости — Галатешпианцы умирали здоровым, в расцвете сил, внезапно, а детство у них было коротким, но по сравнению с их жизнью, жизнь Лиры простиралась настолько далеко в будущее, насколько жизнь ведьмы превышала жизнь самой Лиры.
Шевалье вернулся в Колледж Св. Джерома и начал составлять сообщение Лорду Року, чтобы послать его по звёздному резонатору.
Но в то время как Тиалис встречался с Салмакией, Председатель послал за Отцом Гомесом. В его кабинете они полчаса вместе молились, после чего Отец МакФайл даровал молодому монаху превентивное прощение, после которого убийство им Лиры перестанет считаться убийством. Отец Гомес просто преобразился: даже его глаза сияли от переполнявшей его убеждённости.
Они обсудили практические вопросы, деньги и прочее, после чего Председатель сказал: «После того как вы выйдете отсюда, Отец Гомес, вы будете полностью, навсегда, абсолютно отрезаны от нас и лишены нашей помощи. Вы не можете вернуться, мы никогда не свяжемся с вами. Лучший совет, который я могу вам дать — не ищите девочку. Это вас выдаст. Вместо этого, ищите искусительницу. Идите за ней, и она приведёт вас к девочке.»
— Она? — Отец Гомес был в шоке.
— Да, она, — сказал Отец МакФайл. — Это всё, что мы смогли узнать от алетиометра.
Мир, из которого придёт искусительница — странный мир. Вы увидите много такого, что удивит и шокирует вас, Отец Гомес. Не позволяйте странностям отвлекать вас от священной задачи, стоящей перед вами. Я верю, — добавил он ласково, — в силу вашей веры. Эта женщина движется, ведомая силами зла, к месту, где она, в итоге, может встретить девочку и соблазнить её. Так случиться, конечно, если мы не сможем убрать девочку оттуда, где она находится сейчас. Это остаётся нашим первым вариантом. Вы, Отец Гомес, наш единственный залог того, что если даже если этот план провалится, адские силы всё-таки не победят.
Отец Гомес кивнул. Его деймон, большой зелёный переливающийся жук, заскрежетала крыльями.
Председатель открыл ящик стола и протянул молодому монаху сложенные бумаги.
— Здесь всё, что мы знаем об этой женщине, — сказал он, — о мире, из которого она пришла, и о месте, где её видели в последний раз. Прочитайте это тщательно, мой дорогой Луис, и ступайте с моим благословением.
Он никогда раньше не называл Отца Гомеса по имени, и тот заплакал от счастья, получив от Председателя прощальный напутствующий поцелуй.
Глава семь. Мэри, в одиночестве[26]
Почти в это же время искусительница, за которой предстояло последовать отцу Гомесу, сама подвергалась искушению.
— Спасибо, нет, нет мне больше не надо, честное слово, — тщетно сопротивлялась Мэри Малоун попыткам пожилой пары дать ей больше еды, чем она могла бы унести.
Происходило это в оливковой роще, где бездетные старики жили в одиночестве.
Увидев среди серебряно-серых деревьев Спектров они перепугались, однако когда Мэри Малоун появилась на дороге, неся свой рюкзак, Спектры, испугавшись, уплыли восвояси. Пожилая пара, тепло приветствовав Мэри в своем фермерском домике, увитом виноградом, буквально завалила ее провизией и теперь не хотела отпускать.
— Я должна идти, — повторила Мэри, — спасибо, вы были очень добры, но я не могу… ну хорошо, еще немножко сыра, благодарю…
Они несомненно видели в ней талисман против Спектров. Хотела бы она, чтобы это было так. За ту неделю, что Мэри провела в Циттагейзе, она видела достаточно опустошения, уничтоженных Спектрами взрослых и одичавших детей, чтобы проникнуться ужасом к этим бесплотным вампирам. Все, что она знала, это то, что они улетают при ее приближении, но она не могла остаться с каждым, кто этого хотел, поскольку ей надо было двигаться дальше.
Она нашла место для последнего кусочка козьего сыра, завернутого в виноградные листья, еще раз улыбнулась, поклонилась и напоследок напилась из ручейка, журчащего между серых камней. Затем, повторяя жест стариков, сложила ладони вместе, и, решительно отвернувшись, зашагала прочь.
Выглядела она куда более решительной, чем ощущала себя. Последнее общение с теми сущностями, которых она называла теневыми частицами, а Лира — Пылью было с помощью компьютера, который она, следуя их инструкциям, уничтожила. Теперь она пребывала в замешательстве. Они сказали ей пройти через окно в том Оксфорде, где она жила, Оксфорде мира Уила, что она и проделала, оказавшись ошеломленной и потрясенной этим необычным другим миром. Теперь ей предстояло найти девочку и мальчика и сыграть роль змея, что бы это ни значило.
И она ходила, высматривала, выспрашивала, но ничего не нашла. Теперь, удалившись на некоторое расстояние от оливковой рощи, Мэри подумала о том чтобы поискать совета.
Как только Мэри оказалась на достаточном, чтобы не быть потревоженной, расстоянии от маленькой фермы, она села под сосной и открыла рюкзак. На дне, завернутая в шелковый платок, лежала книга, которой она владела уже двадцать лет: комментарии к китайскому методу предсказания — И-цзин.
Она взяла ее с собой по двум причинам. Одна была сентиментальной: эту книгу дал ей дедушка, и она много раз пользовалась ей в школьные годы. Вторая состояла в том, что когда Лира первый раз появилась в ее лаборатории, она спросила «Что это?» и показала на плакат на двери с изображением символов И-цзин. Немного позднее, в процессе своего впечатляющего общения с компьютером, Лира выяснила (так она утверждала), что у Пыли есть много способов общения с людьми, в том числе и этот метод из Китая.
Так что во время своего поспешного отбытия из своего мира Мэри Малоун захватила с собой «Книгу перемен», как ее называли, и маленькие стебли тысячелистника, которые она использовала для гадания. Теперь настало время использовать их.
Она расстелила шелк на земле и начала действо разделения, подсчета и складывания, которым она так часто занималась будучи страстно любознательным подростком, но едва ли когда-нибудь с тех пор. Она почти забыла, как это делается, но вскоре ритуал восстановился в памяти, а вместе с этим пришло то ощущение спокойствия и концентрированного внимания, которое играет такую важную роль при разговоре с Тенями.
В конце концов она получила числа из которых складывалась искомая гексаграмма: группа из шести сплошных и прерывистых линий, после чего Мэри принялась за толкование результата. Это было непросто, потому, что «Книга» изъяснялась весьма туманно. на прочла:
Направляйся на встречу
За пищей и поддержкой
По счастливому случаю.
Наблюдай за всем, как тигр
С ненасытным желанием.
Звучало обнадеживающе. Она продолжала читать, следуя по запутанному лабиринту комментария, пока тот не привел ее к следующему:
Остановись, это горы; это тропа;
это значит камешки, двери и проходы в горах.
Ей пришлось призадуматься. Упоминание о проходе напомнило ей то таинственное окно, через которое она проникла в этот мир, первая же фраза, похоже, говорила о том, что ей надо карабкаться наверх.
Заинтригованная и воодушевленная одновременно, Мэри уложила книгу и стебли тысячелистника обратно и отправилась в путь.
Четыре часа спустя она совершенно запарилась. Солнце висело низко над горизонтом.
Каменистая тропка, по которой она шла, сошла на нет и теперь она со все большим трудом карабкалась среди валунов и камней поменьше. Склон слева от нее спускался вниз к оливковым и лимонным рощам, запущенным виноградникам и заброшенным мельницам, подернутым дымкой в вечернем свете. Справа от нее осыпь из камней и гравия поднималась к утесу из потрескавшегося известняка.
В очередной раз Мэри устало поправила рюкзак и ступила на очередной плоский камень, но остановилась, так и не сделав шага. Свет падал на что-то необычное и она, заслонив глаза от бликов со склона, попыталась снова увидеть это.
И увидела. Это было похоже на стекло, висящее в воздухе безо всякой опоры, но не отбрасывающее никаких отблесков, просто квадрат чего-то другого. И тут Мэри вспомнила, что сказало предсказание И-цзин: тропа… камешки, двери и проходы.
Это было такое же окно, как и то, на Сандерленд Авеню в Оксфорде. Только при таком освещении она могла увидеть его. Будь солнце немного повыше и вероятно оно бы не проявилось.
Сгорая от любопытства, Мэри приблизилась к маленькому окну в другой мир. У нее не было времени рассматривать первое окно, ей надо было убираться оттуда как можно скорее. Но это она осмотрела тщательно, ощупав края, обойдя вокруг, замечая, как окно становится совершенно невидимым с другой стороны. Между этими окнами не было никакой разницы. Мэри чувствовала, что ее голова готова расколоться от мыслей, что такие вещи возможны.
