Мэри бросилась назад в рощу. Она нашла узкое место между двумя большими корнями и втиснулась туда, глядя из-за них на приближающееся облако пыли.
От того, что она увидела, голова у нее пошла кругом. Сначала это напоминало банду на мотоциклах. Затем ей показалось, что это было стадо колесных животных.
Но это было невозможно. Ни одно животное не могло иметь вместо ног колеса. Она не могла этого видеть. Но она видела.
Их было около дюжины. Они были примерно того же размера, что и травоядные, но более худые и серого цвета, с рогатыми головами и короткими хоботами, как у слонов. Конечности у них также располагались ромбом, и так или иначе они эволюционировали так, что на их передней и задней ногах были колеса.
Но колеса не могли существовать в природе, настаивал разум Мэри. Нужна ось, которая была бы полностью отделена от вращающейся части, а этого не могло быть, это было невозможно: Когда же они остановились на расстоянии не более пятидесяти ярдов от нее, и пыль улеглась, Мэри внезапно поняла, в чем дело, и не могла сдержать смех вместе с легким вздохом восхищения.
Колесами были семена. Идеально круглые, очень твердые и легкие, они подходили для этой цели как нельзя лучше. Существа продевали когти передней и задней ног через через центр семян, и использовали две боковые ноги, чтобы отталкиваться от земли и двигаться. Мэри поразилась и в то же время немного обеспокоилась, поскольку их рожки выглядели очень острыми, и даже на таком расстоянии она могла разглядеть разум и любопытство в их пристальном взгляде.
И они искали ее.
Один из них заметил семя, которое она вынесла из рощи, и скатился с дороги к нему. Достигнув его, он поставил его на ребро своим хоботом и покатил семя к своим товарищам.
Они собрались вокруг семени и осторожно касались его сильными, гибкими хоботами.
Мэри интерпретировала мягкие щебетания, щелчки и крики, которые они издавали, как выражение неодобрения. Кто-то вмешался и это было неправильно.
Тогда Мэри подумала: я прибыла сюда с целью, хотя мне пока и непонятной. Будь же смелой. Бери инициативу. Она встала и очень застенчиво позвала:
— Сюда. Я здесь. Я смотрела на ваше семя. Извините. Пожалуйста, не обижайте меня.
Немедленно их головы повернулись, хоботы вытянулись, взгляды блестящих глаз устремились вперед. Их уши встали торчком.
Мэри выступила из-под защиты корней и встала прямо перед ними. Она протянула руки, понимая, что такой жест не мог ничего значить для существ без рук. Однако, это было все, что она могла сделать. Подняв рюкзак, она прошла через траву и ступила на дорогу.
Вблизи, не дальше чем в пяти шагах, она могла намного лучше разглядеть их внешность, но ее внимание было захвачено чем-то живым и знающим в их пристальном взгляде, разумом. Эти существа отличались от животных поблизости так же, как человек от коровы.
Мэри указала на себя и назвалась «Мэри».
Ближайшее из существ протянуло вперед свой хобот. Мэри подошла ближе, и существо коснулось ее груди в том месте, которого коснулась она. Мэри услышала свой собственный голос, исходящий из горла существа: «Мерри».
— Кто вы? — спросила она.
— Катоы? — сказало существо.
Все, что она могла ответить это «Я — человек».
— Яа еловек, — повторило существо, и затем случилось кое-что еще более невероятное: существа засмеялись.
Они жмурились, они махали хоботами, запрокидывали головы, из их горла раздавались, без сомнения, звуки веселья. Мэри не могла устоять и тоже засмеялась.
Затем другое существо выступило вперед и коснулось руки своим хоботом. Мэри протянула другую руку и ощутила мягкий, шершавое, вопрошающее прикосновение.
— Ах, — сказала она, — вы пахнете маслом из семян…
— Сеян, — сказало существо.
— Если Вы можете издавать звуки моего языка, мы могли бы когда-нибудь научиться общению. Но Бог его знает как. Мэри, — повторила она, вновь указав на себя.
Ничего. Они наблюдали. Она снова произнесла: «Мэри».
Ближайшее существо коснулось собственной груди хоботом и заговорило. Были это три слога, или два? Существо заговорило снова, и на сей раз Мэри с трудом попробовала издать такие же звуки. «Мулефа» сказала она наугад.
Другие повторили «Мулефа» ее голосом, смеясь, и даже, казалось, дразня существо, которое так говорило. «Мулефа!» — сказали они снова, как будто это была удачная шутка.
— Хорошо, раз Вы смеетесь, то не думаю, что вы будете есть меня, — сказала Мэри.
С этого момента между нею и существами установилась непринужденная и дружелюбная атмосфера, и Мэри больше не нервничала.
Сама группа тоже расслабилась, но они не случайно оказались здесь, у них были дела. Мэри видела, что на одном из них было седло седло или вьюк и два других подняли на него семя, которое закрепили ремнями, обвязав их вокруг него ловкими, сложными движениями хоботов. Когда они останавливались, они балансировали боковыми ногами, а когда они передвигались, они поворачивали и передние и задние ноги, чтобы регулировать направление. Их движения были полны изящества и силы.
Один из них подрулил к краю дороги и, подняв свой хобот, призывно затрубил.
Травоядные все, как один понеслись к ним. Когда же они подошли, то стояли терпеливо на обочине и позволяли существам на колесах медленно двигаться между ними, проверяя, ощупывая, подсчитывая.
Затем Мэри увидела, как одно из существ наклонилось к брюху животного и подоило его своим хоботом, а затем повернулось к ней и изящно поднесло свой хобот ко рту Мэри.
Сначала она отпрянула, но во взгляде существа было ожидание, и Мэри, подавшись вперед, открыла рот.
Существо выпустило немного приятного молока ей в рот, посмотрело, как она проглотила, и дало ей еще и еще. Жест был настолько ловок и любезен, что Мэри импульсивно обхватила руками голову существа и поцеловала его, вдыхая запах горячей, пыльной кожи, чувствуя твердые кости и сильные мускулы хобота.
Вожак снова затрубил, но теперь мягко и стадо удалилось. Мулефы готовились в путь. Мэри радовалась тому, что они приняли ее, и огорчалась, что они уходили, как вдруг снова была удивлена.
Одно из существ опустилось на колени, жестикулируя своим хоботом, и другие тоже подзывали и приглашали ее… Без сомнения, они предлагали нести ее, брали ее с собой.
Другое существо взяло ее рюкзак и закрепило его к седлу третьего. Мэри неловко вскарабкалась по крупу стоящего на коленях, задаваясь вопросом, куда поместить ноги, вперед или назад? И за что ей держаться?
Но прежде, чем она разобралась, существо поднялось, и группа начала двигаться по «шоссе», и Мэри, ехала среди них.
Балтамос сразу ощутил смерть Баруха. Он закричал и взвился в ночь над тундрой, рыдая и молотя крыльями облака. Только через некоторое время он смог совладать с собой и вернуться к Уиллу, который уже совсем проснулся и всматривался в сырую и холодную темноту, сжимая в руке нож.
— Что случилось? Нам грозит опасность? — спросил Уилл ангела, когда тот, взволнованный, появился рядом. — Спрячься за меня…
— Барух мертв! — простонал ангел. — Мой дорогой Барух умер…
— Где?! Когда?!
Но Балтамос не мог сказать этого… Он лишь знал, что половина его сердца умерла, угасла. Он не мог оставаться на месте, снова взлетел и стал рыскать по небу, будто ища Баруха среди туч, и звал, и плакал, звал и плакал…Потом <его охватило чувство вины>, и он опустился к Уиллу, сказав тому затаиться, и пообещал неусыпно охранять его. Затем тяжесть утраты прибила его к земле; он стал вспоминать Баруха, все проявления его доброты и отваги — таких были тысячи — и он помнил каждое. Он кричал, что милосердие природы не может никогда умереть.
И снова взмыл в небеса и заметался в разные стороны, пораженный и безумный, проклиная тучи, звезды и даже воздух.
— Балтамос, иди сюда! — наконец произнес Уилл.
Беспомощный ангел явился, подчинившись его команде. Дрожа под плащом среди холодного мрака тундры, мальчик сказал:
— Ты должен попытаться успокоиться. Ты же знаешь, здесь есть твари, которые нападут на нас, если услышат шум. Я могу защитить тебя ножом только если ты будешь рядом, но если они нападут в воздухе — я не смогу помочь. Если и ты умрешь, то это будет и моим концом. Балтамос, мне нужна твоя помощь, чтобы найти Лиру. Пожалуйста не забывай этого. Барух был сильным — будь и ты таким же. Для меня.
Балтамос ответил не сразу:
— Да. Конечно, я должен. Спи, Уилл, я посторожу. Я не подведу тебя.
Уилл поверил — больше ему ничего не оставалось. Вскоре он снова заснул.
Когда он проснулся, мокрый от росы и продрогший до костей, ангел стоял рядом.
Солнце только вставало, и болотный ландшафт вокруг был словно залит золотом.
Прежде, чем Уилл пошевелился, Балтмос сказал:
