Когда Нита и ее мама добрались домой, Нита и Дайрин помогли разобрать продукты
(Нита еще и помогала маме уберечь еду от Дайрин); так что прошло полчаса прежде, чем
Нита поднялась в свою комнату и достала Учебник. Когда она взяла его в руки, то
почувствовала легкую вибрацию от обложки, свидетельствующую о входящем
сообщении. Она поспешно открыла его на последней странице. В верхней части было
указано имя Кита и ссылка на его Учебник. В центре страницы чернели слова: Если тебе
нужно немного времени, чтобы побыть одной, не стесняйся.
И все. Ни комментариев, ни объяснений. Ниту сначала бросило в жар, затем в холод, и
снова в жар.
Почему, этот маленький... Он даже не потрудился поднять телефонную трубку и
позвонить мне!
Или он действительно настолько сильно рассердился, что не уверен в том, что
сможет поговорить со мной.
Или, возможно, ему просто не хочется.
Нита почувствовала укол вины... а затем растоптала его. Почему я должна быть
виноватой, когда это он напортачил? А потом еще и не может спокойно принять
критику, когда кто-нибудь пытается его поправить?
Время, чтобы побыть одной? Прекрасно.
- Прекрасно, - сказала она Учебнику.
Послать ответ?
- Да, отсылай это.
Ее ответ, записанный Речью, появился на странице, рядом появилась отметка о времени,
затем он заархивировался.
Отослано.
Нита захлопнула Учебник и бросила его на стол, чувствуя легкое удовлетворение от
свершенного возмездия... и сразу же беспокойство. Ей не понравилось это чувство.
Вздохнув, Нита поднялась и побрела обратно в столовую.
Теперь, когда продукты были разложены по местам, стол заняли стопки распечатанных
листов. Пока Нита смотрела на них, ее мама пришла с улицы с еще одной парой папок в
руках, присоединив их к одной из стопок.
- Разная ерунда из цветочного магазина? - спросила Нита, подходя к холодильнику,
чтобы взять себе кока-колы.
- Ага, - ответила ее мама. - Это ночь распределения-папиных-невообразимо-запутанных-
счетов-в-компьютере.
Нита улыбнулась и села за стол. Ее отец был далек от математики, чем, вероятно,
объяснялось его пристальное внимание к тому, чтобы ее домашнее задание по математике
всегда было выполнено. Ее мама пошла на кухню, налила себе чашку чая и поставила ее в
микроволновку.
- Тебе следовало бы заставить его заниматься этим, - сказала Нита, лениво листая
непонятные документы, мешанину факсов и счетов-фактур, заказы на журнал Interflora, и
множество неразборчивых небрежных записок.
- Я пыталась, дорогая. В последний раз, когда он занимался счетами, дальнейшее
приведение их в порядок заняло у меня год. Так что больше никогда.
Раздался звонок микроволновки, мама взяла чашку, добавила сахар и вернулась обратно,
сев в конце стола и потягивая чай.
- К тому же, мне не нравится пилить твоего отца. Он и так много работает... Почему я
должна заставлять его работать еще и дома?
Нита кивнула. Это было одной из причин, по которым ей нравилось проводить время
дома; за исключением Кита она, казалось, была единственным человеком, который
наслаждался домашним уютом. Половина детей в школе переживала из-за возможного
развода родителей, но Нита никогда не слышала, чтобы ее родители хотя бы повышали
голос друг на друга. Она знала, что они ссорились иногда за дверями своей спальни, когда
ситуация была особенно напряженной, но никогда не было слышно никаких криков и
воплей. Такое положение дел полностью устраивало Ниту. Возможно, поэтому первая
настоящая ссора с Китом причиняла ей такую сильную боль.
Ее мама пролистала документы и занялась горой скрепленных между собой
распечатанных таблиц.
- Только между нами, - пробормотала она, отделяя бумаги друг от друга и распределяя
по месяцам, - есть моменты, когда я желала бы никогда не отказываться от балета.
Конечно, ты получаешь вывихи и растяжения, и болящие мышцы, и твои ноги выглядят
не совсем так, как полагалось бы выглядеть нормальным человеческим ногам, но зато там
никогда не было такого напряжения для глаз.
Она слегка улыбнулась.
- Но если бы я когда-нибудь вернулась, то борьба всех этих эгоистов между собой
началась бы опять. "Разные виды творчества"... и все кричали бы друг на друга целыми
днями, - она покачала головой. - Здесь лучше. Так, и куда же подевалась эта ручка?
Ниту выудила ручку из-под бумаг и подала маме. Та начала записывать названия
месяцев в верхней части таблиц.
- Сколько дней в мае, дорогая?
- Тридцать один.
Нита пошарила вокруг бумаг и нашла другую ручку.
- Мам...
- Хммм?
- Если бы ты поссорилась с кем-нибудь... и тот человек был бы совершенно не прав, а ты
права... что бы ты сделала?
- Немедленно бы извинилась.
Нита уставилась на нее в изумлении.
- Если этот человек что-то значит для меня, конечно, - сказала мама Ниты, глядя на
отложенную в сторону страницу. - Именно так я всегда поступаю с твоим папой.
Особенно если последующие обстоятельства покажут, что я была права.
- Ухх... - промямлила Нита в смущении.
Ее мама поставила пометку на очередной странице и перевернула ее.
- У меня это работает, - сказала она. - Я имею в виду, в самом деле работает, дорогая...
Она посмотрела на следующую страницу и перевернула ее тоже.
- Если это не вопрос жизни и смерти, то какой толк быть правой? Или быть средоточием
справедливости в этом? В итоге это приводит только к тому, что люди перестают
прислушиваться к тебе. Особенно если они - твои близкие.
Нита искоса посмотрела на маму.
- Но, мам, это действительно вопрос жизни и смерти...
- Солнышко, в твоем возрасте большинство вопросов кажутся вопросами жизни и
смерти. Не смотри на меня так, я вовсе не поучаю тебя, - добавила ее мама. - И то, чем ты
занимаешься, может быть действительно важно иногда. Но лучше думать о проблеме как
о кривой, которую ты выстраиваешь в зависимости от интенсивности переживаний в
течение всего времени. У тебя было немного меньше времени для работы с этим, чем,
скажем, у твоего папы или у меня. Вещи кажутся гораздо важнее, когда "таблица"
становится только одной из четырех или пяти.
Нита поразмышляла, имеет ли это смысл. К ее раздражению, выходило, что так.
- Я терпеть не могу, когда ты заставляешь меня быть объективной, - признала она.
Ее мама устало улыбнулась на это.
- Я сочту это за комплимент. Но это все относительно, дорогая. У меня ушло немало
времени, чтобы разобраться в этом, и прямо сейчас моя жизнь начинает походить на сеть.
Я не вижу причин, по которым это же не может случиться и с твоей жизнью.
Нита улыбнулась и положила голову на руки.
- Окей. Но, мам... что, если ты узнаешь, что была неправа?
- То же самое. Немедленно извинюсь. Зачем менять тактику, которая работает?
- Потому что это заставляет тебя выглядеть слабаком.
Ее мама снова подняла взгляд от бумаг, приподняв брови.
- Простите, кажется, я не расслышала. Извиняться, будучи виноват, неправильно?
Тут Нита поняла, почему Дайрин теперь отказывалась играть с матерью в шахматы. Она
была загнана в угол.
- Спасибо, мам, - сказала Нита и поднялась.
Ее мама испустила долгий вздох.
- Ничто не дается легко, дорогая, - сказала она и уныло посмотрела на ворох бумаг,
устало потирая глаза. - В том числе и это. Ступай, подумай об этом, я же, пожалуй, приму
пару таблеток аспирина.
И она поднялась, чтобы взять их.
Нита чувствовала себя так, словно ей бы тоже не помешала одна из них. Она, вероятно,
права. И нужно что-то делать. Ситуация с водой не собирается разрешаться сама
собой.
Но я не смогу работать вместе с Китом, когда я злюсь на него! Этому делу придется
подождать. Существующие Силы понимают, что волшебники тоже люди.
Но даже когда она просто думала об этом, то чувствовала вину. Волшебница знала, что
