Мистер Рассел посмотрел на нее участливо, брови его приподнялись, на губах появилась сочувственная улыбка.
— Можно я пойду? — спросила Элейн.
От ее внутреннего беспокойства вопрос прозвучал грубо.
Мистер Рассел вздохнул и поднялся.
— Да. Иди и поешь. Может, это приведет тебя в лучшее настроение.
И только тогда она вспомнила, что завтрака она с собой не взяла. И дома не поела.
«Неудивительно, что я чувствую себя так странно, — подумала она. — Мне чудится, как будто я исчезаю. Может, Бен поделится со мной завтраком?»
Когда вышла, увидела Бена в дальнем конце овала. Он смотрел прямо на нее, но так, словно не узнавал. Что случилось? Он уже больше не друг ей, что ли? Из-за того, что она подралась с Линдой?
Но худшее было еще впереди. Бен глядел на нее в упор, и во взгляде его мелькнул ужас. Он вскочил, отшатнулся от нее, бутерброд, который он держал в руках, упал на землю.
— Нет! — сказал Бен глухим голосом, — Нет!
— Бен! — позвала она его, останавливаясь.
Ясно, она ему больше не нравится, он даже не узнает ее. И вдруг Элейн почувствовала, что больше ни на кого не сердится. Внутри у нее была какая-то пустота, точно все чувства замерли.
Лицо Бена стало приобретать нормальное выражение, но в глазах еще прятался страх.
— Эли! — сказал он громко. Подошел к ней и схватил ее за руку. Это прикосновение придало ей бодрости. Она даже попыталась улыбнуться.
— Что происходит? — спросил Бен.
— О чем ты? — сказала она.
— Что случилось?
— Эли, я не увидел тебя. Пока ты не заговорила. Я думал, что это космический демон.
Они уставились друг на друга. Элейн била дрожь.
— Но я же не демон! — сказала она в страхе. — Как я выгляжу сейчас?
— Сейчас ты обычная… только…
— Только — что?
— Кажется, что ты можешь исчезнуть в любую минуту!
— Это все Эндрю, — сказала она жалобно. — Он выпустил демонов из игры, и теперь они за нами гоняются. Как я его ненавижу!
— Брось! — крикнул Бен. — Ты опять становишься демоном. Он схватил ее за руку крепче. — Вот что помогает им!
С большим усилием она заставила себя не думать об Эндрю. Она постаралась сконцентрировать мысли на своем друге. Поглядела ему в лицо и подумала, какое оно доброе. Он тоже пристально поглядел на нее. Через минуту вздохнул и отпустил ее руку.
— Так-то лучше. Как ты себя чувствуешь?
— Я жутко хочу есть.
— У тебя нет с собой завтрака? — Бен нагнулся и поднял с земли бутерброд.
— Вот, — сказал он, сдувая с него пыль и разламывая надвое, — поешь. Специалист семьи Челлиз — сыр, маринованный огурчик, листок салата и помидор, и все под майонезом.
После бутерброда они съели еще по половинке булочки и по пол-яблока. Элейн подумала, какая же она счастливая, что есть человек, который охотно разделит с ней свой завтрак. Она почувствовала себя лучше. От еды? Или от этой мысли?
— Как я теперь? — спросила она.
— Лучше, — сказал Бен. — Уже не такая прозрачная.
— А… где Эндрю? — спросила Элейн.
— Да с ним все в порядке. Мистер Рассел сказал, что он отправился к врачу. Меня больше беспокоит Марио Ферроне.
Он взглянул на Элейн и спросил, вроде бы стесняясь:
— Элейн, у тебя какая нибудь беда?
— Почему ты спрашиваешь?
— Ты пришла в школу такая несчастная, а потом это… с Линдой…
— Она гадина, — сказала Элейн с жаром. — Ты слышал, какую мерзость она про меня сочинила?
Мысль о Линде разогрела ее гнев.
— Берегись! — крикнул Бен. — Не злись. Ты от этого начинаешь исчезать. Так вот как все это работает. Так запрограммирована эта игра! Она реагирует на ненависть!
— Ну как же мне не злиться? — Сказала Элейн с отчаянием. — Так плохо мне еще никогда не было. Линда надо мной издевается, мистер Рассел плохо ко мне относится, отец хочет увезти меня в Дарвин, и демоны гоняются за мной по пятам. Что же мне делать?! Улыбаться и говорить: «О'кей, друзья, топчите меня, я вас все равно люблю»? Но у меня это не получается. Ну просто никак!
Эндрю сидел перед компьютером. Воронка кружилась перед его глазами, а рука его сжимала черный предмет. Он добился своего! Он снова прошел все стадии игры, попал туда и вышел оттуда и снова добыл пистолет!
Он встал и потянулся. Надо было что-нибудь съесть или выпить. Он отпер дверь и вышел на площадку. До него донесся мамин голос, она говорила по телефону в своей спальне. Говорила громко, только что не кричала.
— …Он заперся в своей комнате и не отзывается… Я думаю, играет в эту игру. Просто одержим ею, играет беспрестанно. Я слышу, что компьютер работает, но Эндрю меня не слышит…
«Видно, мама пыталась войти, когда я был в игре, — сообразил Эндрю. Хорошо, что я догадался запереть дверь. Надо пойти сказать, что я, здесь».
Когда он уже взялся за ручку ее двери. Он услыхал:
— …у Кейта Фримена сегодня утром. Кейт думает, Эндрю не в себе. Ему не удалось его разговорить… Нет, я еще не сказала, но он, должно быть, догадался… Почему ты не приедешь и сам не скажешь ему?
Последние слова она сказала с такой злостью, что он удивился. Потом он подумал, что нехорошо слушать за дверью, и тихонько отошел.
«Она, наверное, говорит с папой, — подумал он. — Она ему позвонила рассказать про меня. Она думает, у меня крыша поехала. И доктор Фримен решил, что я не в себе».
Эти мысли проносились в голове, как картинки на экране, точно к нему они не имели никакого отношения. Он подумал, что если их все соединить, то что-то нарисуется. Но ему этого не хотелось.
«Не все сразу, — думал он. — Сначала надо покончить с игрой. Надо вызволить Марио, а потом я займусь всем этим. А пока надо что-нибудь съесть и успокоить маму».
Марджори вышла в кухню, когда он готовил себе горячий сэндвич.
— О, Эндрю, — сказала она с облегчением. — Как ты себя чувствуешь?
— Много лучше, — сказал он бодро, улыбаясь. — Эти таблетки — великая вещь. — Он не очень был доволен собой. Но подумал: «Может, они в самом деле замечательные, они не стали хуже оттого, что я их не проглотил».
— Ты поспал?
— Кажется, — ответил Эндрю, осторожно подбирая слова. Он вынул сэндвич из электрической духовки и положил на тарелку. Чайник вскипел.
— Сделать тебе кофейку, мам? Горячий кофе очень полезен. Успокаивает.
— Да, чудесно! — ответила она.
Они пили кофе молча. Эндрю думал, чего бы сказать такое нормальное, чтобы успокоить маму, но голова не работала: Марджори смотрела на него, точно хотела что-то сказать. Чтобы перебить это ее желание, он спросил:
— Что-нибудь будет сегодня по телевизору?
Но Марджори решила не упускать случая.
— Мы потом посмотрим по программе. Сначала мне надо кое-что тебе сказать.
— Что?
Зазвонил дверной звонок.
— Я открою, — сказал Эндрю, вскакивая с облегчением. И очень обрадовался, когда увидел, кто пришел.
— Привет, Бен. Здравствуй, Элейн. Это фантастика. Как вы узнали, что вы мне очень нужны?
— Телепатия, — сказал Бен. — Что, наконец, происходит?
— Где Марио? — спросила Элейн.
— Не говорите о нем здесь, — сказал он, — пошли ко мне. Я вам все расскажу. И мне будет нужна ваша помощь. И крикнул: — Мам, Бен и Элейн пришли. Мы пошли наверх, ко мне.
— Хорошо, — сказала Марджори, подходя к кухонной двери. Она оперлась о косяк и вздохнула. Ребята побежали наверх. Она крикнула вслед:
— Тебе надо бы еще пару таблеток проглотить, Эндрю. Их надо принимать каждые четыре часа.
— Ладно! — Он вытряс две таблетки из пузырька и сунул их под подушку, где уже лежали прежние.
Посмотрел на Бена в усмехнулся.
— Грандиозные таблетки. Оказывают огромное влияние на мое поведение.
— А что с тобой? — спросил Бен с интересом.
— Я очень не в себе. Так говорит доктор Кейт Фримен, психиатр, который живет с тобой по соседству.
— Ты был у психиатра?
— Ага. Мама думает, что я схожу с ума. — Тут он посерьезнел и добавил: — Как ее осудишь? Она ничего не знает о космических демонах. А со мной происходят всякие чудеса.
— Со мной тоже.
— Можешь все повторить. Это будет уже про меня, — заметила Элейн.
Эндрю поглядел на нее вопросительно, а Бен сказал спокойным голосом:
— Она чуть не превратилась в космического демона сегодня утром. Они увеличиваются. Становятся все более и более реальными. Чем ты злее, чем больше ненавидишь людей, тем они становятся плотнее.
— Я знаю. Надо не ненавидеть. Тогда они отвязываются. Я сегодня все утро в этом упражнялся.
Это как раз давалось Элейн с большим трудом. Она все время отгоняла их усилием воли и теперь чувствовала себя очень уставшей. Эндрю ее невероятно раздражал. Он выглядел таким самодовольным здесь, в своем шикарном доме, и он так себя вел, точно все произошло не по его вине. Но ведь он, он был виноват во всем!
