Она быстро направилась к компьютеру и уже протянула руку к клавише «выкл».
Бен только что не лег на клавиатуру.
— Пожалуйста, пожалуйста, не выключайте! Я… я скоро закончу, но это очень… очень важная игра.
Марджори пощелкала языком с некоторым раздражением.
— Хорошо, заканчивай игру и собирайся домой. Уже седьмой час, Бен. Дома тебя ждут к ужину.
Она подошла в окну, чтобы опустить шторы.
— Ты точно знаешь, что они не полезли на крышу?
— Угу, — сказал Бен, покачав головой и стараясь не смотреть на нее.
Марджори посмотрела на него холодно.
— Сколько ты еще пробудешь здесь?
Бен пытался придумать, что бы сказать такое вразумительное, когда сквозь шум игры донесся посторонний звук. Кто-то настойчиво звонил в дверь.
— Это, наверное, Эндрю, — сказала Марджори с облегчением и вышла из комнаты.
Бен тоже вздохнул с облегчением. Он повернул голову и вдруг заметил, что черные тени за спиной опять превратились в тонюсенькие трещины.
— Скоро вы появитесь, — сказал он, обращаясь к экрану. — Игра подходит к концу. Я не знаю, что Эндрю сделал, но что-то он все-таки сумел. Он побеждает!
Демоны исчезли, и шум начал стихать. Потом все смолкло.
В полусвете входа в туннель Эндрю и Элейн поглядели друг на друга.
— С ними все! — сказал Эндрю и рассмеялся счастливым смехом.
— Тогда чего мы все еще здесь? — спросила Элейн. — Разве мы не должны уже оказаться на вершине скалы?
Несколько смущенные, они выглянули из туннеля. Фигура демона двигалась по поверхности скалы. В руке у него был пистолет. Пистолет не стрелял.
— Остался еще один, — сказал Эндрю. — Эй, Марс, ты действительно великий боец!
Выстрела не последовало. Демон не исчезал. Он просто двигался по направлению к ним. Все ближе и ближе.
Элейн сказала громко:
— Марио, я тобой восхищаюсь! И прическа твоя — прелесть, честно, Марио!
— Спасибо, — ответил он с издевкой. — Из вас составился неплохой клуб болельщиков. А теперь, черт подери, расскажите мне, что происходит!
Эндрю протянул руку и дотронулся до него. Марио был плотным на ощупь, трехмерным, вполне реальным.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
— Какой тут порядок! Меня растащили на кусочки, а теперь опять соединили. Я чувствую себя совсем плохо!
И угрожающе поднял пистолет.
— Мне сдается, что этим я тебе обязан, ты, насекомое! Ты меня подставил тогда, сделал это нарочно! Ты дал меня застрелить. Теперь сам узнаешь, что это такое, теперь твой черед.
— Стой! — крикнул Эндрю торопливо. — Я виноват, да.
Он не чувствовал никакой ненависти, никакого гнева.
— Я прошу у тебя прощения. Можешь со мной рассчитаться, если хочешь. Только давай сначала выберемся отсюда. Мы почти победили программу. Мы можем выиграть. Но если ты в меня выстрелишь — все, мы проиграли.
Элейн спокойно сказала:
— Ты должен положить пистолет на место, Марио.
Он сжал пистолет еще крепче.
— Ничего подобного. Не положу, он мне нравится. Придает мне силы. Наконец-то я почувствовал себя человеком раз в жизни.
— И почувствуешь еще не раз! — сказал голос программы.
«Ничего, кроме тупика, тут почувствовать нельзя», — подумал Эндрю.
— Мы можем продолжать ненавидеть друг друга и навсегда остаться здесь. Или нам надо объединиться, победить и выйти отсюда. Все, что я тебе говорил про тебя, правда, я так на самом деле думаю. Если бы не думал, то оно не сработало бы. Мне многое в тебе нравится. И уж точно, я никого не встречал, кто бы так хорошо умел играть в компьютерные игры.
Пистолет в руке чуть дрогнул, Марио спросил чуть менее воинственно:
— Правда, что ли?
Элейн подумала: «Он как дикий зверь. Надо не спугнуть его. Надо убеждать очень-очень постепенно».
Она провела ладонью по гребешку черных волос. Они были густые и мягкие, как шерсть какого-то зверька.
— Симпатично, — сказала она. — Ты где стригся? Я хочу пойти остричь косу.
— Я тебя отведу, — пообещал Марио, — если выберемся отсюда.
Эндрю почувствовал, что понемножечку напряжение спадает.
— Спасибо, — поблагодарила Элейн. Решившись, взяла его за руку. Он резко ее отдернул.
— Не могу, — сказал он, — не могу перестать вас ненавидеть и не могу отдать пистолет. Без него оставаться опасно. С ним я вроде как имею возможность защититься.
— Возможность! — воскликнула Элейн. — Какую возможность? Засесть тут в темноте навсегда и кормить собой эту проклятую игру? Брось, Марс. Иначе тут останешься на веки веков.
— Именно этого программа и хочет от тебя, — подхватил Эндрю. — Ты же хочешь победить, правда? Но чтобы выиграть, есть только один путь — положить пистолет на место. Если будешь за него держаться, ты проиграл. Проиграл, понимаешь?
Марио ничего не сказал. Он смотрел то на Эндрю, то на Элейн. Она опять взяла его за руку, и на этот раз он не сопротивлялся. Позволил повести его за руку в туннель. Эндрю шел следом.
Было темно и абсолютно тихо. Все теперь зависело от Марио. Он должен был решать, и никто другой за него решить не мог. Должен был вернуть пистолет, или всем троим предстояло признать свое поражение и, кто знает, может быть, остаться в этой темноте навсегда.
Они подошли к тому самому месту. Перед ними быстро и безмолвно возникли слова: «ЧТОБЫ ЗАКОНЧИТЬ ИГРУ, ПОЛОЖИТЕ ПИСТОЛЕТ СЮДА. ЧТОБЫ ЗАКОНЧИТЬ ИГРУ, ПОЛОЖИТЕ ПИСТОЛЕТ СЮДА».
— Как я узнаю, что это не вранье? — спросил Марио.
— Тебе придется нам поверить, — спокойно сказала Элейн. — Мы тебе не врем. И ты нам нравишься. Ты мог бы уже понять это. Поторопись, положи пистолет, тогда все быстро кончится.
Марио засмеялся.
— А ты молодец! — сказал он. — Ты с мозгами. Ты мне нравишься!
В темноте было легче говорить такие вещи. Эндрю обнаружил это чуть раньше, и теперь он понимал, что чувствует Марио.
— Ты тоже не плохой, — сказала Элейн, — в общем, ты вовсе не такой плохой, как ты думаешь. — И про себя добавила: «Вот как это получается. То, что мы о себе думаем, делает нас такими, как мы думаем. Очень трудно начинать думать по-другому».
Марио дернулся. Он принял решение. Вытянул руку и разжал пальцы. Пистолет канул в темноту. Марио издал вопль, как будто его живьем распиливали пополам. Элейн вцепилась в него, и его дрожь отдалась в ее спине. Эндрю сжал его руку с другой стороны. Крик Марио наполнил темноту, которая еще более сгустилась. Звук напоминал визг воронки. И все тут же начало вращаться.
…Один за другим, все еще держась друг за друга, они вывалились через экран, сбив Бена со стула, и упали на толстый белый ковер в комнате Эндрю.
Экран опустел. Потом на нем начала печататься надпись: «ПОЗДРАВЛЯЕМ! ВЫ УСПЕШНО ЗАВЕРШИЛИ СУПЕРИГРУ «КОСМИЧЕСКИЕ ДЕМОНЫ». ЭТА ПРОГРАММА АВТОМАТИЧЕСКИ СТИРАЕТСЯ, КОГДА ОНА ПОБЕЖДЕНА. ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ СЛЕДУЮЩУЮ ИГРУ ЭТОЙ СЕРИИ, ВЕРНИТЕ ПУСТУЮ КАССЕТУ ОТ КОСМИЧЕСКИХ ДЕМОНОВ ПО АДРЕСУ: ИТО, П. Я. 4321, ОСАКА, ЯПОНИЯ».
Все еще сидя на полу, ребята вытаращились на эту надпись.
Экран моргнул, надпись исчезла, потом начала печататься снова.
— Скорей! — крикнул Марио, вскакивая на ноги. Эндрю уже подполз к своей школьной сумке и достал карандаш и бумагу. Он уже записывал адрес.
— Ты что, обалдел? — спросил Бен. — Ты что, собираешься это посылать?
— А как же! — сказал Марио, поблескивая глазами.
— Может, и не пошлю, — ответил Эндрю. — Запишу на всякий случай.
Буквы постепенно исчезли. Ничего не осталось от космических демонов, кроме незаписанной пленки и пустой коробки.
— Ты совсем чокнутый, — крикнул Бен, — а что, если бы все получилось иначе? Если бы ты проиграл?
— А так было запрограммировано, — сказал Эндрю беззаботно. — Не было настоящей опасности.
— Нам пришлось кое на что решаться самим. Например, отказаться от пистолета, — заметила Элейн.
— Ты думаешь, что так сама решила, но и твой выбор был заключен в программе.
Элейн открыла рот, чтобы возразить, но никак не могла подобрать подходящих слов. Она пыталась заставить свой мозг сосредоточиться на нужной мысли, но мысль прыгала и не давалась ей. Ускользала. Они были вынуждены сделать выбор, который тогда казался болезненным и трудным. Разве у них в конце концов не было выбора? А что, если бы они решили поступить совсем иначе? Разве то, что произошло, должно было произойти и не могло быть по-другому? Ей не верилось.
Ей хотелось это обсудить, но она не находила слов. И никто не находил. Они молча озирались, стараясь не глядеть друг на друга.
«Если кто-нибудь что-нибудь сейчас не скажет, — подумала Элейн, тогда мы уже больше никогда друг с другом не заговорим».
В этот момент они услышали шаги, и дверь распахнулась. Мама Эндрю оглядела всех с удивлением и неудовольствием. Молчание стало еще более неловким, каждый старался придумать, что бы такое сказать естественное и нормальное. Наконец, с идиотской улыбкой Бен произнес:
