— Похожее?.. Нет ничего похожего. В какой-то момент я как будто раздвоился. Был сразу и тут и там. А потом меня туда утянуло, а тот, другой, мое место занял. Причем он радовался так. А еще вокруг меня какие-то люди стояли и смеялись.
— Люди? — спросил Пашка. — Точно такие же, как мы?
— Не совсем, — растеряно ответил Ванька. — Ну вот как бы это… Ну… Пусть стакан.
— Что стакан? — удивился Алекс.
Ванька говорил медленно, будто с трудом подбирая слова.
— Стакан, — повторил он. — Стоит. Перед зеркалом. И там — его отражение. Понимаете?
— Честно говоря, не вполне, — отозвался Алекс. — Отражение будет в точности повторять оригинал, не так ли? А ты только что утверждал, что выворотни все-таки явно отличаются от своих… хм… прообразов.
— Ну да! — с досадой воскликнул Ванька. — Ладно, пусть не зеркало. Пусть… О! Лужа! Отражение в луже.
— И что?
— Оно же отличается!
— С чего это? — недовольно спросил Гном.
— Потому что вода двигается, дурень! — вмешался Глеб.
— Точно! — обрадовано повернулся к нему брат. — И там будет это… волны всякие, искажения, вот!
— Кажется, я начинаю понимать, — протянул Алекс. — Скажи-ка, Иван, откуда там были люди? На крыше же с тобой никого не было?
Ванька помотал головой.
— На крыше не было, а там были. Эти еще смеялись надо мной, как будто радовались, что тот козел мое место занял.
Надо же, Ива-а-ан, мысленно хмыкнул Глеб. Это тот, выворотень, был Иван, а это — Ванька!
— Ты можешь попытаться объяснить поконкретнее, чем выворотни отличаются от нас.
— Могу, — неожиданно уверенно кивнул Ванька-Иван. — Те — неправильные, они как тени.
— В каком это смысле? — вытаращился Пашка. — Ненастоящие, что ли?
— Нет. Настоящие, но… Наоборотошные. Кто здесь умный — там дурачок какой-то, кто сильный, тот слабак… Ну, и во всем так. Вот, например, ты, — Ванька ткнул пальцем в Гнома. — Ты там такой трус!
— Чего-о-о? — насупился Пашка.
Ванька пожал плечами и улыбнулся.
— Сами просили — говорить все как есть.
— Ладно, живи пока, — буркнул Гном. И, вдруг ухмыльнулся, показывая на Глеба: — А он какой там?
— Он?.. — Ванька бросил на брата непонятный взгляд и коротко ответил: — Другой.
— Не, ты уж говори, раз начал, — наседал Гном. — А то как про меня, так пожалуйста, а как про него, так сразу в кусты?
Ванька пожал плечами и еле слышно сказал:
— Он там злой.
Вот это да, растерянно подумал Глеб, а здесь я, значит, добрый? Это с Ванькой-то я добрый?! Как-то сразу припомнились все прозвища, которыми он награждал братишку чуть ли не с рождения, все тычки и затрещины, отвешенные «надоедливой мелкоте», пока мама не видит, все сказанные в сердцах: «отвали», «заткнись», «достал»…
Глеб почувствовал, как заполыхали щеки, и поскорее опустил лицо.
— Они как тени, — продолжил Ванька. — Только они не привязаны к нам как тени. Это трудно объяснить. Они все знают про нас. Когда я там был, я мог как бы переключать зрение и подглядывать за тем, что этот, другой, тут делал. И в общем вы-во-рот-ни эти, — он произнес по слогам новое слово, — они могут делать то, что хотят. Но часто они хотят делать именно то, что делаем мы. Как будто завидуют и повторяют.
— Гм. Интересно, — удивился Алекс. — С этим, пожалуй, разобрались. Теперь вот какой момент — насколько хорошо ты помнишь все происходящее с тобой в Вывороте? И каким образом ты, пребывая там, соотносился с тем Иваном, который занял твое место?
Ванька сжал кулаки и зло прищурился.
— Все я помню! А с этим… С этим козлом я никак не со… соот… Короче он сам по себе и я за него не отвечаю, ясно?!
— Ясно, ясно, — примирительно сказал Алекс. — Никто и не говорит, что…
— Если бы я с ним встретился, — запальчиво произнес Ванька, — я бы ему морду набил! Вот бы и соотнесся тогда, по полной программе!
Ого, изумился Глеб, где же наш эмо-плакса? Может, не такое уж плохое место этот Выворот? А что — отправлять туда на недельку-другую всяких придурков — пусть у них мозги на место встают.
— И что же, позволь узнать, вызвало такой гнев? — заинтересовался Алекс. — Что успел натворить в нашем мире твой… э-э-э… двойник?
— Ничего, — отвернулся Ванька.
— Нет уж, дружок, придется тебе рассказать, — неожиданно жестко сказал Алекс. — Я же предупредил, что малейшая деталь может оказаться крайне важной для… Для выработки стратегии наших дальнейших действий. Ты не стесняйся, тут все свои. Обещаю, что твои тайны не покинут этой комнаты. Итак?
— Да ничего такого, — выдавил Ванька и покраснел. — Просто…
— Что — просто? — настырно спросил Алекс.
Глебу вдруг стало жалко братца. Он прекрасно знал, как неприятно бывает рассказывать о чем-то таком… стыдном.
— Да фиг с ним, — неуверенно выступил он. — Может, и вправду, ничего особенного…
— Ладно, — махнул рукой Ванька. — Там… Девчонка одна.
Опаньки, мысленно ахнул Глеб, девчонка! У этого мямли-стихоплета — «одна девчонка»! Куда катится мир?!
— И этот… — неохотно продолжал Ванька. — Он ее… В общем, послал, если коротко.
— Понимаю, — сочувствующе кивнул Алекс. — Но ты не расстраивайся — все можно поправить. Наверняка, если объяснить ей ситуацию — в целом, конечно, не вдаваясь в ненужные подробности — то можно…
— Не буду я ничего объяснять! — перебил Ванька.
— Э-э-э… Почему же? — не понял Алекс.
— Потому.
В комнате повисла долгая неловкая пауза. Потом Ванька снова заговорил:
— Она… Короче, этот ее послал, а она наоборот. Так что ни фига я не буду… объяснять.
— В каком смысле — наоборот? — не выдержал Глеб.
— Бегать за ним начала, — неохотно объяснил брат. — Типа, он крутой.
И, с неожиданной горечью, закончил:
— А я ей котят подарил…
— Котят? — заподозрил неладное Глеб.
— Ну да, — пояснил Ванька. — Которые у тебя под кроватью валялись.
— А с какой это стати ты у меня под кроватью шарился?! Ты вообще, что ли, поляны не видишь, придурок?
— Да иди ты лесом! — заорал в ответ Ванька. — Я тебе мешок этих котят куплю — подавись! И кровать твоя мне на хрен не сдалась, понял?! И вообще…
— Тиша, ребятки, — рассеяно сказал Алекс и повернулся к Гному: — Паша, я думаю, стоит кое-что обсудить.
Они с Пашкой удалились к окну, принялись размахивать руками и возбужденно переговариваться. Оттуда доносились обрывки непонятных фраз: «явная корреляция», «отрицательно направленное воздействие», «промежуточный вектор»…
Глеб уселся обратно на диван, старательно не глядя на брата. Вот придурок мелкий! Всю жизнь лезет, куда не просят! Ваньку и родители всегда больше любили, пока Ника не появилась.
На фига он этого идиота из Выворота вытаскивал, спрашивается? Тот, подменный, хоть в Глебову жизнь не совался. Существовал себе… параллельно. Правда, страшновато рядом с ним было находиться. Зато теперь опять начнется: Глеб, возьми Ваню с собой гулять, Глеб, помоги Ване с уроками, Глеб, присмотри за братом, как бы он глупостей не наделал…
А ведь Ванька-то как раз думает, что родители всегда его, Глеба, больше любили. Вот ведь фигня! И на крышу он из-за этого полез.
Он снова вспомнил о самом страшном, и его вдруг обожгло стыдом. Ванька, действительно, чуть глупостей не наделал, а он наорал из вредности. Дались ему эти котята! Сам же не знал, куда их деть.
— Слышь, — Ванька подошел и несмело тронул Глеба за плечо.
— Чего?
— Ты это… Извини, короче, — вздохнул братец.
— А?
Глеб так растерялся, что несколько секунд сидел, глупо хлопая глазами и забыв закрыть рот. Это он должен был просить прощения!
— Я… дурак был, — морщась, продолжил Ванька. — Не понимал ни фига.
— Теперь поумнел, что ли?
— Угу, — не обижаясь на его тон, кивнул Ванька. — Поумнел.
— Ну и молодец, — Глеб вздохнул. — Ты меня тоже прости. Я это… в общем, люблю тебя. Мы же братья. И родители тоже тебя любят. Они бы, наверное, с ума сошли, если бы с тобой что-то случилось. И я бы себе никогда не простил. Бери что хочешь. Хоть все-все забирай, только… живи.
— Здорово, — обрадовался брат. — Игровую приставку новую тоже можно? А то я из-за этого выворотня остался без подарка на Новый Год.
— Угу, забирай без разговоров, — кивнул Глеб.
— Спасибо! Слушай, а ты мне расскажешь?
— Чего?
— Ну… Что все это… — Ванька неопределенно помахал руками. — И как ты меня того… вытащил с той стороны.
— Не могу, — сказал Глеб. — Это тайна.
— А… — сник братец. — Типа: подрасти еще надо? Ну ладно. Я тогда это… домой пошел. Да?
Глеб хотел возразить, но не успел. Потому что случайно посмотрел в сторону окна и наткнулся сразу на два колючих взгляда: насмешливый Пашкин и укоризненный — Алекса.
— Кхм… — кашлянул ученый. — Я считаю, что было бы честно по отношению к Ивану ввести его, так сказать, в курс дела, потому что благодаря ему мы получили столько информации! Если, конечно, со стороны моих… кхм… уважаемых коллег нет обоснованных возражений.
