— Сюда идут люди с оружием. Они всего в нескольких минутах ходьбы отсюда. Там за холмами горит деревня.
Пока она говорила, до них стали доноситься звуки шагов по гравийной дорожке, отдаваемые приказы и лязг металла.
— Нам пора уходить, — пробормотал Уилл.
Он стал ощупывать воздух с ножом наготове. Его охватило какое-то новое ощущение.
Казалось, клинок скользил по какой-то гладкой поверхности, похожей на зеркало, а затем стал медленно погружаться внутрь до тех пор, пока не был готов резать. Но материя оказалась твердой, как плотная ткань, и когда он проделал проход, он моргнул с удивлением и испугом: мир, в который он открыл дверь, оказался в точности таким же, как тот, в котором они находились сейчас.
— Что происходит? — произнесла Лира.
Шпионы недоуменно наблюдали за происходящим. Но дело было не только в испытываемом ими замешательстве. Так же как и воздух оказывал сопротивление ножу, теперь нечто внутри открывшегося прохода не давало пройти в него. Уиллу пришлось приложить усилие, чтобы сначала самому пройти внутрь, а затем втянуть в него и Лиру. Галливеспианцы вообще не могли продвинуться вперед. Им пришлось посадить стрекоз на детские руки, и даже после этого давление воздуха было столь велико, что пленчатые крылья насекомых трепетали, и маленьким наездникам приходилось успокаивать их, поглаживая по бугристым головам и разговаривая с ними.
Но, спустя несколько минут, им всем удалось пройти внутрь, и Уилл, нащупав края открывшегося прохода, не заметного для остальных, закрыл его, прерывая звуки идущих солдат.
— Уилл, — окликнула его Лира. Обернувшись на звук ее голоса, он увидел еще одного человека, находившегося в кухне.
Его сердце дрогнуло. Это был тот самый человек, которого он видел не более десяти минут назад мертвого, с перерезанным горлом.
Это был худощавый мужчина среднего возраста с видом человека, который проводит большую часть времени на открытом воздухе. Он стоял, остолбенев, с широко раскрытыми от ужаса глазами и держался дрожащей рукой за край стола. Уилл довольно отметил про себя, что его шея была цела и невредима.
Мужчина попытался что-то сказать, но слова никак не находили выхода. Все, на что он был способен, это просто стоять, вытянув вперед руку и указывая на Уилла и Лиру.
— Простите, что нам пришлось проникнуть в ваш дом, но нам нужно было скрыться от преследователей. Мне жаль если, мы вас напугали. Меня зовут Лира, это Уилл, а это наши друзья, Шевалье Тиалис и Леди Салмакия. Не могли бы вы тоже представиться нам и сказать, где мы находимся.
Эта обычная просьба, казалось, привела мужчину в чувства, вздрогнув он как будто проснулся ото сна.
— Я мертв, — сказал он. — Я лежу там, мертвый. Я знаю это. А вы живы. Что происходит? Господи, помоги мне, они перерезали мне горло. Что происходит?
При его словах, Лира отступила назад, ближе к Уиллу, а Пантелеймон, обернувшись мышкой, пытался спрятаться у нее на груди. Что до Галливиспианцев, то они пытались взять под контроли своих стрекоз, гигантские насекомые явно испытывали отвращение по отношению к мужчине и метались из стороны в сторону в поисках выхода наружу.
Но мужчина не обращал на них никакого внимания, пытаясь понять, что произошло.
— Вы призрак? — осторожно спросил Уилл.
Мужчина протянул руку и Уилл попытался взять её, но его пальцы не ощутили ничего, кроме покалывания холодного воздуха.
Увидев это, мужчина с ужасом воззрился на свою руку. Оцепенение постепенно стало покидать его, сменяясь осознанием собственного печального положения.
— Это правда, — промолвил он. — Я мертв… Я мертв и попаду в ад.
— Тихо. — Оборвала его Лира. — Мы пойдем вместе. Как вас зовут?
— Дирк Дженсон, был, — ответил он, — но теперь я… я не знаю, что делать….Не знаю, куда идти.
Уилл открыл дверь. Скотный двор, казалось, остался тем же, тот же садик у кухни, то же подернутое дымкой солнце. И все то же тело мужчины лежало нетронутым.
Тихий стон вырвался из горла Дирка Дженсона так, как если бы он не мог больше его сдерживать. Стрекозы вылетели из дверей, едва касаясь поверхности земли, а потом резко взвились ввысь, обгоняя птиц. Мужчина беспомощно озирался по сторонам, то поднимая, то опуская руки, тихонько всхлипывая.
— Я не могу здесь оставаться…. Не могу, — постоянно повторял он. — Но все же это уже не та ферма, которую я знал. Я должен идти.
— Куда вы пойдете, Мр. Дженсон? — Спросила Лира.
— Вниз по дороге. Не знаю куда. Должен идти. Не могу здесь оставаться…
Салмакий опустилась на руку Лире и крохотные коготки стрекозы укололи её. Леди сказала:
— Там люди из деревни такие же, как этот мужчина, идут в том же направлении.
— В таком случае мы пойдем с ними, — сказал Уилл и закинул за плечи рюкзак.
Дирк Дженсон проходил мимо своего тела, стараясь не смотреть на него. Он шел как пьяный, то останавливаясь, то снова двигаясь, качаясь из стороны в сторону, спотыкаясь о камни и попадая в ямки тропинки по которой он часто ходил и так хорошо знал.
Лира шла за Уиллом, Пантелеймон, обратившись пустельгой, летел так высоко, как только мог, заставляя Лиру дышать с трудом.
— Они были правы, — сказал Пантелеймон, спустившись. — Там ряд людей, идущих из деревень. Мертвых людей…
И вскоре они тоже их увидели: примерно двадцать мужчин, женщин и детей, идущих в том же направлении, что и Дирк Дженсон, неуверенно и потрясенно. Деревня находилась примерно в полумиле, и теперь люди шли в их сторону, рядом бок о бок по середине дороги. Увидев других призраков, Дирк Дженсон спотыкаясь, побежал к ним, а они приветственно протянули к нему руки.
— Даже если они не знают точно, куда идут, но зато они идут туда вместе, — промолвила Лира. — Нам лучше просто следовать за ними.
— Как ты считаешь, у них были даймоны в этом мире? — спросил Уилл.
— Не могу сказать. Если бы ты увидел кого-нибудь из них в своем мире, сказал бы что видишь перед собой призрака?
— Сложно сказать. Определенно они не выглядят обычно…. В моем городе был человек, который постоянно ходил вдоль магазинов с одной и той же пластиковой сумкой, ни с кем не заговаривая и не заходя никуда. И никто никогда не замечал его. Я обычно делал вид, что он призрак. Они немного похожи на него. Возможно, мой мир полон призраков, а я и не знал об этом.
— Не думаю, что в моем мире так же, — с сомнением произнесла Лира.
— В любом случае, это наверное и есть страна мертвых. Эти люди только что были убиты, скорее всего, те солдаты это сделали, а теперь они здесь, в мире похожем на тот, в котором они жили. Я думал, что он будет выглядеть несколько иначе.
— Уилл, он исчезает, — воскликнула Лира. — Смотри!
Она нервно сжимала его руку. Он остановился и огляделся, Лира была права. Не так давно он обнаружил в Оксфорде окно и, войдя в него, оказался в Читтагации, где ему довелось увидеть солнечное затмение, и как многие другие Уилл стоял на улице, наблюдая, как яркий дневной свет постепенно исчезал, сменяясь зловещей темнотой, накрывшей дома, деревья, парк. Все было так же четко, как и при дневном свете, но было меньше света, чтобы разглядеть, как если бы вся сила вытекала из умирающего солнца.
То, что происходило сейчас, отдаленно напоминало затмение, края предметов теряли отчетливость очертаний, становясь расплывчатыми.
— Вроде бы и не слепнешь, — испуганно произнесла Лира, — нельзя сказать, что не видно предметов, но они как-то сами постепенно исчезают.
Цвет постепенно таял: до сих пор ярко зеленые деревья и трава приобретали тусклый серо-зеленый оттенок, ярко желтые поля зерна — землистый серый, а красный цвет кирпича фермерского дома — непонятный кроваво-серый окрас…
Люди, который теперь стали ближе, тоже это заметили и держали друг друга за руки для уверенности.
Единственными источниками цвета оставались стрекозы, переливавшиеся красным, желтым и изумительным синим, их наездники, Уилл и Лира, а также Пантелеймон, паривший пустельгой недалеко вверху.
Когда они приблизились к впереди идущим, для них сразу стало очевидным, что перед ними призраки. Несмотря на то, что бояться было нечего, призраки сами боялись их, пятились, не желая приближаться, Уилл и Лира подвинулись ближе друг к другу.
— Не бойтесь, — обратился к ним Уилл. — Мы не причиним вам вреда. Куда вы идете?
Все посмотрели на самого старого мужчину, как если бы он был проводником.
— Мы идем туда же, куда и все остальные, — ответил он. — Такое ощущение, как будто я знаю куда, но никак не могу вспомнить. Ощущение, что это где-то впереди по дороге. Мы узнаем, когда придем туда.
— Мама, — воскликнул ребенок. — Почему становится темно днем?
— Тихо, дорогой, не волнуйся, — ответила его мама. — Переживаниями лучше ничего не сделаешь. Я полагаю, что мы мертвы.
