– Ужасная рана, не правда ли? – подсказал ему король, неверно объясняя растерянность волшебника.
– Да, ваше величество, – сказал Мордион, сильно прикусив щеку изнутри, чтобы не дать вырваться громкому, похожему на ржание смеху. – В моей сумке есть мазь, которая, возможно, облегчит вашу боль, но я не могу обещать, что такую рану можно полностью вылечить.
– Но в свете моего предстоящего бракосочетания… – снова подсказывал ему Амбитас.
– Несвоевременным был бы сейчас ваш брак, – подыграл Мордион.
Ему пришлось мрачно погладить бороду, чтобы надежнее прикрыть рот, готовый расплыться в улыбке. Вот бы рассказать об этом Энн!
– Ввиду того что ваша болезнь очень серьезна, я посоветовал бы вам отложить вашу свадьбу по меньшей мере на год.
Амбитас протянул к Мордиону обе влажные руки и вцепился в его запястье.
– Год! – восторженно сказал он. – Это же так ужасно, невероятно долго! Мой дорогой волшебник, как я могу вознаградить тебя за мудрый совет? Назови любой подарок, какой пожелаешь.
– Мне самому ничего не нужно, – скромно ответил Мордион. – А вот мой молодой помощник хочет пройти обучение, чтобы стать рыцарем. Если ваше величество…
– Договорились! – воскликнул Амбитас. – Я сейчас же отдам Бедеферу распоряжения на этот счет.
Мордион поклонился и почти что вылетел из жаркой спальни короля. Волшебнику еще какое-то время приходилось подавлять одолевавшие его приступы хохота. Остатки благопристойности все-таки мешали ему смеяться над королем в открытую. Кроме того, нужно еще добраться до Чела и сообщить ему хорошие новости. Но вскоре Мордион позабыл даже об этом. В конце концов, ему пришлось повернуть на первую попавшуюся пустую лестницу, где он рухнул на каменные ступеньки и взвыл от хохота. Кажется, он ни разу в жизни не получал от смеха такого удовольствия.
Моргана Ла Трей стояла в комнате, расположенной в башне, – она сама обнаружила это помещение и оставила его за собой. Оккультные символы, начертанные на стенах, мигали в свете окружавших ее черных свечей. В центре круглой комнаты чадила жаровня с углем, наполняя воздух запахом воскурений и жженой крови.
– Баннус! – позвала Ла Трей. – Явись передо мной, Баннус. Я приказываю тебе явиться!
Она ждала в клубах удушающего дыма, поднимавшегося от жаровни.
– Я приказываю тебе, Баннус! – повторила она в третий раз.
Сквозь дым прорезалось что-то очень яркое, необычайно чистое и белое, при этом крестовый свод потолка окрасился тусклым красным светом. В воздухе за дымовой завесой качался огромный плоский кубок, покрытый алой тканью.
Моргана Ла Трей победно улыбнулась. У нее получилось!
Вскоре дым и запах были поглощены исходящими от кубка ароматами майских цветов и колокольчиков в молодом лесу. Золотые узоры, отчетливо проступавшие под красной тканью, поражали взор красотой. Зазвучал голос – слишком низкий для женщины и высокий для мужчины, но такой же прекрасный, как сама чаша:
– Зачем ты призываешь меня, Моргана Ла Трей?
Преодолевая благоговейный трепет, дама произнесла:
– Я нуждаюсь в помощи, дабы сокрушить моего врага. Он восстал из могилы, чтобы снова меня преследовать. Сегодня он прибыл в этот замок, переодетый волшебником, и сейчас находится с королем, настраивая его величество против меня.
– И какую помощь ты хотела бы от меня получить? – спросил прекрасный голос.
– Я хочу знать, как убить его – и чтобы на этот раз насовсем, – ответила Ла Трей.
Последовала пауза. Чаша задумчиво парила в воздухе.
– Есть яд, – наконец произнес голос, – чистый как вода, он не имеет запаха, но само его прикосновение может быть смертельным для тех, кто жил слишком долго. Я могу рассказать тебе, как приготовить его, если пожелаешь.
– Расскажи мне.
Баннус начал говорить, а Ла Трей в его мерцании лихорадочно записывала ингредиенты и способ приготовления. От ее внимания не ускользнуло: кубок расположился поодаль – так, чтобы она не могла до него дотянуться. Улыбка мелькнула на ее лице. Она знала, что всегда сможет снова его призвать. Однако ей нужно было сделать кое-что еще, прежде чем она завладеет Баннусом и сосредоточит всю власть в своих руках.
Сэр Форс и его бойцы отбыли на следующий день вскоре после рассвета. Они с грохотом пронеслись по деревянному мосту через озеро, устроив целое представление с горделиво трепещущими на ветру флажками – золотыми на зеленом и красными на белом. Чел и Мордион наблюдали за этим спектаклем, стоя на зубчатых стенах вместе с большинством обитателей замка.
– Вот бы я мог поехать! – воскликнул Чел.
– Я рад, что ты не едешь. По-моему, их чересчур мало, – сказал ему Мордион.
– Конечно, их слишком мало! – поддержал его человек, стоявший рядом с ними. – Даже если преступники плохо организованы, в чем я сомневаюсь, стоило бы послать отряд побольше, чтобы наверняка одержать победу.
Мордион обернулся. Выяснилось, это сэр Бедефер, в своем светло-коричневом одеянии казавшийся заурядным простоватым здоровяком. Он стоял, широко расставив ноги, и разглядывал Мордиона. И тому и другому явно нравилось то, что они видели.
– Преступники нас не любят, – заметил сэр Бедефер, отворачиваясь, чтобы посмотреть на всадников, чьи доспехи поблескивали между деревьями на другой стороне озера. – Мы отобрали у них продовольствие. Я бы, конечно, не стал этого делать, но моим мнением никто не интересовался.
Потом он спросил довольно резко, – похоже, резкость была ему свойственна:
– Этот ваш серебряный человек – вы сами его сделали?
– В сущности, я его переделал, – признался Мордион. – Чел нашел его в поврежденном состоянии, и я его починил.
– Искусно, – восхитился сэр Бедефер. – Я хотел бы взглянуть на него, если не возражаете. Он способен сражаться?
– Не очень умело. Ему запрещено причинять людям боль, – пояснил волшебник, покосившись на Чела. Заметив, что мальчик смотрит сердито, Мордион добавил: – Но он говорит.
– Почему-то меня это не удивляет, – сказал сэр Бедефер.
К тому времени последние воины уже исчезли за деревьями.
Сэр Бедефер посмотрел на Чела:
– Этот малый хочет стать рыцарем?
Просияв, мальчик изо всех сил закивал.
– Тогда пойдем со мной, – предложил сэр Бедефер, – будем тебя муштровать.
И они вместе направились вдоль зубчатых стен по направлению к лестнице, ведущей вниз к переднему двору.
– Думаете, у него получится? – тихо спросил Мордиона Бедефер, кивнув на мальчика.
– Полагаю, он зря потратит на это силы, – искренне признался волшебник, – но это то, чего он хочет.
Брови сэра Бедефера приподнялись.
– Похоже, вы говорите исходя из собственного опыта, волшебник. Когда-то и вы обучались, не так ли?
Проницательный человек, сэр Бедефер. Мордион понял, что в очередной раз (за это Энн всегда его ругала) подменил мнение Чела своим собственным. Если бы мальчик стал кем-то вроде сэра Бедефера, в этом не было бы ничего плохого – кроме того, что и сэр Бедефер, наверное, зря потратил на это силы.
– Да, я прошел обучение, – признался волшебник. – Ничего хорошего из этого не вышло.
Стайка дам засеменила вниз по лестнице.
– Так я и подумал, – сказал сэр Бедефер, пока они вежливо отходили в сторону, пропуская дам вперед. – Приятное зрелище, не правда ли? – добавил он, кивая на дам.
И впрямь приятное – тонкие талии, колышущиеся головные уборы, разноцветные платья. Мордиону пришлось признать, что в лесу такого не увидишь. Когда девушки проплывали мимо, шелестя нарядами, болтая и смеясь, он заметил, что одна из них – та самая блондинка, одолжившая ему свой пояс. Чел уставился на нее так же, как и прошлым вечером. Похоже, он был совершенно очарован. Дама, шедшая за ней, была ниже ростом и пышнее, с приподнятыми скулами.
– Энн! – позвал Мордион.
«Он меня знает!» Резко обернувшись, Виерран увидела изумленную и изумительную улыбку Мордиона. Горестное страдание у нее внутри сдалось под напором огромной, всепоглощающей теплоты.
– Меня зовут Виерран, – поправила она, чувствуя, что ее лицо сияет так же, как лицо Мордиона.
– А я всегда подозревал, что ваше имя должно быть длиннее, чем Энн, – заметил он.
Все обходили их стороной и спускались, а они так и стояли вместе на самом верху лестницы.
– Что изменило его? Ваше имя, – осведомился волшебник. – Баннус?
– Проклятый Баннус! – воскликнула Виерран. – Мне будет о чем с ним потолковать, когда я его поймаю!
У нее на кончике языка вертелось объяснение, зачем ей приспичило толковать с Баннусом, но, подняв глаза на Мордиона, она поняла, что он все еще не знает. Лицо, которое ей улыбалось, уже не было лицом Слуги. Но еще не было и лицом Мордиона из леса. «Все идет к тому, – сообразила девушка. – И я ни за что не позволю испортить этот миг!» И тут она задала вопрос, показавшийся ей очень срочным:
