Воцарилась тишина. Те, кто видели как исчезают деймоны, вспоминал это, а те, кто не видел, пытались себе представить, и все молчали, пока вперёд не вышла молодая женщина, мученица, умершая несколько веков назад. Она посмотрела по сторонам и сказала: «Когда мы были живы, они сказали нам, что когда мы умрём, мы попадём в рай. И они сказали что это радостное и блаженное место, и что мы проведём вечность в обществе святых и ангелов, славящих Всемогущего, абсолютно счастливые.
Вот что они сказали нам. И вот что побудило одних из нас отдать жизнь, а других провести годы в отшельнических молитвах, в то время как вокруг нас кипела жизнь, о чём мы и не подозревали.»
— Потому что страна мёртвых не является местом награждения или наказания. Это пустыня. Добрые приходят сюда вместе со злыми, и все мы вечно томимся в этом мраке, без надежды на свободу, на радость, на сон, отдых или покой.
— Но сейчас появилась эта девочка, предлагающая нам выход отсюда, и я пойду за ней. Даже если это означает забвение, друзья, я приветствую это, потому что это не будет ничем, мы снова будем живы в тысячах травинок, в тысячах листьев, мы будем проливаться дождевыми каплями и пролетать освежающим ветерком, мы будем сверкать росой под звёздами и луной там, наверху, там где всегда был и есть наш настоящий дом.
— Поэтому я убеждаю вас: пойдёмте вместе с этим ребёнком наверх, к небу!
Но её душу отпихнула в сторону душа человека, похожего на монаха: худая и бледная даже после смерти, с тёмными страстными глазами. Он перекрестился и прошептал молитву, и сказал: «Это горькое послание, грустная и жестокая шутка.
Неужели вы не видите правды? Это не ребёнок. Это слуга самого Дьявола! Мир, в котором мы жили, был раздольем порока и слёз. Ничто там не могло удовлетворить нас. Но Всемогущий пожаловал нам это благословенное место, этот рай, который падшим душам кажется унылым и бесплодным, но видный верным глазам во всём своём великолепии, текущий молоком и мёдом и звучащий сладкими гимнами ангелов. Это действительно рай! То, что обещает эта порочная девочка — ложь. Она хочет привести вас в ад! Идите за ней на свою погибель. Мы с истинно верующими друзьями останемся здесь, в нашем благословенном раю, и проведём вечность восхваляя Всемогущего, давшего нам способность отличать правду от лжи.»
Он снова перекрестился и вместе со своими товарищами пошёл прочь в ужасе и ненависти.
Лира была сбита с толку. Может, она была не права? Может, она совершает большую ошибку? Оглянувшись вокруг, она не увидела ничего кроме тьмы и запустения, но её и раньше вводила в заблуждение внешняя сторона вещей, она верила госпоже Коултер, сладко пахнувшей, очаровательной и красиво улыбавшейся. Было так просто понять всё неправильно, а без направляющего её деймона, она могла ошибаться и сейчас.
Но Уилл потряс её за руку, после чего обхватил её лицо руками и сжал.
— Ты знаешь, что это неправда, — сказал он, точно также, как ты чувствуешь мои руки. Не обращай внимания! Они тоже все видят, что он врёт. И они доверяют нам.
Пошли, пора начинать.
Она кивнула. Сейчас надо верить своему телу и тому, что говорят чувства, Пантелеймон бы так и поступил.
Они двинулись в путь, и неисчислимые миллионы душ тронулись вслед. За ними, уже за пределами видимости Лиры и Уила, другие обитатели мира мёртвых услышали о том, что произошло, и присоединись к великому исходу. Тиалис и Салмакия полетели назад, посмотреть, и с радостью обнаружили там и свой собственный народ, и всевозможные виды живых существ, когда-либо наказанные Владыкой смертью и изгнанием. Среди них были и существа, совсем не похожие на людей, как, например, мулефа, которых бы сразу узнала Мэри Малон, и ещё более странные создания.
Но у Лиры и Уилла не было сил смотреть назад; всё что они могли было двигаться вперёд за гарпиями и надеяться.
— Неужели мы почти сделали это, Уилл? — Прошептала Лира. — Неужели всё почти закончилось?
Он не знал. Но они были так слабы и нездоровы, что он ответил: «Да, уже почти всё, мы почти сделали это. Скоро мы выйдем наружу.»
Глава двадцать четыре. Миссис Коултер в Женеве
Миссис Коултер дождалась наступления сумерек прежде, чем приблизиться к Колледжу Святого Джерома. После наступления темноты она направила мыслелёт вниз сквозь облака и медленно двинулась вдоль берега озера, держась верхушек деревьев.
Колледж имел характерные очертания на фоне других старых строений Женевы, и вскоре она обнаружила шпиль, темные громады зданий монастыря, квадратную башню, где проживал Президент Церковного Суда Благочестия. До этого она уже посещала Колледж три раза и знала, что на крыше и за коньками, и за фронтонами, и за печными трубами имеется достаточно потайных мест, где можно спрятать все что угодно, даже мыслелёт.
Медленно пролетев над черепичными крышами, блестевшими после недавнего дождя, она направила аппарат точно к небольшому водостоку, которым заканчивалась крутая черепичная крыша возле глухой стены башни. Это место было удобно тем, что его можно было увидеть только с соседней колокольни Благочестивого Покаяния.
Она осторожно опустила самолёт на крышу, позволив, каждой из его шести опор уверенно встать на поверхность и стабилизировать положение кабины. Миссис Коултер начинала любить эту машину: она отзывалась на любое её распоряжение, стоило ей только подумать об этом. Движение машины было столь бесшумным, что она могла парить над головами людей, едва не касаясь их, и люди никогда бы её не заметили. За день, прошедший с момента кражи мыслелёта, Миссис Коултер научилась управлять им, но она до сих пор не имела понятия, как заправлять его и эта мысль очень беспокоила её: она не знала, когда топливо закончится или разрядятся батареи.
Убедившись, что аппарат твердо стоит на своих опорах, а крыша достаточно прочна, чтобы выдержать его вес, она сняла шлем и спустилась вниз.
Её деймон уже осматривал одну из тяжелых старых черепичных плиток. Она присоединилась к нему. Вскоре они уже убрали полдюжины плиток, а затем она выломала доски, к которым крепились плитки, проделав щель, достаточную, чтобы проникнуть внутрь.
— Иди и осмотрись, — прошептала она, и деймон прыгнул в темную щель.
Она слышала осторожный стук его когтей, в то время как он двигался по чердаку, потом его обрамленная золотом черная морда появилась в проёме. Она сразу же всё поняла и последовала за ним, подождав, пока глаза привыкнут к темноте. В неясном свете она мало-помалу увидела длинный чердак и темные очертания буфетов, столов, шкафов и всякой другой мебели, сложенной здесь на хранение.
Первым делом она пододвинула высокий буфет к щели, где была видна черепица, так, чтобы закрыть её. Затем она на цыпочках дотянулась до двери в дальней стене и попробовала её открыть. Естественно, она была закрыта, но у неё была с собой шпилька для волос, а замок был простой. Тремя минутами позже она и деймон стояли в конце длинного коридора, где пыльные лучи лунного света освещали узкую лестницу, ведущую вниз в другой коридор.
Через пять минут двумя этажами ниже через окно в буфетной, которое соседствовало с кухонным, они выбрались на аллею. Будка охранников Колледжа находилась прямо за углом и, как она говорила золотой обезьянке, было важно появиться традиционным способом, независимо от того, как они намереваются удалиться.
— Уберите от меня свои руки, — спокойно сказала она караульному, — и будьте любезны со мной или я отхлестаю Вас. Сообщите президенту, что прибыла Миссис Коултер и она желает немедленно его видеть.
Мужчина отступил, и его пинчер деймон, который до этого рычал на кроткую золотую обезьянку, немедленно съёжился и поджал свой хвост.
Караульный повесил трубку телефона и через минуту юный священник со свежим лицом поспешно подошел к будке, вытирая ладони о рясу на случай, если она захочет поздороваться с ним за руку. Она не захотела.
— Кто Вы? — спросила она.
— Брат Луи, — ответил священник, успокаивая своего кролика деймона, — Член Секретариата Церковного Суда. Будьте любезны…
— Я приехала сюда не для того, чтобы беседовать с секретарём, — перебила его она.
— Проводите меня к Отцу МакФэйлу. Прямо сейчас.
Мужчина беспомощно поклонился и увел её прочь. Караульный позади них с облегчением вздохнул.
После нескольких попыток завязать разговор, Брат Луи сдался и молча вёл её в комнаты Президента в башне. Отец МакФэйл проводил богослужение, и рука бедного Брата Луи сильно тряслась, когда он постучал. Они услышали вздох и скрип, а затем тяжелые шаги приблизились к двери.
Глаза Президента расширились, когда он увидел, кто пришёл, его улыбка была похожа на волчий оскал.
— Миссис Коултер, — сказал он, подавая руку. — Очень рад видеть Вас. В моём кабинете холодно, и гостеприимство наше незамысловато, но входите, входите.
