Она описала запахи, царившие вокруг: дым из печей, запах гниющих листьев от реки, когда ветер дул с юго-запада, тёплый запах печёной картошки, которую обычно ели кирпичники, и звук маслянистой воды, стекающей по шлюзу в бассейны, и густой, медленный хлюп, раздающийся, когда ты пытаешься оторвать ногу от земли, и тяжёлый мокрый хлопок створок шлюза по глинистой воде.
Она говорила, играя на всех чувствах, а души подходили ближе, впитывая её слова, вспоминая времена, когда у них была плоть и кожа, и нервы, и чувства, и желая, чтобы она никогда не останавливалась.
Тогда она описала как дети кирпичников всё время воевали с городскими, о том какими они были медленными и тупыми, и какими умными и быстрыми как ласточки были, напротив, городские, и как однажды городские объявили между собой перемирие и придумали и спланировали целую операцию, и атаковали глинища с трёх сторон, прижимая детей гончаров к реке, швыряясь пригоршнями тяжёлой глинистой грязи, захватили и разрушили их грязевой замок, превращая укрепления в мишени до тех пор, пока воздух, земля и вода не перемешались вокруг, и все дети выглядели абсолютно одинаково — в грязи с головы до ног, и счастливые как никогда в жизни.
Закончив, она бессильно посмотрела на Уила. И содрогнулась.
Рассказ слушали не только безмолвные теперь души и её друзья — ветви дерева были заполнены тёмными птичьими силуэтами — на неё смотрели серьёзные, очарованные женские лица.
Она в страхе вскочила, но они не шевельнулись.
— Вы, — отчаянно закричала она, — вы же бросались на меня раньше, когда я пыталась вам что-нибудь рассказать. Что вас останавливает сейчас? Давайте, рвите меня когтями, превращайте меня в безгласную душу!
— Ни в коем случае, — сказала гарпия в центре, та что назвалась Безымянной. — Послушай меня. Тысячи лет назад, когда здесь появились первые души, Владыка дал нам способность видеть худшее в каждом, и мы питались этим, пока кровь наша не была полностью отравлена, и сердца наши не загнили.
— Но тем не менее, это было всё, чем мы могли питаться. Это всё, что у нас было.
А теперь мы узнали, что вы хотите открыть путь наверх и вывести все души на волю…
И её хриплый голос утонул в море шёпота, потому что все, кто слышали, закричали от радости и надежды, но гарпии забили крыльями, и души умолкли.
— Да, — вскричала Безымянная, — вывести их на волю! Что мы теперь будем делать?
Я скажу вам что: с этого момента мы не будем себя сдерживать! Мы будем ранить, оскорблять, мучить и терзать все души, которые появятся, и они сойдут с ума от страха, стыда и раскаяния. Сейчас здесь пустыня, мы же превратим её в ад!
Гарпии закричали и засвистели, некоторые из них взлетели и ринулись на души, отпрянувшие в ужасе. Лира в отчаянии уцепилась за руку Уилла и прошептала: «Они всем рассказали, а мы не можем этого сделать, они нас возненавидят, они подумают, что мы их предали! Мы только всё испортили!»
— Тихо, — сказал Тиалис. — Не отчаивайтесь. Позовите их обратно и пусть они нас выслушают.
— Назад! Возвращайтесь все! Возвращайтесь и слушайте! — позвал Уил.
По одиночке гарпии начали возвращаться. С нетерпеливыми, голодными и полными жажды страданий лицами они вернулись на дерево, и души тоже стали возвращаться.
Шевалье оставил свою стрекозу под присмотром Салмакии, и одетая в зелёное черноволосая фигурка вскочила на камень, чтобы все могли её видеть.
— Гарпии, — сказал шевалье, — мы можем предложить вам кое-что получше. Ответьте правдиво на мои вопросы, послушайте что я скажу, а потом судите. Когда Лира говорила с вами перед стеной, вы бросились на неё. Почему?
— Это была ложь, — вскричали гарпии. — Ложь и выдумки!
— Но во время её недавнего рассказа вы все внимательно и тихо слушали. Почему, снова спрошу я вас?
— Потому что это было правдой, — сказала Безымянная. — Потому что она говорила правду. Потому что это было сытно. Потому что это питало нас. Потому что мы не могли по-другому. Потому что это было правдой. Потому что мы не знали, что существует что-либо кроме греха. Потому что мы узнали о мире, солнце и дожде.
Потому что это было правдой.
— Тогда, — сказал Тиалис, — давайте заключим договор. Вместо того, чтобы видеть только грехи, злобу, жестокость и жадность попадающих сюда душ, с этого момента вы будете иметь право просить каждую душу рассказать вам историю своей жизни, и они должны будут рассказать вам правду о том, что они видели, трогали, слышали, знали и любили снаружи. У каждой из этих душ есть история, у каждой, что ещё придёт, будет что вам рассказать о мире. Рассказать правду. И вы будете иметь право слушать их, а им придётся рассказывать вам.
Лира была восхищена самообладанием маленького шпиона. Как он осмеливался разговаривать с этими созданиями, как будто у него была власть давать им права?
Любая из них могла разорвать его в момент, переломить его в когтях или поднять высоко-высоко и бросить вниз, чтобы он разбился о землю. Но он стоят, бесстрашно и гордо, заключая с ними сделку! А они слушали и тихонько переговаривались и переглядывались между собой.
Души наблюдали в молчании и страхе.
Безымянная обернулась.
— Этого недостаточно, — сказала она. — Мы хотим большего. У нас была миссия при старых порядках. У нас было место и обязанности. Мы прилежно исполняли приказы Владыки и нас уважали за это. Да, ненавидели и боялись, но и уважали тоже. Какое же теперь будет уважение? С чего бы это было душам нас замечать, если они могут просто снова выйти наверх? У нас собственная гордость, и вы не можете её отменить. Нам нужно почётное место! Нам нужна задачи и обязанности, которые бы принесли нам заслуженное уважение!
Гарпии зашевелились, перешёптываясь и расправляя крылья. Но Салмакия вскочила на тот же камень, встала рядом с Тиалисом и крикнула: «Вы правы. Каждый должен выполнять важную задачу, которая приносит ему уважение, которую они могут исполнять с гордостью. Поэтому предлагаю вам дело, котором можете заниматься только вы, потому что вы хранители этих мест. Ваша задача будет в том, чтобы провожать души от причала до окна в мир. Взамен они будут рассказывать вам о своей жизни в качестве разумной платы за проводника. Подходят ли вам такие условия?»
Безымянная оглянулась на своих сестёр, и те кивнули.
— И мы имеем право отказать им в проводнике, — добавила она, — если они начинают врать или скрывать что-то, или если им будет нечего нам рассказать. Если они живут в мире, они обязаны видеть, трогать, слышать, любить и знать. Мы будем делать исключение для младенцев, которые не успели ничего узнать, но во всех остальных случаях, тем, кто спускается сюда без ничего, мы не будем помогать.
— Это честно, — сказала Салмакия, и остальные с ней согласились.
Таким образом они заключили соглашение. А в обмен на историю Лиры, которую они выслушали, гарпии предложили провести путников вместе с ножом в ту часть страны мёртвых, где верхний мир недалеко. Это долгий путь, через туннели и пещеры, но они проведут их до конца, а все души могут идти за ними.
Но не успели они тронуться, как кто-то крикнул, насколько можно кричать шёпотом.
Это была душа худощавого мужчины, со злым и сердитым лицом и он кричал: «Но что произойдёт? Будем ли мы снова жить, когда выйдем из страны мёртвых? Или растворимся как и наши деймоны? Братья, сёстры, мы не должны следовать за этой девочкой, пока не узнаем что произойдёт с нами там!»
Прочие подхватили вопрос: «Да, расскажите нам к чему мы идём! Скажите нам чего ждать! Мы не пойдём, пока не узнаем, что произойдёт потом!»
Лира в отчаянии обернулась к Уилу, но он сказал: «Скажи им правду. Задай вопрос алетиометру, а потом скажи им ответ.»
— Хорошо, — сказала она.
Она достала золотой инструмент. Ответ пришёл сразу. Она снова убрала алетиометр и встала.
— Вот что произойдёт, — сказала она, — и это абсолютная правда. Когда вы выйдете отсюда, частицы, составляющие вас, разлетятся, как и у ваших деймонов. Если вы видели как умирают люди, вы знаете как это выглядит. Но ваши деймоны не пропали полностью — сейчас они везде. Атомы, которые составляли их, стали воздухом, ветром, деревьями, землёй, животными и людьми. Они никогда не исчезнут. Они присутствуют везде. Так всё и будет, клянусь своей честью. Вы разлетитесь, да, но вы будете на свободе, снова будете частью мира.
Воцарилась тишина. Те, кто видели как исчезают деймоны, вспоминал это, а те, кто не видел, пытались себе представить, и все молчали, пока вперёд не вышла молодая женщина, мученица, умершая несколько веков назад. Она посмотрела по сторонам и сказала: «Когда мы были живы, они сказали нам, что когда мы умрём, мы попадём в рай. И они сказали что это радостное и блаженное место, и что мы проведём вечность в обществе святых и ангелов, славящих Всемогущего, абсолютно счастливые.
