Устало Лира поворачивала колесики, все её мысли переместились в свинцовые стрелки прибора. От каждого из тридцати символов алетиометра множество значений вело вниз. Она обычно перемещала их так легко и уверенно, чувствовала свободу и ненадежность. Она держала связи между ними в её мыслях…. Это когда-то походило на бег или пение или рассказ истории: как что-то естественное. Сейчас же ей приходилось делать это с трудом, её хватка ослабевала. А она не должна потерпеть неудачу, иначе тогда все теряло бы смысл.
— Это недалеко, — сказала она в конце, — Там много всякой опасности, там битва, там есть….Но мы сейчас почти в нужном месте. Как раз в конце этого туннеля есть большая гладкая скала, по ней течет вода. Там можно будет вырезать выход.
Души, которые собирались сражаться, пылко устремились вперед. Она почувствовала Ли Скорби стоящего близко от неё.
— Лира, девочка, осталось недолго, — сказал он, — Когда ты увидишь старого медведя, скажи ему, что Ли вышел из борьбы. И когда битва закончится, будет время находить разнесенные ветром по миру атомы, которые были Хестерами. Моя мать в лучшем мире, и мои возлюбленные, все возлюбленные…Лира, дитя, когда все это кончится — отдохни, ты слышишь? Жизнь прекрасна, а смерть это конец.
Его голос постепенно стихал. Она хотела обнять его, но не смогла. Она только смотрела на его бледный силуэт, и душа видела страсть и блеск в её глазах, и брала силу от этого.
На плечах Лиры и Уилла находились два лилишпика. Их короткие жизни почти подходили к концу, каждый из них чувствовал окоченелость в своих ногах, и холод вокруг сердца. Они бы оба вернулись скоро в мир мертвых, на этот раз как души, но они поймали взгляд каждого из них и поклялись, что они останутся с Уиллом и Лирой так долго как они смогут, не говоря ни слова об их смерти.
Все выше и выше взбирались дети. Они не разговаривали. Они слышали резкое, прерывистое дыхание друг друга, они слышали их звуки шагов, они слышали как камешки падали позади них. Впереди них в полный рост, с трудом карабкалась гарпия. Её крылья тащились позади, а тихие и зловещие когти царапали склон.
Вскоре они услышали другой постоянный звук, кап-кап отзывался эхом в туннели. А затем увидели струйку бегущей воду.
— Здесь, — сказала Лира, протягивая руку вперед, чтобы дотронуться до пласта скалы преграждавшего их путь: гладкий, мокрый, холодный.
Она повернулась к гарпии.
— Я все думаю про то, — сказала она, — как ты спасла меня и как ты обещала провести всех других душ, которые придут через мир мертвых, на ту землю, где мы провели ночь. У тебя нет имени, которое помогло бы тебе в сражение и в будущем. И я решила дать тебе имя, как король Йорек Барнисон дал мне моё — Среброязыкая. Я называю тебя — Милостивые крылья. Итак, это твоё имя теперь, и так тебя будут всегда называть: Милостивые крылья.
— Однажды, — сказала гарпия, — Мы встретимся снова, Лира Среброязыкая.
— И если я узнаю, что ты рядом, я не буду бояться, — сказала Лира, — Прощай, Милостивые крылья, пока я не умру.
Она крепко обняла гарпию и поцеловала в обе щеки.
— Это мир лорда Азраэля? — спросила Шевалье Тиалис.
— Да, — сказала Лира, — так сказал алетиометр. Мы недалеко от его крепости.
— Тогда позволь я поговорю с душами.
Она приподняла его, и он начал:
— Послушайте. Леди Салмакия и я единственные из нас, кто видел этот мир раньше.
На вершине горы стоит крепость: это то, что защищает лорд Азраэль. Кто его враг, я не знаю. У Лиры и Уилла сейчас только одна задача — отыскать их деймонов. Наша задача — помочь им. Так будем же храбрыми и покажем им, на что мы способны.
Лира повернулась к Уилу.
— Отлично, — сказал он, — Я готов.
Он вынул нож и посмотрел на душу его отца, стоявшего рядом с ним. Они не смогли подойти друг к другу поближе, и Уилл подумал, как он был бы рад увидеть ещё и его мать рядом с ними: всех троих вместе.
— Уил, — встревожено сказала Лира.
Он опомнился. Нож застыл в воздухе. Уилл убрал руку, и нож повис, воткнутый в вещество невидимого мира. Он глубоко вздохнул.
— Я почти…
— Я понимаю, — сказала она, — Посмотри на меня, Уил.
В призрачном свете он видел её светлые волосы, её крепко сжатый рот, её честные глаза. Он ощутил тепло её сердца, почувствовал знакомый запах её тела.
Нож освободился.
— Я попробую снова, — сказал он.
Мальчик отвернулся. С трудом фокусируясь, он позволил его разуму переместиться на кончик ножа. Легкое касание, остановка, разрез, и, наконец, желаемое. Вперед, вниз и назад. Души столпились так близко, что Уилл и Лира чувствовали, как вдоль каждого нерва толчками движется холод.
И он сделал последний надрез.
Первое, что они услышали, был шум. Свет был ослепляющий — живым и мертвым пришлось из-за этого закрыть глаза. Они не могли ничего видеть несколько секунд.
Но взрывы, грохот, громкие крики почти сразу же оглушили их, и это было ужасно.
Души Джона Парри и Ли Скорби опомнились первыми. Оба были солдатами, участвовали в боях, и поэтому не были так выбиты из колеи этим шумом. Уилл и Лира смотрели на всё это в страхе и изумление.
Ракеты взрывались в воздухе, засыпая кусочками скалы и металла гору, которую дети видели недалеко от себя. В небе ангелы сражались с ангелами. Ведьмы тоже прилетели и парили в воздухе, в крике приказывая их клану стрелять по врагам.
Они видели лилишпика усевшего на стрекозу и атаковавшего человека, сидящего в летающей машине. В то время как стрекоза устремилась высь, её наездник прыгнул вниз и вонзил шпору в шею пилота. Затем насекомое возвратилась, приблизившись к аэроплану, и позволило забраться наезднику на блестящую зеленую спину. Они унеслись прочь, а машина, гудя, полетела, падая, прямо в скалы к подножью крепости.
— Открой шире, — сказал Ли Скорби, — И выпусти нас.
— Подожди Ли, — ответил Джон Парри, — Что-то случилось, посмотри вокруг.
Уилл прорубил ещё одно маленькое окно, там, куда показывал его отец, и они смогли увидеть все изменения в ходе битвы. Атакующие силы стали уходить. Группа вооруженных людей перестала двигаться вперед, и под нескончаемым огнем повернула и двинулась назад. Эскадрон аэропланов, который брал верх над вертолетами лорда Азраэля, поворачивался в небе и улетал на запад. Пехота на земле, колонны стрелков, войска, снаряженные огнеметами, распыляющими яд, оружиями — такими оружиями, которые никто из наблюдающих никогда не видел, начали отступать.
— Что происходит? — спросил Ли, — Они покидают поле битвы, но почему?
Казалось, не было причин для этого: союзников лорда Азраэля было намного меньше, их оружие было менее могущественное, и многие из них лежали ранеными.
Вскоре Уилл увидел движение среди призраков. Они указывали на что-то в небе.
— Призраки! — закричал Джон Парри, — это и есть причина.
И впервые Уилл и Лира поняли, что они могут видеть силуэты, похожие на мерцающие дымкой вуали, падающие с неба в виде пуха. Но они были очень слабы. И когда они всё-таки опускались на землю, их было намного труднее увидеть.
— Что они делают? — спросила Лира.
— Они атакуют взвод стрелков Азраэля.
И Уилл и Лира поняв, что может случиться, оба в страхе закричали:
— Бегите! Спасайтесь!
Некоторые солдаты, слыша кричащих в ужасе детей, смотрели вокруг с испугом.
Другие, увидев Призрака — что-то странное, бледное, жадно несущиеся к ним, подняли оружие и стали стрелять в него, но, конечно, безрезультатно. И тут Призрак напал на ближайшего человека.
Это был солдат из мира Лиры, африканец. Его деймон была золотистая длинноногая кошка, покрытая черными пятнами. Она обнажила её белые зубы и приготовилась к прыжку.
Все они увидели сначала человека, целящегося винтовкой на врага, бесстрашного, не дающего себе ни дюйма для отступления, а затем увидели его деймона опутанного невидимой паутиной: рычащего, воющего, беспомощного. Мужчина пытался отыскать деймона, бросил винтовку, кричал его имя, ослабевая и теряя сознания с болью и отвращением.
— Хорошо, Уил, — сказал Джон Парри, — А сейчас выпустите нас. Мы пойдем в бой против этих Призраков.
Уилл открыл широко проход и выступил сам во главе армии душ. Вскоре началась самая странная битва, которую он мог себе представить.
Души выходили из земли, их силуэты всё ещё бледнели в полуденном свете. Они могли ничего не бояться и летели прямо на Призраков, сцепляясь и борясь, отрывая куски, которые ни Уилл, ни Лира не могли видеть.
Люди на поле боя были смущены: они не могли ничего сделать с этой призрачной дракой. Уилл шёл сквозь середину действия и размахивал ножом, вспоминая, как Призраки улетали от ножа прочь раньше.
Куда бы ни шёл Уилл, Лира шла рядом, желая иметь что-либо в руках, чтобы бороться, как он. Но она смотрела вокруг, и могла видеть всё намного лучше, чем Уилл. Она думала, что может видеть Призраков время от времени по их маслянистому сверканию в воздухе. И Лира чувствовала опасность.
