А потом пришло понимание силл и ее путешествие в другой мир. Все на свете имело цель, но она была отрезана от этого. И связь невозможно было восстановить, потому что в этом мире не было Бога.
Раздираемая противоположными чувствами, она решилась залезть на дерево и еще раз попробовать растворится в Пыли.
Не успев пройти и половины пути до рощи, она услышала звук, отличавшийся от дуновения ветра и шуршания травы. Кто-то словно бы тянул длинную ноту, похожую на звук органа. Она смешивалась со звуками, исходившим выше: треском веток и стуком дерева по дереву.
Может быть, это не ЕЕ дерево?
Она замерла, где стояла — на открытом островке травы. Ветер по-прежнему ласкал ее щеки, а тени от облаков все также перебегали по земле. Высокая трава доставала ей до бедер. Мэри посмотрела в сторону чащи. Ветви слегка стонали и пощелкивали на ветру. Огромные зеленые бревна щелкнуло, как сухая палка, и стало падать, затем крона, та самая крона, которую она так хорошо знала, наклонялась, наклонялась и начала опрокидываться.
Каждая частичка коры, казалось, бунтовала против этого убийства. Но дерево все равно продолжало падать, ломая остальную чащу. Наклонившись в сторону Мэри, дерево рухнуло за пределы чащи, как волна разбивается о другую волну. Огромный ствол слегка вздрогнул и окончательно рухнул на землю со стоном терновника.
Она подбежала к дереву, чтобы прикоснутся к дрожащим листьям. Там находилась ее веревка и перепутанные остатки платформы. Ее сердце болезненно билось о грудную клетку, пока она пробиралась между поломанных веток, лежащих на земле, между знакомых сучков, которые теперь стали таким незнакомыми. Она старалась балансировать на максимальной высоте.
Она перегнулась через ветку и дотянулась до подзорной трубы. Посмотрев в нее на небо, она заметила два относительно разных направления движений.
Первым было движение облаков, скользящих на фоне луны. Вторым было движение Пыли, направлявшейся в противоположную сторону.
Пыль перемещалась быстрее, и ее было больше. Словно бы на всем небосклоне существует только одна Пыль. Это напоминало потоки воды, несущиеся прочь из этой вселенной в абсолютную пустоту.
Пейзаж словно переместился в ее воображение, и Мэри медленно начала понимать.
Уилл и Лира говорили, что чудесному ножу никак не меньше 300 лет. Так сказал им старик с башни.
Мулефа говорили ей, что сраф, который подпитывал их образ жизни и мир 33 тысячи лет, начал исчезать 300 лет назад.
По словам Уила, первые владельцы ножа были безответственны и не всегда закрывали открытые окна. Одно из них Мэри уже нашла, а значит, должны быть и другие.
Значит, все это время Пыль мало-помалу покидала этот мир через окна, сделанные чудесным ножом…
Она почувствовала головокружение. Причиной этому было не только резкое покачивание веток, среди которых она находилась. Она аккуратно спрятала подзорную трубу в карман и сомкнула руки на ветке перед собой и стала пристально наблюдать за небом, луной и скользящими облаками.
Виной течению Пыли был чудесный нож. Пыль улетучивалась, и Вселенная страдала от этого. Ей обязательно надо было поговорить с Уиллом и Лирой, они должны были найти способ это остановить.
Поток в небе был другой природы. Это было в новинку, и это была катострофа. Если этого не остановить, вся осознанная жизнь на планете подойдет к концу. Мулефа показали ей, что Пыль появилась тогда, когда все живое осознало самое себя. Все нуждалось в некой системе, которая подкрепляла бы и обеспечивала безопасное существование. Так же, как и мулефа получали свои колеса и топливо из деревьев.
Мысли, воображение, чувства — все это увянет и исчезнет, останется только грубый автоматизм. И тот краткий период жизни, когда все живое сознавало самое себя померкнет, как свеча, которая ярко светила в каждом из миллиарда миров.
Мэри остро ощущала их бремя. Она чувствовала себя на все восемдесят лет жизни, чувствовала усталость от всего и страстное желание умереть.
Она тяжело спрыгнула с веток поваленного дерева. В волосах запутались травинки, ветер по-прежнему колыхал листы. Мэри направилась к деревне.
С вершины холма она в последний раз посмотрела на поток Пыли, на облака, следующие в противоположном направлении, на луну, зависшую между ними.
И тут она наконец увидела смысл всего мира. Она поняла, в чем заключалась великая цель.
Все пыталось остановить поток Пыли. Все пыталось чинить препятствия на ее пути.
Ветер, облака, трава — все они делали все, чтобы не дать частицам покинуть этот мир, который они так обогащали.
Мир любил пыль и не желал видеть, как она его покидает. В этом было значение всей ночи. И Мэри в том числе.
Думала ли она, что все в жизни потеряло смысл, когда Бог ушел? Конечно же, думала.
«Итак, наступило сейчас, — вслух произнесла Мэри, и повторила громче, — наступило сейчас!»
Она снова взглянула на небо, на луну в потоке Пыли. Они выглядели как хилые веточки и камушки на дамбе, пытающиеся повернуть вспять течение Миссисипи. Но все равно они пытались. И будут продолжать пытаться до тех пор, пока не наступит конец света.
Мэри не знала, сколько времени она провела на открытом воздухе. Когда напряжение чувств понемногу спало, и усталость стала брать свое, она медленно направилась вниз по дороге к холму, на котором располагалась деревня.
Когда она была на полпути, она заметила что-то странное среди придорожных кустов.
Это была вс пышка белого, что-то постоянно движущееся вместе с потоком.
Она застыла неподвижно, напряженно всматриваясь. Это не мог быть туалапи, они всегда пересмещаются стадами, этот же был в одиночестве.
Однако все в его облике было совершенно таким же: крылья в форме паруса, длинная шея — существо, несомненно, было птицей. Она никогда не слышала, чтобы они перемещались поодиночке, и она немного поколебалась перед тем как принять решение: нужно было предупредит жителей деревни. В любом случае, существо остановилось. Оно держалось на воде недалеко от дороги.
Что-то соскользнуло с его спины.
Существо оказалось мужчиной.
Она достаточно четко видела его, несмотря на расстояние — ее глаза привыкли к яркому свету луны, позволявшему его разглядеть. Она посмотрела на него сквозь подзорную трубу: да, сомнений быть не может — это человеческая фигура, излучающая Пыль.
Он что-то нес — нечто, напоминающее палку. Он шел по дороге быстро, но не бегом, и легко, подобно охотнику или атлету. Он был одет в простую черную одежду, которая хорошо его маскировала, но сквозь ползорную трубу его было видно так, словно он стоял под светом фонаря.
Чем ближе к деревне он приближался, тем яснее Мэри понимала, что за палку он несёт. Это была винтовка.
Ее сердце сжала чья-то ледяная рука. Волосы на голове зашевелились.
Она находилась слишком далеко, и ничего не могла поделать. Даже если бы она закричала, ее бы никто не услышал. Ей приходилось смотреть на то, как он входит в деревню, оглядываясь по сторонам, поминутно останавливается, чтобы прислушаться, перемещается от дома к дому.
Сознание Мэри почувствовало себя луной и облаками, пытающимися остановить Пыль.
«Не выглядывай из-за дерева, отойди от дерева…»
Однако он подходил все ближе и ближе, и наконец остановился у ее дома. Она не могла стерпеть такое. Засунув в карман подзорную трубу, она бегом стала спускаться с холма. Она была готова к чему угодно: закричать во весь голос, издать дикий вопль, но вовремя поняла, что это может разбудить Лиру и Уила, или открыть их местоположение, и вовремя сдержалась.
Мэри не могла выдержать неведения о поведении мужчины, и снова посмотрела в подзорную трубу, застыв для этого без движения.
Он открыл дверь ее дома. Он вошел в него. Он изчез из поля зрения, несмотря на то, что движение Пыли было по-прежнему видно. Т ак прошла минута, показавшаяся Мэри вечностью. И тут он появился снова.
Он стоял на пороге, внимательно глядя по сторонам, и его проницательный взгляд задержался на дереве.
Затем он ступил прочь из дома. Мэри неожиданно осознала, насколько она беззащитна на вершине холма. Ее легко было застрелить из простой винтовки. Но его интересовала только деревня, и через минуту или около того он медленно пошел прочь.
Она следила за каждым его шагом в направлении к дороге у реки. Он оседлал спину птицы и она повернулась, чтобы заскользить прочь. Через пять минут они пропали из поля зрения.
Глава тридцать пять. Далеко-далеко, за холмами
— Доктор Мелоун, — сказала утром Лира, — нам с Уиллом нужно поискать наших дэмонов. Когда мы их найдём, мы будем знать, что делать дальше. Больше нам без них нельзя. Так что мы пойдём поищем их.
— Куда вы пойдёте? — спросила Мэри, у которой после беспокойной ночи слипались глаза и болела голова. Они с Лирой сидели на берегу реки: Лира пришла умыться, а Мэри пришла с ней, чтобы тайком посмотреть, нет ли где следов вчерашнего человека. Пока их не было видно.
