Станислав Востоков
Криволапыч
— Что случилось?
— Опять отец с собаками подрался!
Мать и сын, поддерживая измочаленного отца плечами, помогли ему добраться до норы. По сырому от вешней воды проходу он сам проковылял до спальни и там со стоном улёгся на менее пострадавший бок. Предоставив папашу заботам матери, сын со вздохом выбрался из норы.
Ему до зайчиков надоел дом и родители. Он хотел убежать далеко-далеко, за ту линию, у которой деревья становятся маленькими, как трава, а облака — не больше мотыльков. Ему казалось, что именно там течёт настоящая жизнь. А тут что?
Он с отвращением поглядел в похожий на дырку от зуба провал норы под кривой сосной, откуда доносился визгливый голос матери и патетические жалобы отца.
У их сына не было не то что отдельной норы, но даже собственного имени! А ведь ему уже исполнилось полгода.
Его семья относилась к енотовидным собакам. То есть, к чему-то среднему между енотами и собаками. Но собаки этого родства не признавали. Они обзывали енотовидных «полупсами» и «худородными выскочками, которые безо всяких оснований пытаются влезть на чужое генеалогическое древо».
Мнение енотов по этому вопросу было неизвестно. Они на Севере не водятся, что, может, и к лучшему.
Упомянутого отца звали Кривая Лапа. Его такие отношения в семействе псовых ужасно раздражали. Он считал, что его род древнее и благороднее собак. В доказательство он ссылался на радиоинтервью доцента Орлова, которое Кривая Лапа как-то прослушал, притаившись у забора одной дачи. О! Теперь у него был сильный козырь! Он позволял Кривой Лапе из многих споров выходить победителем. Но всё же не из всех, потому что у собак был свой козырь — грубая сила. И если они пускали его в ход, доцент Орлов уже не помогал.
К несчастью, сын Кривой Лапы родился как раз, когда у его отца случилось ежегодное обострение национальной гордости. Занятый спорами с собаками Кривая Лапа каждый день откладывал раздумья об имени сына на потом. Но потом появлялись другие, более важные с исторической точки зрения дела. Конечно, назвать сына могла бы, в конце концов, и мать. У неё было богатое воображение, а кроме того она читала детективы, брошенные в урны на загородных остановках и слыла довольно образованной личностью. Но по традиции в семье енотовидных имена даёт отец. В итоге щенка просто стали звать по отчеству — Криволапыч.
Из норы вышла зарёванная мать и, всхлипывая, сказала, что отец призывает сына к себе.
— Да, к моему смертному одру! — донёсся довольно бодрый голос Кривой Лапы.
Папаша любил театральные эффекты. Криволапыч вздохнул и потащился «к одру».
Впрочем, Кривая Лапа действительно выглядел неважнецки. Левое ухо было порвано и покрыто запёкшейся кровью, на сером боку зияли разлинованные царапинами проплешины. Но, хотя он очень старался выглядеть умирающим, на такового похож всё-таки не был.
Криволапыч понуро встал перед избитой мордой родителя.
— Сын мой! — сказал тот торжественно. — Настало время…
— Батя, давай без этого, а?
— Цыц! — прикрикнул «умирающий». — Внимай мне, отрок, ибо я хочу открыть тебе путь в грядущее и показать Связь времён!
— Внимай, детка, раз папа просит! — сказала мать из «прихожей», где она с благоговением слушала мужа.
«Отрока» передёрнуло, но он взял себя в лапы и стал «внимать». Дальше в той же напыщенной манере отец изложил любопытную историю. Вскоре Криволапычу стало даже интересно, и он перестал обращать внимания на речевые украшения отца, воспринимая лишь главное.
Итак, Кривая Лапа «на смертном одре», но вполне крепким голосом поведал сыну легенду о Большом переселении.
Она гласит, что давным-давно, когда климат на Земле был заметно прохладнее, стихийные бедствия не столь часты, а автомобили совсем редки, люди привезли Первых переселенцев с берегов Тихого океана.
Новые земли встретили енотовидных предков неприветливо. Но в упорной борьбе за существование они отстояли право на Новую жизнь и распространились на обширной территории.
Кое-кто из Коренных животных выказывал этим недовольство и требовал, чтобы незваные гости убрались обратно. Но енотовидные называли Коренных «националистами» и считали, что те попросту завидуют их способности пробиваться в жизни.
Именно в ту пору у енотовидных появился девиз «Дальше, на Запад!» Следуя ему, они заселили берега Балтийского моря и добрались даже до Франции, немало удивив тамошних животных.
В конце этой красивой легенды содержалось пророчество о том, что когда-нибудь, в определённое Небом, но пока никому не известное на Земле время, потомки переселенцев доберутся до Рая енотовидных на краю света, где обретут счастье и богатство, то есть удобные норы и много-много жрачки.
Через неделю Криволапычу стукнуло ровно полгода. С благословения оправившегося отца и под причитания матери их сын отправился в Земли заката.
К этому времени Криволапыч уже знал, что должны и чего не должны есть енотовидные. Запомнить это несложно, ведь то, что им нельзя есть, нужно ещё поискать! Кроме того, он научился узнавать врагов, как среди животных, так и среди людей. Последнее было самым сложным, ведь, как известно, все люди на одно лицо!
И, конечно, он вызубрил основные положения статьи доцента Орлова в кратком изложении отца. Теперь Кривая Лапа был уверен, что дал сыну всё для того, чтобы тот нашёл себя в жизни, а жизнь его не потеряла.
Ранним утром позднего марта Криволапыч оставил опостылевшую ему тесную нору и с лёгким сердцем направился вдоль побережья к Выборгу. Отец его не провожал, а мать бежала рядом с сыном только до первой урны, где наскоро попрощалась и занялась поиском завтрака.
Наконец-то он стал самостоятельным зверем!
Небо звенело от пения зябликов, как хрустальное. Свежий морской ветер выбивал из лесов затхлый зимний воздух и холодную белую пыль.
В пути Криволапыч питался недавно проснувшимися, ещё не пришедшими в себя жуками, таскал у не менее медлительных карельских рыбаков рыбу и по заветам матери навещал урны у остановок, что вносило заметное разнообразие в его меню.
Через три дня Криволапыч обошёл стороной Выборг и нелегально пересёк финскую границу недалеко от местечка Торфяновка. Однако он этого даже не заметил. Он лишь обратил внимание, что птицы и звери стали говорить с чуть заметным акцентом, делая больше ударений на звуках «о» и «к».
На чужбине Криволапыч старался держаться рек и болотистых низин.
А один раз ему пришлось притвориться дохлым, когда он неожиданно столкнулся с отрядом бойскаутов из Хельсинки. При этом он возблагодарил Небо за то, что мать вовремя дала ему несколько уроков Дохлого вида — овладеть этим искусством ей помогли многочисленные детективы с помоек.
За полмесяца Криволапыч прошёл Хамину, Котку и Ловийсу. Тут он окончательно перешёл на рыбу, в основном на карасей и корюшек, которыми изобиловали эти места.
Постепенно леса становились более всхолмлёнными. Вокруг, в том числе на ухоженных фермерских полях, появилось много камней: известняка и гранита. Они были похожи на белых и розовых черепах, которые выползли из-под земли и теперь грелись на солнце, мешая транспорту и сельхоз работам.
На протяжении всего пути Криволапычу встречались обширные диаспоры енотовидных. Там с ним делились пищей, рассказывали о трудностях заграничной жизни и советовали держать курс на ещё не столь обжитое побережье Ботнического залива.
Чем дальше Криволапыч уходил на Запад, тем реже в лесах попадался мусор. А урны у остановок совсем перестали радовать. Теперь там встречались только мятые газеты и ароматная, но совершенно несъедобная упаковка от жевательной резинки.
Криволапыч начал голодать, но всё же не отступил от поставленной цели. Легенда и желание найти своё место в жизни заставляли его уставшие лапы и пустой желудок двигаться дальше.
Месяц спустя он миновал расположившийся на холмах город Турку. А ещё через два дня оказался в живописных окрестностях залива Мюнялахти.
Беглый осмотр показал, что енотовидных тут нет, а в северной части залива устроен маленький заповедник.
Каменистые холмы на берегах покрывал густой смешанный лес, а вокруг, за проволочной оградой заповедника, лежали богатые фермерские угодья.
Но главное, тут было великое множество разнообразных птиц, а в подлеске водились вкусные, толстые мыши! Криволапыч понял, что если и вправду есть на земле Рай енотовидных, то он находится здесь, у Мюнялахти.
По выходным у залива появлялись странные люди. Они приезжали за час до рассвета, оставляли машины на специальной стоянке с картой заповедника и вынимали из капотов подзорные трубы на треножниках. Это были члены Общества защиты животных из городка Мюнямяки.
