— Чего? — не поняла Глупость.
— Рабы — это люди, лишённые свободы. Их продавали за деньги или обменивали на вещи.
Глупость сжала кулачки и сурово посмотрела на океан.
— Плохая страна!
— Но это история моего острова давно позади. А вот другая тянется и по сей день.
— Это какая? — настороженно спросила Глупость.
— История пряностей. Воздух моего острова пропитан их ароматами: корица, гвоздика, мускатный орех, ваниль, кардамон… Здесь, в тропических лесах, я и живу. Посмотрите, как на тёмно-зелёном фоне ярко пылают мои цветы!
— Ой! И действительно! Те белые?
— Или те красные?
— Может, оранжевые, смотри!
— Нет, жёлтые!
— И те, и другие, и третьи. Мои цветы могут быть разных цветов, но одно верно, что на фоне тёмных листьев они выглядят огоньками. Помните, я говорила вам, что ещё одно моё название — Огонёк.
— Теперь понятно, почему тебя так называют.
— Давным-давно это было. В одной деревне провожала девушка своего жениха на войну. Попросил юноша поставить на окно огонёк, чтобы манил он и звал бесстрашного воина домой. Ушёл юноша на войну. Зажгла девушка огонёк и поставила на окно. Но не вернулся юноша с войны, остался на бранном поле. Долго не могла поверить в случившееся девушка и всё ждала своего возлюбленного. Шли годы, но она не убирала с окна огонёк. Время безжалостно к людям. Состарилась девушка и умерла. А огонёк превратился в удивительный цветок, который светится и будто зовёт к себе кого-то.
Мы молча сидели на покачивающемся от ветра листочке и вглядывались красивые яркие цветы Бальзамина.
— Сейчас заплачу, — сказала Глупость своим самым вредным голосом, но я заметила, как она часто-часто замигала, смахивая слезу, и ничего не стала ей выговаривать.
— Ну что вы загрустили? — спросил Бальзамин. — Вот лучше посмотрите внимательно, где сидит цветок? Что видите?
— Ничего не вижу, — ответила Глупость. — Сидит и сидит.
Мне очень хотелось что-нибудь увидеть, но я тоже совершенно ничего не видела. Цветок и листья вокруг.
— Распустившиеся цветы все словно спрятаны под листьями! Разве нет?
— И чего? — спросила Глупость.
— Словно под зонтиком! — выпалила я.
— Молодец! Так я защищаю свои цветы от дождя. Знаете, какие у нас проливные дожди!
— Стеной, — сказала Глупость.
— Водопадом, — засмеялся Бальзамин. — Посмотрите на мои сочные стебли. Они прозрачные, будто бутылки из зелёного стекла, наполненные водой, и очень легко ломаются. А когда ломаются, я теряю много сока. Я очень люблю воду, если воды нет, мои листочки повисают, словно тряпочки.
— Я видела! Я помню! Когда случайно задела твой листик, он легко обломился, а потом быстро завял. Так быстро, что я удивилась.
— Да, такой я нежный, — снова засмеялся Бальзамин.
— А чего-нибудь особенное в тебе есть? — спросила Глупость.
— Особенное… Я могу подарить вам краску!
— Краску? Какую краску?
— Жёлтую! Ну, вот например, начали вы рисовать, а тут выяснилось, что жёлтая краска закончилась. Она есть в моих корнях и лепестках. Если их измельчить и вскипятить в воде до появления густоты, то получится замечательная жёлтая краска. А почему?
— Почему?
— Потому что в корнях и лепестках у меня жёлтая хна.
— Что-то я про неё слышала, — сказала Глупость. — Ей волосы красят, что ли?
— Верно! — ответил Бальзамин. — Ты много знаешь!
Глупость покраснела. В последнее время, после того, как Сенполия её похвалила, Глупость было не узнать. Она стала здороваться. Иногда правильно отвечать и меньше задавать глупых вопросов. Хотя иногда, конечно, лучше бы ей было молчать.
— Как всё это забавно! — воскликнула я. — Каждый раз что— то удивительно узнаём! Спасибо тебе, Бальзамин, за интересный рассказ.
— Пожалуйста. И не забывайте меня поливать! Меня можно опрокинуть на бок в горшке, и забыть так навсегда, мне это нестрашно, но не полить меня нельзя!
— Как это опрокинуть на бок? — удивилась Глупость.
— Если горшок положить на бок, то через несколько дней мой горизонтально лежачий стебель снова будет смотреть вверх. Так, сколько бы вы ни крутили горшок, я всё равно буду подниматься к солнцу. Поэтому меня и называют …
— Выскочка? — брякнула Глупость.
— Это кто-то здесь другой выскочка, — прошипела я.
— Ванька-встанька! — засмеялся Бальзамин.
— Ты, наверное, очень стойкое растение? — спросила я Бальзамин.
— Да. Может быть даже менее чувствительное, чем «Весёлая семейка», которую иногда забывают в тёмном углу и даже не поливают.
— Это что ещё за весёлая семейка такая? — насупилась Глупость. — Весёлой семейки нам не хватает!
— Есть такое растение. Дома оно у вас в самом дальнем углу комнаты стоит! Конечно, не нужно про него забывать, и поливать необходимо регулярно, несмотря на его выносливость — ответил Бальзамин. — Сам такой стойкостью похвастаться я не могу.
— Как же так? Тебе же нестрашно, если твой горшок опрокинут!
— Это нет. Зато страшно другое. «Весёлая семейка» легко переносит газы и дым. А я не переношу их совсем. Если в комнате, где я живу, начать курить, то мои листья скоро сникнут и погибнут.
— Хорошо! Курить я не умею!
— А я попробую, пожалуй! — сказала из вредности Глупость.
— Ага! И бабушка тебя прихлопнет, как муху, — захохотала я. — Пора возвращаться. А то, боюсь, бабуля начнёт меня искать.
Я коснулась листа ладошкой и оказалась возле окна с Бальзамином.
— Управилась? — спросила бабушка, входя в комнату.
— Почти.
— А что ты возле бальзамина замерла? Ты случайно не сахаринки слизывала?
— Только одну.
— Алина. Пойди из сахарницы хоть ложку сахара съешь, с пыльных листьев-то слизывать зачем?
— Я больше не буду, — ответил я, подмигивая Бальзамину.
Прошло несколько месяцев, прежде чем я вспомнила про «Весёлую семейку», о которой рассказал Бальзамин. Вернее сказать, не вспомнила, а познакомилась. После этого знакомства я перечитала все книги о светолюбивых и теневыносливых растениях. А дело было так…
— Бабуля, а почему ты это растение так далеко от окна держишь? Ты его наказала?
— Почему наказала?
— Разве ему свет не нужен?
— Всем растениям нужен свет. Но не всем нужны прямые солнечные лучи.
— А что будет, если на это растение солнечные лучики упадут?
— А что будет с листьями любого растения, которое на солнечной стороне стоит, если его вглубь комнаты убрать? — вместо ответа спросила бабушка.
— Ну… Листья бледные станут. Да? Мы с тобой про это читали.
— Верно. А с аспидистрой наоборот. Если её на солнечную сторону поставить, она поблекнет. А на северных окошках, а лучше даже не на окошках, а поодаль от них будет зеленеть.
— Как интересно. Это какое-то растение наоборот.
Тут я вспомнила, что мне про какое-то очень устойчивое растение Бальзамин говорил.
— Бабуля! Это и есть «Весёлая семейка», да?
— Угу, — ответила бабушка, осторожно протирая тёмно-зелёные листочки.
— И вообще, какое растение не возьми, что-то удивительное в каждом есть. А так смотришь на них, вроде бы совершенно обыкновенные.
— Хорошо, что ты это поняла. В каждом деле нужно до самой сути доходить. Не поверхностно. Тогда для тебя откроется совсем другой мир. Скрытый от глаз. Так. Тебе задание. Я начала листочки протирать, да у меня дело есть. Вот тебе мягкая тряпочка, вот мисочка с водой. Аккуратно протирай, не навреди листочкам.
— Ну что ты, бабушка! Я же не глупенькая!
— Это я по привычке, Алина. Ты уже много про растения узнала. Иногда мне кажется, что больше меня.
Бабушка вышла из комнаты, а я, намочив тряпочку, уже было хотела протирать листья, как вдруг они зашевелились. Отскочив подальше, я с волнением наблюдала за растением. Но ничего страшного не произошло. Раздвигая высокие черешки аспидистры, словно из леса, вышла Глупость.
— Фуф, — успокоилась я. — Привет! Чего такая надутая?
— Привет! Не надутая я!
— Надутая! Надутая! — радостно сказала я, возвращаясь к горшку с растением. — А я так испугалась. Горшок стоит, не шевелится, а листья вдруг ходуном заходили. Ужас!
— Здравствуйте, девочки, — заговорило растение. — Я вам как раз хотела рассказать…
— Здравствуйте, коли не шутите, — ответила Глупость.
— Ой! Здравствуйте!
— «Весёлой семейкой» меня называют, конечно, не зря. Но как вам главное моё название, АСПИДИСТРА? Оно значит указатель змей.
— Точно. Аспид. Это слово я знаю. Аспид значит змея, — проявила я невиданную осведомлённость.
— Это ты откуда знаешь? — нахохлилась Глупость.
— Много книжек читаю! — ответила я гордо. — И вообще, очень люблю учиться!
