— Проще? — переспросил Дадли.
— Мы обсуждаем наш флаг, — объяснил Стив. — Вернон хочет написать черными буквами на белом фоне.
— Что за глупая затея, брат! — крикнул Шелупоня. — Кому понравится такой флаг?
— Согласен с Шелупоней, — сказал Очкарик. — У ведьм будут яркие костюмы. Мы же не хотим, чтобы они нас затмили. Нашу команду должны запомнить. Болельщики сразу должны понять, кто выходит на арену. Наверно, следует придумать эмблему.
— Я знаю, что заставит болельщиков нас заметить, — рявкнул Дадли. — Череп с костями! Вот тут-то они поймут, с кем имеют дело.
— Этто ше День спорта, а не пиратский кутеш, — фыркнул Хьюго. — Дурацкая идея.
— Предложи получше, пушистик!
— Ты этто мне?
— Ага. Ну и что ты мне за это сделаешь?
— Я?
— Ты!
— Сейчас узнаешь!
Пожалуй, на этом мы их и оставим, ибо звериная потасовка не самое приятное из зрелищ. Впрочем, поспешу вас обрадовать: уже совсем скоро они вспомнили о спортивном духе и работе в команде и, как ни в чем не бывало, вернулись к обсуждению флага.
Красавчик сидел в детской с Огромой на коленях. Рядом с ним на полу валялся пустой тазик из-под пудинга с ложкой на дне.
— Весла на лодке качаются вверх и назад, вниз и вперед, внутрь и вбок, — пел Красавчик.
Он не знал колыбельных и вечно путал слова. Впрочем, Огроме было все равно.
— Весла на лодке качаются внутрь и вверх, ду-ди-дум-дум.
— АГУ! — сонно гулил Огрома. — АГУ!
— Хочешь еще? Щас спою. Весла на лодке качаются…
В дверь робко постучали. Красавчик пинком загнал таз с остатками пудинга под кровать.
— Да? — пропел Красавчик. — Кто там?
— ЭТО Я, НЯНЯ СЬЮЗАН, — раздался голос Исполины. — МОЖНО ВОЙТИ?
— Да, — отозвался Красавчик. — Но долько тихо. Я укачиваю малыша Огдому.
Дверь открылась, и вошла Исполина. На ней была розовая кожаная куртка и такого же цвета брюки. Под мышкой она держала розовый шлем.
— АХ, — выдохнула она. — МОЙ МАЛЫШ! ОН СОМКНУЛ ГЛАЗКИ!
— Да-да, — закивал Красавчик. — Все подому, что он засыпает.
— НЕ ЗНАЮ, КАК У ВАС ЭТО ПОЛУЧАЕТСЯ, НЯНЯ СЬЮЗАН. ВЫ СУМЕЛИ НАЙТИ К НЕМУ ПОДХОД.
Красавчик просиял. Что правда, то правда. Подход он действительно нашел.
— ОН СЕГОДНЯ ВЫПИЛ ВСЕ МОЛОКО? — обеспокоенно спросила мать.
— Гм… да, — солгал Красавчик.
— ВОТ И ПРЕКРАСНО. СОВСЕМ СКОРО У НЕГО ПРОРЕЖЕТСЯ ПЕРВЫЙ ЗУБИК. И ТОГДА МЫ НАЧНЕМ КОРМИТЬ ЕГО ТВЕРДОЙ ПИЩЕЙ.
— Ага.
— И ОН НАЧНЕТ БЫСТРО РАСТИ. ХОТЯ МАЛЫШ И ТАК ДОВОЛЬНО КРУПНЫЙ.
— Ммм, пожалуй… — протянул Красавчик.
— ПО-ВАШЕМУ, ЭТО НОРМАЛЬНО? ПРОСТО ОН ВЫГЛЯДИТ НАМНОГО БОЛЬШЕ СВОИХ СВЕРСТНИКОВ. ОН ЕЩЕ ПОМЕЩАЕТСЯ В КРОВАТКЕ?
— Ага, — ответил Красавчик. — В самый раз.
— ДЕЛО В ТОМ, ЧТО КАК-ТО Я ВИДЕЛА, КАК ВЫ ПЫТАЛИСЬ УТРАМБОВАТЬ ЕГО В КОЛЯСКУ. А НОЖКИ ВСЕ РАВНО ВЫСОВЫВАЛИСЬ.
— Гм…
— НУ, ОН ВРОДЕ ДОВОЛЕН, — заключила Исполина. — ВЫ ЗДОРОВО СПРАВЛЯЕТЕСЬ СО СВОЕЙ РАБОТОЙ.
— Ага.
— Я ПРОСТО ЗАБЕЖАЛА СКАЗАТЬ, ЧТО МЫ С КОЛОССОМ СОБИРАЕМСЯ ПРОКАТИТЬСЯ НА МОТОЦИКЛЕ. ВЫ НЕ ПРОТИВ?
— Бсе в подядке.
— ТОГДА МЫ НА ВАС ПОЛАГАЕМСЯ.
Исполина почтительно удалилась.
Огрома уже совсем уснул. Красавчик поднялся и, пошатываясь, перенес малыша в колыбель. Матрас прогнулся под его весом. Кроватка и вправду становилась мала ребенку. Огрома раскинул руки и ноги в стороны. Он лежал, упершись затылком в изголовье, а ножки торчали вверх на километр.
Конечно, тут что-то не так. Огрома должен расти, но не так быстро. Ему всего две недели от роду. По идее, только сейчас у него должен прорезаться первый зуб, после чего малыши начинают расти не по дням, а по часам. Но с Огромой все было иначе. Ведь вместо молока его кормили крапивным супом, отчего скорость роста стала головокружительной.
На самом деле уже не совсем правильно говорить суп. Ведь суп — это нечто жидкое и текучее. А гоблины неделю напролет экспериментировали с формулой псевдолекарства. Чего они только не добавляли в ведро: траву, прутья, гальку, листья, песок, поганки. Все шло в ход. Полученная смесь была настолько густой, что ее уже с трудом можно было называть микстурой. Так что Красавчику давно пришлось выкинуть бутылочку и кормить Огрому из таза с ложки.
То есть малыш уже и так перешел на твердую пищу. И ему это очень нравилось.
Теперь Огроме палец в рот не клади. Потому что у него прорезался не один, а все зубы разом, и он с легкостью пережевывал свое лекарство.
Любовь слепа. Красавчик, конечно, понимал, что Огрома рос слишком быстро, но отгонял от себя тревожные мысли. В любом случае малыш был счастлив, и Красавчик рад. А значит, все в порядке.
Сытый Огрома валялся в колыбели, посасывая большой палец, и сладко сопел во сне.
— Дремлет Огрома в своих хоромах, — тихонько напевал Красавчик.
Колыбель пугающе покрякивала под тяжестью малыша.
— Когда ты пдоснешься, я дам тебе лекадство, и все будет ходошо и чудесно… баю-бай…
— ЛЕКАЙСТВО! — пролопотал счастливый Огрома.
Его первое слово.
Остальные же члены гоблинского семейства места себе не находили. Дни проходили, а золотом и не пахло.
Им порядком надоело носиться с ведрами для ребенка, и вместо того чтобы наведываться всем семейством, они стали делать это по одному.
Сегодня пришла очередь Косоглаза. Вернувшись в пещеру, он швырнул пустое ведро в угол.
— Опять пусто? — вздохнул Свинтус.
— Опять, — буркнул Косоглаз. — Красавчик только наполнил таз и ушел. Я спросил о золоте, а он ответил, что треснет мне в глаз, если еще раз услышит этот вопрос.
— По-моему, уже неделя прошла, — заявил Пузан. — Скока дней в неделе?
Никто не знал точно. Цуцик неуверенно предположил, что десять.
— Как бы то ни было, времени прошло много, — продолжал Свинтус. — И скока нам еще ждать? Я лично хочу пойти купить конфет прямо сейчас.
Гоблины могли часами обсуждать «Сласти-мордасти», магазин с его несметными сокровищами стал их излюбленной темой для разговоров. Рассказы Красавчика разожгли аппетит гоблинов и дали им пищу для размышлений. Они мечтали сходить и увидеть лавку своими глазами, но все не осмеливались, потому что в Непутевом лесу в последнее время стало как-то суматошно. В особенности им не хотелось встречаться с ведьмами, которые сновали там и сям. А гоблины с ними не очень-то ладили. Поэтому им оставалось лишь предаваться сладким грезам. Воображение у гоблинов ограниченное, поэтому разговоры их были похожи один на другой.
— Конфетки, — задумчиво протянул Цуцик. — Целые ряды огромных банок. Вы только подумайте.
— Надеюсь, там есть красные сосалки, — в свою очередь подхватил Пузан. — Мне нравятся красные.
— А мне зеленые, — продолжил Обормот. — И желтые, и синие, и оранжевые, и розовые, и фиолетовые, и коричневые, и серые, и…
— Хватит уже, и так все цвета радуги перебрал, — перебил его Гнус. — А серых конфет вообще не бывает.
— Откуда ты знаешь? Может, бывают!
Тут в разговор снова вклинился Цуцик.
— Серые, зеленые, желтые и синие, оранжевые, розовые и фиолетовые, и коричневые, и розовые, и…
— Ты два раза сказал розовые, — заметил Свинтус.
— Да потому что их там две банки.
— Почем тебе знать? — удивился Гнус.
— А тебе почем знать, что не две? Так что сиди и помалкивай, — огрызнулся Цуцик.
Повисла тишина.
— Кто-то должен пойти и приготовить ведро с лекарством на завтра, — напомнил Косоглаз.
— Да, — согласился Свинтус. — Кто-то должен.
Но никто не пошевелился.
В этот раз никто не опоздал на шабаш. Все тринадцать стульев были заняты. Вместо сладостей ведьмы принесли с собой по небольшому пластиковому контейнеру с сельдереем, морковными палочками и яблоками. К всеобщей радости, никто не жаловался на проблемы со здоровьем. Бледные лица и проблемы с зубами остались позади. Все выглядели подтянутыми и сидели ровно. В общем, новый образ жизни начал приносить свои плоды.
— Итак! — воскликнула Чепухинда, постукивая своей волшебной палочкой по столу. — Прошу вашего внимания. Первым делом я хочу услышать новости от спортивного комитета. Только поскорее, потому что через полчаса у меня съемки в программе «Лес на связи». Пачкуля, выкладывай. Как обстоят дела?
— Все чудесно! — ответила та. — Сбор заявок окончен, и я снаряжаю команду помощников для подготовки стадиона.
— А что там насчет флага? — вклинилась Вертихвостка.
— Я над ним р-р-работаю, — проскрипела Макабра. — Там будут луна, звезды и тр-р-ринадцать ведьм, летящих на метлах. И кр-р-р-рупными буквами: «ВЕЗДЕСУЩИЕ ВЕДЬМЫ».
