— И не вздумай! — учитель аж стукнул рукой по столу. — Нам тут только смертоубийства не хватало.
— Привезу и настоящий, только не в следующий раз, а если увижу, что достойна, — одновременно со стариком, согласился воин. И добавил уже Видию: — что ты переживаешь, пусть тренируется, нельзя полагаться только на чары. Для большого волшебства — сам знаешь, нужно время, а в бою не всегда оно есть. Заодно и в форме будет, а то расслабилась она у тебя тут за книгами, так и жирком обрастет, — поддразнил он меня.
Я задохнулась от возмущения, вскочила из-за стола, и вылетела за дверь.
Там достала из кожаных ножен меч и стала его разглядывать — по форме точно такой же, как у Кассия, только попроще, и не заточен совсем. Но радость тихим клубочком теплилась где-то внутри меня — надо же, не забыл!
Мужчины вышли на улицу следом за мной, и следующие часа два мы с Кассием занимались с его подарком. Он показывал мне, как правильно держать мою новую игрушку, простейшие движения с мечом, ну и упражнения без него тоже, чтоб тело стало крепким и сильным. Все это я обязалась исполнять в точности каждый день. Видий только головой качал укоризненно и насмешливо — дескать: «Посмотрим, насколько тебя хватит».
Кассий остался ждать, когда приедет какой-то человек из Руазия, с которым хотел встретиться у нас, чтоб, как я поняла, никто их вместе не видел. Я присоединилась к его каждодневным разминкам, разумеется, в меру своих сил. Было нелегко — я не привыкла заниматься никакими упражнениями, хоть все детство мы и пробегали с мальчишками по оврагам. Но мне очень хотелось оправдать роскошный дар и доверие барда, и я старалась изо всех сил.
Как-то утром, после завтрака, меня позвали на полянку перед домом, и Касс попросил:
— Покажешь, чему научилась за год?
Я вопросительно взглянула на Учителя.
— Заклинание призыва, например. Покажи работу со стихией — у тебя это хорошо получается, — ободряюще улыбнулся он.
Кассий сразу же перевел взгляд на ручей, протекающий рядом с домиком, ожидая, когда я кого-нибудь призову из него. Традиционно, проще всего у чародеев получалась именно работа с водой, потому, как объяснял мне Хранитель, такие уроки всегда проходили у водоемов, и студенты учились вызывать существ именно из нее. Но мне, почему-то, как раз водная стихия давалась наиболее тяжело — даже неподатливая земля и то слушалась моего слова легче. А любила я работу с воздухом. С его тенями и светом. Учитель знал эту особенность и хитро улыбался, предвкушая удивление зрителя.
Мне очень хотелось создать что-то необычное, поразить воображение барда и доказать, что вся возня со мной была не напрасной. И я, закрыв глаза и сосредоточившись, представила не какую-нибудь бабочку-птичку, которую, наверное, от меня ожидали, я представила, как из лесного воздуха выходит конь. Я позвала его, потянула за тонкую нить воздушной стихии: вот показалось серое, полупрозрачное сторожкое ухо, уплотнилась и проявилась умная морда с горящими черными глазами, светлым бликом на спине заиграли лучи солнца, а грива, дымной тенью струилась и опадала темными кольцами. Конь шел ко мне из леса, мягко и глухо ступая по траве сияющими копытами. Я потянула еще сильнее и открыла глаза. Он уже подошел и встал рядом со мной — немного прозрачный или, скорее призрачный, казалось, что его шкура мерцает и переливается всеми оттенками светло-серого. Он потянулся бархатными губами к непроизвольно протянутой руке, онемевшего от неожиданности Кассия, и тихонько заржал.
Я была горда собой, довольна и не скрывала этого. Видий тоже наслаждался произведенным эффектом — коня он, конечно, и сам от меня не ожидал, но это только усилило его радость.
Воин погладил шелковистую мерцающую шерсть на конской голове.
— А выдержит он хоть тебя, твой призрачный конь? — спросил он, справившись с удивлением.
— Он-то выдержит… — слегка увяла моя радость. — Я не выдержу. Не умею я верхом ездить. Даже залезть не смогу.
— Эх ты, чародейка, — усмехнулся страж. — А ты, старик, куда смотришь? — это уже к Видию обращаясь. — Совсем ты девчонку книгами заморил. Ни верхом, ни бегом не может. Что из нее вырастет-то? — и снова обернувшись ко мне. — Хочешь прокатиться?
— А… можно? — оторопела я от неожиданного подарка.
— Ну, это тебе виднее, лесная колдунья, конь-то твой. — Кассий откровенно смеялся.
Я протянула ему руку, он легко подхватил меня за талию и уверенно закинул на крепкую спину призванного скакуна. Помог удержаться, сам запрыгнул следом, сжал ногами бока коня, и, под ворчание старика, мы тихим шагом двинулись в обход поляны.
Я только что не пищала от восторга. Призванный вел себя достойно и не норовил освободиться. Счастью моему не было предела.
Две недели пролетели для меня, как один день. Занятия с Кассием, прогулки, долгие разговоры у вечернего костра — Видий был занят с бумагами, которые привез ему бард, и, временно, отменил занятия чародейством. Он весь день писал что-то в своей комнате, видимо письма, которые нужно было отправить с воином в столицу.
Но все хорошее когда-нибудь заканчивается — кончилось и мое счастье.
С начала третьей недели испортилась погода, и начались мелкие осенние дожди. А на следующий день в дверь постучал улыбчивый шатен в промокшем плаще и мужчины втроем закрылись в комнате учителя на половину дня, оставив меня готовить пищу и изнывать от скуки и любопытства.
Когда они вышли к обеду, Видий выглядел озабоченным, Кассий был молчалив, а шатен, назвавшийся Теольдием, зубоскалил и смущал меня улыбками.
Быстро закончив трапезу и не рассиживаясь за столом, чародеи опять удалились обсуждать мировые проблемы, а я, прибравшись и не зная, чем себя занять — села за книги.
Так прошел весь этот день — длинный и скучный. После ужина, отклонив предложение учителя переночевать, Кассий, сказав, что уже дождался всего, чего хотел и, как обычно, торопится, попрощался, улыбнулся мне, и ушел в ночную сырость, ввергнув меня в состояние уныния и тоски. Балагуристый Теольдий остался отдохнуть до утра, чтоб с рассветом тоже уйти по своим делам. Но самое большое потрясение ждало утром, когда Видий разбудил меня, уже одетый в дорожный плащ.
— Лесия, мне надо отлучиться на пару недель, — сказал он, с беспокойством глядя на мое заспанное лицо. — Сможешь пожить одна и, если кто-нибудь приедет, сделать видимость того, что я тут недалеко и скоро вернусь?
— Наверное… — я растерялась и не знала, что ответить. Сказать по правде — меня страшило предстоящее одиночество.
— Девочка моя, — Видий положил руку мне на плечо и заглянул в испуганные глаза, — если не можешь или сильно боишься, то я отведу тебя в селение через реку — поживешь там, но лучше бы никто не знал, что я покинул Чернолесье.
Я глубоко вздохнула и покачала головой:
— Я не маленькая, Учитель, я справлюсь, — ах, если бы я была уверена в своих словах хотя бы наполовину. Но подвести Хранителя и не оправдать его надежд, я не могла. — Что такого-то? Я тут год прожила в руке Богини. Ничего мне не сделается, только вот… возвращайся поскорее, а то заскучаю.
Видий улыбнулся моей браваде и потрепал меня по растрепанной макушке:
— Я постараюсь побыстрее, девочка, обещаю, — и, уже с порога, выходя вслед за попрощавшимся Теольдием, добавил, — заниматься не забывай. Приеду — проверю успехи.
И я впервые осталась одна так надолго.
Руазий. Истен. Конец осени 298 г от разделения Лиории. Агния.
Дверь в комнату приоткрылась, и, освещаемый пламенем свечи, к кровати, на которой спала девушка, почти бесшумно подошел приест Еугений. Сев на краешек, ласково, по-отечески погладил спящую Агнию по волосам.
— Дочка, просыпайся, нет времени! Нам нужно поговорить.
Девушка, нехотя открыв глаза, сонным голосом пробормотала:
— Ты уже вернулся?
— Да, но поскольку дела наши не слишком успешны, я через час отбываю снова. Мне просто необходимо дать тебе дальнейшие указания.
Агния резко села на кровати, взгляд тут же стал сосредоточенным и внимательным.
— Я слушаю тебя, Еугений.
Мужчина встал, приложил палец к губам:
— Не здесь. Оденься и спустись на западную террасу, буду ждать тебя там. И так же бесшумно, как и вошел, приест покинул комнату.
Агния же наскоро умылась из кувшина, накинула легкое домашнее платье, стянула волосы шнурком и, стараясь не цокать каблучками, вышла из комнаты. По широкой каменной лестнице девушка спустилась на нижний этаж дворца. Длинный коридор, ведущий в западное крыло, освещался дюжиной световых кристаллов. В ночное время они излучали мягкий голубоватый свет, причудливо освещающий старинные гобелены на стенах. Ступая по каменным плитам очень осторожно, чтобы не привлечь внимания спящей прислуги, Агния то и дело бросала заинтересованный взгляд на изображенные на гобеленах сцены сражений, коронаций, пиршеств. Казалось, что ночью картины живут своей собственной жизнью, или это свет кристаллов придавал всему новый смысл. Вот, на фоне искусно вышитого предгрозового неба, крепкий юноша с развевающимися золотыми кудрями, верхом на огромном расправившем крылья драконе. Агния улыбнулась — сомнений нет — так виделся народу легендарный Дорий I, хотя говорят, в жизни, молодой король-основатель был худ и темноволос. На другом гобелене сцена королевской охоты — в центре лесной поляны пестрая толпа придворных, на одеждах герб правящей династии. Среди всех выделяется грузный бородатый мужчина на коне — по-видимому, сам король Руазия — Риолий IX еще до болезни, так внезапно подкосившей его.
