– Ты причина моего несчастья; говорила я, что погубит нас твоя жена. Не жить мне больше на свете. Возьми нож, взрежь мне чрево – тяжела я – и достань моего ребенка. Будет дочь – назови ее, как хочешь, а будет сын – назовешь его Амираном. Мой сын будет героем. Если бы дали ему дожить до срока во чреве матери, он бы и бога поборол; теперь же он будет слабее. Слушай и исполни все, что я скажу. Как достанешь из моего чрева сына, три месяца храни его в телячьей требухе, чтобы вылежал и выгрелся он так, как ему во чреве матери вылежаться не пришлось. Потом уложи его в колыбель, отнеси с колыбелью к реке Иамана и оставь на берегу. Там найдет его и окрестит тот, кому должно. Он расскажет сыну все, что ему нужно делать.
Не хочет охотник резать возлюбленную, тоскует, горюет. Настояла на своем Дали, и пришлось ему сделать все, что сна велела. Дрожащими руками взрезал он живот Дали и достал ребенка, прекрасного, как солнце.
Все выполнил охотник по приказу Дали, потом отнес ребенка в колыбели к реке Иамана, оставил колыбель на берегу и вернулся домой.
Проходят путники по берегу реки Иамана, видят – лежит в колыбели ребенок, спрашивают:
– Кто твои отец и мать, или кто тебя должен крестить?
– Отец и мать – не знаю кто, а крестить меня должен сам ангел, – отвечает ребенок.
Вот идет ангел, спросил и он ребенка. Ответил ему ребенок так же, как и всем. Трижды спросил ангел, и трижды ответил ему ребенок. Открылся ему ангел, крестил его, назвал Амираном. Дал ему кинжал, велел спрятать его в ноговицу и не доставать, если не придется очень тяжело; благословил Амирана, сказал ему, что на земле его никто не поборет, и оставил его.
Пришли за водой слуги Иамана, увидели Амирана в колыбели, стали смеяться над ним. Рассердился Амиран, встал, схватил насмешников, стукнул их лбами друг о друга, перебил им всю посуду и прогнал.
Пришли слуги домой без воды и с битой посудой, рассказали Иаману все, что с ними было. Рассердился Иаман, встал, пошел к реке, а как увидел ребенка в колыбели, обрадовался: «Будет товарищем моим Усиби и Бадри». Взял колыбель с ребенком и отнес домой.
И жена Иамана рада: будет мальчик качать ее Усиби и Бадри. Прошел день – ничего. На другой день вышла жена Иамана коров доить, уложила сыновей. Усиби и Бадри в колыбель, а Амирана посерединке усадила и велела ему укачивать детей, чтоб не плакали. «А не сделаешь все, как я велю, горе тебе», – пригрозила она.
Только отошла мать, нашел Амиран шило и стал колоть то Усиби, то Бадри. Заревели дети. Разозлилась мать и крикнула Амирану:
– Смотри ходи за моими детьми как следует, не то вернусь, несдобровать тебе! Знай – я не только тебе, но сыну Дали Амирану не спущу!
Проворчал Амиран:
– Не знаете вы, а то я и есть сын Дали – Амиран.
Услышала жена Иамана, обрадовалась, бросила доить коров, подбежала к Амирану, обняла его и расцеловала, обмыла его молоком и обернула в самую тонкую и дорогую ткань.
С тех пор ходит жена Иамана за Амираном, как за своими детьми. Радуются Иаман и жена его, что у их сыновей такой славный товарищ растет.
Подросли все трое юношей, стали уже совсем героями, кого ни встретят – с востока ли, с запада, – со всеми вступают в борьбу, всех побеждают и обратно гонят.
Крикнули им однажды эти побитые люди:
– Что вы на нас силу показываете? Если вы такие молодцы – узнайте, почему ваш отец Иаман слеп на один глаз, и расправьтесь с его обидчиком.
Как услышали это, побежали все трое к жене Иамана, стали просить ее: «Расскажи, как Иаман глаз потерял». Не говорит мать, скрывает правду, обманывает их:
– Болел Иаман оспой, тогда и потерял глаз. А больше, клянусь, ничего не было.
Дважды отвечала так мать, а в третий раз, чтобы выпытать у нее правду, придумали
Амиран, Усиби и Бадри такую уловку: вернулись они домой сердитые и велели ей выпечь им всем троим горячие хачапури. Только она засыпала хачапури углями, вытащили их Амиран и Усиби из огня, приложили к матери и говорят:
– Или скажешь правду про глаз Иамана, или всю грудь тебе сожжем.
Не выдержала жена Иамана и рассказала все, как было:
– С Иаманом давно враждовал один дэв, требовал с него оброк. Как родились Усиби и Бадри, пришел тот дэв и потребовал отдать ему одного из сыновей; а нет, так пусть Иаман отдаст ему свой правый глаз. Не смог Иаман расстаться с сыном, вырвал глаз и отдал дэву.
Как услышали это Амиран и сыновья Иамана, тотчас встали и собрались в путь – воевать с тем дэвом. Попросили они Иамана достать им лук и стрелы из чистого железа. Достал Иаман. Взяли лук, попробовали – не выдержал лук руки Амирана и сломался. Взял тогда Амиран тридцать фунтов железа, отнес кузнецу и сам заставил его выковать лук по своей руке.
Наутро все трое отправились воевать с дэвом. Шли, шли – увидели в поле одного дэва. У дэва чудесный яблоневый сад, под яблонями и овечьи отары его пасутся. Завидел дэв юношей и крикнул им:
– А ну, если вы молодцы, сбейте с моих яблонь хоть одно яблоко или забросьте хоть одно яблоко на яблоню.
Усиби и Бадри долго старались, ни одного яблока не сбили. Пустил стрелу Амиран, все яблоки с одной стороны яблони сбил и на другую сторону этой же яблони забросил.
Еще сказал дэв:
– Если вы молодцы, так хоть одну овцу из моего стада с земли поднимите, а другую наземь положите.
Ничего не сумели Усиби и Бадри. Амиран сперва заставил подняться всех овец, потом как ударит их оземь – чуть всех не перебил.
Рассердился дэв, забрал всех своих овец и Амирана с ними и загнал всех в дом. Дверь изнутри запер, Усиби и Бадри одних на дворе оставил. Сварил себе дэв на ужин четырех овец. Сам мясо ест, кости через спину сестре кидает, а сестра дэва в углу железной цепью прикована. Собрался дэв спать и говорит:
– Сегодня мне на ужин хватит, завтра Амираном позавтракаю.
Сказал и лег.
Заснул дэв, подошел Амиран к прикованной сестре дэва, попросил научить его, как с дэвом расправиться. Сказала сестра дэва:
– Моего брата ничем не убьешь, кроме как его мечом, который он в масле держит. Но меч так крепко держится в масле, что одному его не вытащить. Только есть у моего брата плетеный ремень, достань его, один конец к мечу привяжи, другой мне дай, потянем вдвоем, может, вытащим. Возьмешь в руки меч, поедешь к брату, смотри – не ударяй его, а только приложи меч к шее, меч сам голову снимет.
Попросила она Амирана поклясться Христом, что он не обманет ее и, когда убьет дэва, – отпустит ее на волю. Поклялся Амиран, отыскал тот ремень, привязал к мечу, отдал другой конец сестре, потянули оба, вытащили меч. Как вытаскивали меч, загремел он с такой силой, что проснулся дэв, да только заснул опять.
Поднес Амиран меч к дэву, приложил к его шее, стал меч резать сам, и замахиваться не пришлось. Резал, резал меч, дошел до середины. Почувствовал что-то дэв, стал ворочаться, да уже поздно, совсем перерезал меч шею. Так разделался Амиран с дэвом. Попросила Амирана сестра дэва освободить ее, но нарушил клятву Амиран и убил ее.
После этого все дэвово добро осталось Амирану и его товарищам. Что с собой взяли – взяли, остальное там оставили и дальше в путь отправились.
Шли, шли, пришли в густой еловый лес. Видят – в лесу скала, на скале огромный дэв-гвелешапи стоит и шерсть сучит. Веретеном у дэва ствол ели, грузилом на веретене – мельничный жернов. Это и был тот Дэв, который отнял глаз у Иамана.
Увидел дэв Амирана и его товарищей и крикнул:
– Эй, что там за мушки ползут? Поворачивайте сейчас же назад, не то и мясо ваше съем и кости ваши сгрызу.
Крикнул Амиран дэву:
– Ах, ты, мразь! Рано хвастаешь, подожди, не съел еще.
Рассердился дэв, бросил шерсть и спустился вниз. Долго они боролись и воевали. Амиран одну стрелу за себя в дэва, две – за Усиби и Бадри, Утомились все. Подошел дэв к Амирану, раскрыл пасть и проглотил его. Проглотил и пошел домой. Усиби и Бадри там остались. Как входил дэв в ворота, догнал его Усиби, схватил за хвост и отрубил его. Вошел дэв в дом, только вошел, разболелся у него живот.
– Горе мне, мать, живот болит! – закричал дэв, подбежал к дверным столбам, трется о них животом, чтобы облегчить боль, да не удержаться на ногах без хвоста, все наземь грохается. Видит мать сына в этих муках, спрашивает его:
– Что с тобой, сынок, не съел ли чего сегодня?
– Ах, мать, три мушки попались мне сегодня, проглотил одну.
– Горе твоей матери, сынок, если ты Амирана – сына Дали – проглотил.
А Усиби и Бадри стоят под окном дома, слышат все, что мать с сыном говорят. Крикнули они Амирану:
Амиран, Амиран,
В ноговице твой кинжал,
Обнажи его скорей –
Проучи ты гвелешапи.
Услышал это Амиран и подумал: «И вправду, тяжелей этого вряд ли когда придется!» – достал кинжал и давай колоть дэва в пах.
Заревел дэв:
– Ой, не убивай только, а хочешь – выплюну тебя, хочешь – выброшу.
Рассердился Амиран:
– Ах ты, мразь, негодяй! Ни выплюнутым тобою жить не хочу, ни выброшенным.
