Что страшнее: приют или воровство?
И тут он вспомнил, как соседка брала у них на время стремянку, чтобы собирать кукурузу.
«Возьму на время, — решил Серёжик. — А потом, когда найду маму, отдам».
Верёвка высоко. Хорошо, что в доме ещё не выключили свет. Серёжик нашел пенёк, прикатил его, и вскарабкавшись, стащил первую попавшуюся футболку. Лапки его дрожали. Футболка была красного цвета, и от мысли, что он её наденет, по спине побежали мурашки.
Под какой-то ёлкой он спрятал серую майку и, мучаясь, переоделся. Как стыдно даже на время брать что-то без спроса!
Футболка длинная, почти до колен. «Как платье, — расстроился Серёжик. — Осталось бантик нацепить. Хорошо, что в темноте она кажется серой. Но утром, утром… Что сказала бы мама?»
Серёжик сел на землю и заплакал.
Голодный, в девчачьем наряде, среди чёрных стволов, колючих кустов, один в этом страшном лесу! Что может быть хуже? Но хуже оказалось очень скоро.
— У-у-у-у-у! — закричал кто-то ужасным голосом. Сверкнули жёлтые глаза.
Серёжик свернулся клубком, выставив иголки. Слезы лились теперь прямо на дрожащие пятки, в которые он уткнулся носом. Он представлял, как Бобрёнок ложится спать, а мама взбивает ему подушку. Как его мама! Как его мажуся когда-то! Он вспоминал свою кроватку: простыню с весёлыми самолётиками, мягкое атласное одеяльце. А подушка, набитая пушинками одуванчиков, была такой воздушной, что взлетала, если включить вентилятор!
Серёжик всхлипнул.
И тут же острые когти схватили его за спину и жуткое «У-у-у-у-у!» заголосило прямо над ухом.
Ёжик почувствовал, что земля уплывает, и стал судорожно цепляться за неё лапками! Хоть одним коготочком ухватиться за кустик, травинку, ветку! Поздно!!!
Через пару секунд он болтался в воздухе, как мешок. Сердце его куда-то упало, в животе стало холодно! «Мамочка!» — закричал Серёжик, отчаянно вырываясь. Лучше бы он жил в приюте, лучше бы ел сушёных червяков, ведь вот-вот съедят его самого!!!
Он летел и, всхлипывая, прощался со своей маленькой жизнью.
НЕУЖЕЛИ КОНЕЦ?!
Но вот кто-то грозно зашипел, захлопал крыльями, и Серёжика положили на землю.
Тут же он услышал писклявый голосок:
— Не бойтесь! Откройтесь! Вы в полной безопасности! И я скажу для ясности, что мы Ваши друзья!
Серёжик с опаской выпрямился и вытер слезы. Он стоял на поляне, освещённой гнилушками и фонарями, в которых ползали светлячки.
Чудище с жёлтыми глазами, принесшее его, оказалось филином.
Тесным кругом на траве, кустах и деревьях сидело множество птиц: воробьёв, малиновок голубей, соек, канареек, дроздов, соловьёв, трясогузок и таких, названий которых Серёжик не знал.
Это стыдно, очень стыдно не знать тех, кто живет с тобой рядом. Но Серёжик ведь ещё не ходил в школу.
В задних рядах, возвышаясь над всеми, неторопливо прохаживались аисты и журавли. Из каждого дупла, а было их здесь почему-то много, выглядывали совы. Отдельной стайкой держались домашние птицы: гуси, куры и индюки.
Все они не сводили с него глаз, как будто чего-то ждали.
Рядышком прыгал чижик в очках:
— Я переводчик. Туда-сюда перевожу, себя для дела не щажу! — щебетал он хвастливо. — От имени всех птиц приветствую Вас на Большом птичьем собрании!
При этих словах птицы захлопали крыльями, зачирикали, загоготали и закудахтали. Какой-то ремез даже выпал из своего гнезда-варежки.
Серёжик закрыл лапами уши. Но вдруг всё стихло.
В центр вышла огромная серая Ворона. При виде её птицы склонили головы. Ах, до чего она была хороша! На крыльях светилась кружевная накидка, сплетённая самыми искусными пауками. На ножках искрились золотые браслеты, а на макушке сияла шапочка из драгоценных камней.
Ворона, поклонившись, что-то прокаркала.
— Фрейлина Королевы птиц выражает Вам своё восхищение! — перевел Чижик. — Вы прекрасны, как солнечный луч и соловьиное пение!
Серёжик представил, какой он смешной: в длинной футболке, с мусором на иголках… Ворона молчала, ожидая ответа. Птицы, понимающие все языки на свете, тоже.
— Я тоже выражаю всякое… — опустив голову, промямлил он. Кто знает, что говорить в таких случаях?
Ворона вновь закаркала.
— Мы взволнованы Вашим решением идти к дракону! Когда-то он хотел извести весь птичий род. Сжигал огнём гнёзда, давил яйца, клевал птенцов! Одним словом, и это ужасно: сиротил матерей и отцов! — торжественно перевёл Чижик.
Птицы заволновались, защебетали, подпрыгивая, взлетая и опускаясь.
«Почему они решили, что я туда иду?» — удивился Серёжик.
— Если Вы накликаете гнев Дракона, он вновь вернётся в Дальний лес и первыми уничтожит нас, птиц! Смерть и разрушение придут в дома птичьи! Царство пернатых утратит свое величье!
Птицы раскричались, как будто заспорили.
— Что они говорят? — спросил Серёжик.
— О! Они просят даровать им жизнь! Им и маленьким желторотым птенчикам! Повернуть! Не продолжать путь! Вот о чём просит народ: ни шагу, ни шагу вперёд! Не идти, не идти к Дракону!
Серёжик вздохнул:
— А я и не знаю, куда мне идти. Вернусь — заберут в приют…
— Слышали… — махнул крылом Чижик, словно речь шла о пустяке. — И в приюте живут! Что — приют? Там не кусают, не бьют, там красота и уют…
Неизвестно сколько бы ещё Чижик сочинял стихи, но тут на поляну легла большущая тень. Огромный орёл опустился рядом с Серёжиком, задев его крылом. В клюве он держал какой-то ящичек и наушники.
— Гэйдл! — воскликнул Чижик и упал в обморок.
Орёл подсоединил наушники к ящику и протянул их Серёжику.
Тот надел, и случилось чудо! Он стал понимать язык птиц!
— Это электронный переводчик, — объяснил Гэйдл. — Теперь ты услышишь, что говорят все, а не только Чижик — королевский подлиза.
— Иди к Дракону! — кричали одни птицы.
— Не иди к Дракону! — требовали другие.
Гэйдл поднял крыло, и все замолчали.
— Я принёс Древнюю Книгу! — воскликнул он. — Семьсот лет она лежала в каменном саркофаге на вершине Мудрой горы! Я принёс ее, чтобы напомнить предсказание, о котором вы спорили шёпотом! Предсказание о великом спасителе птиц!
— Это сказки! Антинаучная чепуха! — закричал, совсем как Бобрёнок, какой-то щегол.
Гэйдл взмахнул крылом, и двое орлят подтащили сумку, сплетённую из золотого бисера. Сразу разошлись тучи, на небе засияла луна. В её блеске засверкала, переливаясь, обложка Древней Книги, вся усеянная гранёными изумрудами.
Ворона каркнула:
— Не кр-надо!!!
Но Гэйдл уже открыл Книгу. Он переворачивал страницы, и каждая из них светилась своим цветом.
Одна страница освещала поляну голубым сиянием, другая красным, третья жёлтым. Тут была вся небесная радуга.
— И исчезнет Драконий род! — стал читать Гэйдл, отыскав нужную главу. — Навсегда сотрётся память об огнедышащем чудище! Ибо придёт на землю смельчак в игольчатой броне с Великим Ключом и Серебряной шпагой. Ростом он будет мал, но велик своими делами. Ибо сердце его не знает страха, а рука — трепета. Ибо, встречая опасности, хвост его не дрожит и глаз не жмурится! Ведая птичий язык, как сама птица, сокрушит он колдовство в час, когда с листьев облетят деревья! И содрогнётся земля! И согнутся все птичьи шеи перед его величием!
Орёл закончил. Над поляной повисла звенящая тишина, все затаили дыхание. Серёжик икнул.
И тут птицы подняли такой гвалт, что над ними заколыхались ветки, и, как перед бурей, зашумела листва.
— Это не о нём! — кричало большинство птиц. — Это просто маленький ёжик!
— Он боится всего! Даже собственной тени! — щебетали сойки. — Мы летели за ним всю дорогу!
— Мы жили около его дома! — чирикали воробьи. — Это трус, который убегает от пауков!
Серёжик готов был провалиться сквозь землю. Он стал красным, как футболка, взятая взаймы. Конечно, в Книге написано не о нём. Но зачем дразниться?!
Он всхлипнул и бросился в кусты.
— Стой! — Гэйдл крылом преградил путь. — Покажи, что у тебя в кармане.
Серёжик, насупившись, вытащил ключ. Тот засиял, как Древняя Книга, искрящейся разноцветной радугой.
— Ах!!! — пронеслось по рядам. И все птицы, большие и маленькие, упали ниц, спрятав головы в перья.
Серёжик заволновался.
— Это не мой ключ! Его Крот потерял!
— Такой ключ просто так не теряется, — объяснил Гэйдл, — и просто так не находится.
— Но у меня нет серебряной шпаги! И я не хочу убивать Дракона! Я только маму назад хочу! — оправдывался Серёжик.
— Если есть Ключ, будет и Шпага, — успокоил его Гэйдл.
— А смелое сердце?! — в отчаянии закричал Серёжик непонятливым птицам. — Где я его возьму?!
— Ты ничего не знаешь о своём сердце, — ответил Гэйдл.
Глава 8
В Королевском Дворце
Ворона засуетилась и, сняв перед Серёжиком шапочку, стала ею размахивать:
