Кроме того, из леса пригласили повара, специалиста по детскому питанию. Им оказалась полная мышь в белом колпаке. Она готовила всё, что заказывал Серёжик. Теперь он даже ананасы ел, запивая коктейлями.
Королева Лебедь не чаяла в ёжике души. Она разрешала ему, оседлав гуся, ловить утренние шары. И как-то Серёжик три дня подряд носил за ней шелковую мантию!
Да и сам он теперь был одет, как принц.
Серёжику сшили сорок пять костюмов! И джинсовые, и вельветовые, и бархатные. С перламутровыми, хрустальными и золотыми пуговицами.
Пять лучших королевских портных трудилось над его нарядами день и ночь.
Красная футболка Бобрёнка была спрятана в шкаф. Серые штанишки выброшены.
Часами Серёжик крутился перед зеркалом и корчил рожи, представляя, что выступает по телевизору.
А какой чудесный был здесь телевизор! Большущий, во всю стену. Серёжик смотрел все передачи подряд. А когда надоедало, носился верхом на гусе над дворцовыми крышами. Проверял, хорошо ли моют их синицы, трущие черепицу тряпками.
Индюк позволял кататься на автомобиле сколько вздумается. Серёжик разъезжал, бибикая, и по аллеям парка, и по дворцовым коридорам. Если он пачкал блестящие белые полы, их тут же вытирали голуби.
На каруселях Серёжик крутился часами. Фейерверк смотрел, лёжа на бархатной кушетке, которую специально для него выносили в парк.
К концу дня, уставший, он еле доползал до кровати. И перед сном думал лишь о том, какое на завтра заказать пирожное — ореховое или клубничное?
Одно было плохо. Во дворец не привозили мандарины. У Королевы от их запаха начиналась мигрень. Но стоит ли горевать из-за мандаринов?
Случались и странности. Почти каждый день пропадал ключ. И каждый вечер Серёжик, удивляясь, находил его в кармане снова. Задуматься над этим не хватало то сил, то времени.
Почему-то сломался переводчик, который дал Гэйдл. Ворона отнесла его в починку.
Теперь за Серёжиком ходил Чижик и объяснял, кто что говорит.
А говорили все одинаково:
— Не ходи к Дракону, а то пропадёшь. Вот подрастёшь, тогда пойдёшь.
Серёжику и самому не хотелось голодать, бояться и прятаться.
Он развлекался, веселился и научился по-птичьи говорить голубям «быстрее», «спасибо» и «ещё».
Про маму Серёжик старался не думать. А если вспоминал, то утешался так: «Как порадовалась бы мамочка, что я живу тут, а не в приюте!»
Глава 10
Что задумала Королева
Дни проходили за днями. Кружились, как вентилятор, недели. И скоро сумерки стали прохладными, на деревьях пожелтели листья, зарядил мелкий дождик.
Карусели уже не включали, фейерверки были забыты. Никто не выпускал шары в мокрое небо. Бегать от дрессированного кота становилось всё скучнее. Автомобиль и тот надоел.
Королева затеяла маскарады, балы, карнавалы. Птицы еле успевали переодеваться. Портные шили для них всё новые и новые платья, трудясь без сна и отдыха.
И стало Серёжику скучно. Всё чаще он вспоминал свой дом, игрушки и книжки. Всё чаще беспокоился о не политых мандариновых семечках. Всё дольше валялся на перьевой кровати и вздыхал.
Никто его не любил, как мама. И никого он не любил, как маму.
Королева Лебедь улыбалась, но никогда не обнимала Серёжика, боясь уколоть свои нежные крылья.
И вообще всё здесь было чужое. Маленький домик на холме, с травяным ковром и пеньками вместо кресел, стал сниться Серёжику каждую ночь. Он ещё не знал, что тесная норка, в которой прошло детство, милее самого роскошного дворца.
А мама не снилась никогда, и по утрам, дожидаясь завтрака, Серёжик тихонько и ласково шептал, сидя в кровати: «Мажуся»…
Давным-давно, так давно, что это казалось сказкой, мама отвечала ему: «Сержуся», и это было смешно, потому что мама никогда-никогда не сердилась.
Мама, мама, мамочка! Видит ли она, как вечерами небо становится малиновым? Слышит ли птиц? Сыта или ест жёсткие листья ивы, как когда-то Серёжик?
Электронный переводчик так и не починился. Стоило спросить Королеву о Драконе — Чижик всегда переводил примерно одинаково:
— Дракон не крот — под землю не уйдёт.
— Дракон не птица — в небеса не умчится.
— Дракон не бегемот — в речку не нырнёт.
Хорошо, что старый голубь Тим, работающий на кухне, согласился выучить Серёжика птичкологии.
Это оказалось очень интересно, хотя и трудно. Правду сказал Бобрёнок, самым сложным было чириканье.
«Чик-Чирик» значило «привет», но «ЧиРк-Чирик» переводилось длинно: «Жили у бабуси два веселых гуся», Серёжик поначалу думал, что «Чик-Чирк-Чирик» будет значить: «Привет, бабушка и гуси!», а оказалось: «До свидания, дедушка и утки!»
Тим терпеливо объяснял, что к чему, рисовал в тетради сто десять птичьих букв, похожих на червячков. Но когда Серёжик чирикал, то вместо: «Петух скакал к сороке» у него получалось: «Сорок скакалок кукарекают».
Учились они, как правило, вечерами, когда птицы прыгали на балу.
Тим повторял, оглядываясь:
— Не все хотят, чтобы ты понимал по-птичьи.
— Почему? Почему? — шёпотом допытывался Серёжик.
Старый голубь только вздыхал.
Лишь когда ёжику сшили пятнадцать карнавальных костюмов, когда он научился плясать глупый танец «Клювики-лапки» и стал читать по слогам, он наконец разобрался, что к чему.
В тот день Серёжик сидел у красных перепончатых лап Королевы и рисовал картинки.
Фрейлина Ворона докладывала, сколько яиц снесли трясогузки, малиновки, совы и другие птицы, и тут же подсчитывала прирост населения.
Серёжик радовался, что птиц в лесах становится больше, и думал, что все радуются вместе с ним.
Но Королева, сузив глаза, прошипела:
— Ш-ш-ш! Мне надоело! Почему нельзя украсть ключ у этого недотёпы? Я ж-ж-жду слиш-ш-шком долго!
Ворона стала кланяться:
— Крадем, могущественная Королева! Каждый день крадем! Ключ исчезает и опять оказывается у ёжика!
— Заприте этот ключ в ящик, закуйте в тяжёлые цепи, закопайте, в конце концов!!! — взмахнула крылом Королева.
— Запирали, заковывали, закапывали… — оправдывалась Ворона, наклоняясь всё ниже и стуча клювом о пол. — Он возвращается к хозяину.
— Да не нужен ключ ежу!!! Ключ нужен мне! С ним я стану Царицей Мира!
— Подождите ещё немного, о драгоценнейшая, — заискивающе протянула Ворона. — Со дня на день приедет колдун Фьоро, он что-нибудь придумает.
— Со дня на день! — вскричала Королева. — Этот Фьоро должен был приехать позавчера!!!
— Его ишак подвернул ногу.
— Но почему, почему самый главный колдун плетётся на ишаке? У него что, нет машины?
— Ишак тоже немного колдун, — объяснила Ворона.
— Что ты несёшь! Как ишак может быть колдуном? Пошла прочь!
Ворона, опустив голову, улетела. Серёжик посмотрел на Королеву.
— Ты смотришь так, как будто всё понимаешь, — выдохнула она со злостью. — Всё равно ключ будет мой!
Серёжик сделал самый глупый вид, на который бы способен. Он ещё немножко порисовал картинки, а потом, подпрыгивая и распевая весёлое «ля-ля-ля!», убежал в свою комнату. Там он упал на ковер и разревелся.
Вот она, жизнь, как в телевизоре: ананасы, разноцветные костюмчики и карусели!
Если ключ украдут, Серёжик никогда не спасет маму!
Бежать?! Бежать! Бежать… Но как, если стены вокруг дворца высокие, а дверей в них совсем нет? Да-да! Совсем! Ни дыр, ни щелей — ничего, куда можно было бы проскользнуть.
Всё необходимое доставляется во дворец по воздуху…
Серёжик каждый день наблюдал, как гуси парами, зажав в клювах палки с привязанными мешками, тяжело перелетают через каменную ограду.
Она высокая — не перелезть! Да и смазана чем-то скользким. Серёжик как-то за обедом спас гусеницу, упавшую с тарелки, и потом больше часа пытался усадить её на стену. За ней были лес и свобода, но несчастная гусеница всё время скатывалась вниз.
Серёжику вдруг стала противна розовая комната с зеркальным потолком, и он выбежал в парк. Вот карусель. Как она надоела! Какое глупое занятие — кружиться целыми днями! Голова становится пустой, мысли вылетают и не возвращаются.
А он любил поначалу эти аттракционы… И качели, и «поросячьи горки», и огромное колесо обозрения…
Серёжик хлопнул себя по лбу! Как птицы принесли сюда это огромное колесо?! Такие большущие железяки им не под силу! Такие большущие железяки только динозавры могли бы поднять. Да и то не все.
Серёжик задумался: птеродактиль и не поднял бы. А тиранозавр и диплодок запросто!
Но динозавры водятся только в книжках — значит…
Значит, где-то в стене есть дверь… Хорошо спрятанная, замаскированная дверь! И её нужно найти!
Серёжик побежал на кухню.
— Тим, Тим! — зашептал он на птичьем языке. — Ты так долго служишь! Скажи, где дверь в стене?
Голубь покачал головой.
