– Что это? – удивился юноша.
– Пламя, – ответил колдун, – Неугасимое Пламя.
– Ты… – задохнулся от ярости Рене, – Ты отнял у людей Неугасимое Пламя?
– Отнял? – Иверт криво усмехнулся, – Это была честная сделка. Архот взял серебряную монету. Номут – золотое кольцо. А мне досталось Пламя. Это – моя доля!
– Неправда! Сделка не была честной! – вскричал Рене, – Ты должен отдать его!
– Отдать? Кому? Уж не той ли груде камней, в которую твоя девчонка превратила его прошлого обладателя? Как ты себе это представляешь?
– Отдай его людям, – уже не так уверенно произнёс Рене.
– A-а… бери! Бери, человек! – Иверт вскинул руку в приглашающем жесте, – Ну… что же ты?
Рене озадаченно умолк.
– Я лишь храню пламя. Впрочем, даже не храню. Оно само себя хранит! Отдать его людям? А знаешь ли ты, сколько их приходит сюда с одной лишь целью: взять? Украсть! Отщипнуть хотя бы кусочек! Зажечь лучинку! Ты думаешь, это дар? Это – проклятье! Ты хочешь раздать его людям и ради этого готов обнажить меч? Не спеши. Завтра я без драки предоставлю тебе такую возможность! Только ты уж извини, тут ещё кое-кто на него претендует. Она пришла раньше. Прости, но даму придётся пропустить вперёд. Твой номер второй…
Рене поднялся рано. Утро выдалось холодным. С неба сыпал мелкий снежок. Первый этой осенью. На душе было противно. Словно кошки скребли. Не шёл из головы вчерашний разговор с Ивертом. Кажется, он юродствовал. Ох, не зря учитель предупреждал, что Иверт умён и изворотлив, как змея. Позиция у него – лучше некуда: “Ничего не брал, ни с кем не воевал. Пришёл – входи, хочешь – бери”. Просто добрый дедушка какой-то! Колдун что-то задумал, это ясно. Вот только что? И Ири-Тао говорила, что будто бы нельзя взять долю монаха… что те, кто за ней пошёл, сгинули. Что же получается?
“А получается неприятная вещь, – рассудил Рене, – Получается, что Иверт нарочно толкает меня на Пламя! Нельзя его брать. Нельзя!”
Скрипнула дверь.
– Уже проснулся? – Иверт был кроток, как овечка.
– Я не возьму Пламя, Иверт. Оно мне не нужно, – без предисловий заявил Рене.
Иверт криво усмехнулся.
– Куда же ты денешься?
– Я не возьму Пламя! – твёрдо повторил юноша.
– Пойдём, я кое-что тебе покажу, – вместо ответа ухмыльнулся колдун.
“Какая противная сегодня погода, – подумал Рене, поёжившись от холода, – И людей нет. Вчера в это время они все работали. Странно”.
Как и в прошлый раз, дворец оставил в душе юноши неприятное впечатление. Сегодня, припорошенный первым снегом, несмотря на белый цвет, он казался ещё массивнее, ещё темнее. Пройдя знакомой анфиладой, они вышли в круглый зал, где вчера Рене встретил Иверта. В центре зала стояли две фигуры. Одна – высокая. Женщина. В тёмном плаще с капюшоном. На пальцах – золотые перстни. На шее – богатые украшения. Фигура повернулась и кинула презрительный взгляд в сторону юноши.
Релина…
Вторая – чуть меньше юноши. Почти девочка. Одета проще. Овчинный полушубок. На голове – лёгкий платок. Две задорные светлые косички…
– Ирмуна?
– Рене!
Девушка радостно кинулась на шею, осыпая поцелуями мокрые щёки.
– Тебе удалось выжить?
– Странный вопрос для встречи, ты не находишь, Рене?..
– Значит, ты победила Архота?
– Увы, – Ирмуна развела руками.
– А Ири-Тао? Что с ней?
Девушка печально опустила глаза.
– Понятно, – сквозь зубы процедил юноша, – Он ответит за это.
– Не сейчас, Рене. И не так, как ты думаешь. Мы не будем мстить.
– Что? – вскричал юноша, – Ты в своём уме? Ты ему простишь Ири-Тао?
– Успокойся, Рене, – спокойно ответила Ирмуна, – Архот всего лишь нищий. Глупо мстить нищему, правда?
– Ну, не-ет!
– Рене, – девушка взъерошила ему волосы. Заглянула в глаза, – Он получит своё. Сполна. Но мстить мы не будем.
– Отрадно слышать, – костяным смехом рассмеялся Иверт, – Архот, ты рад?
– Несказанно… – чёрная фигура отделилась от стены и встала рядом с Ивертом, – Всего лишь нищий, значит?
Рене молча выхватил из-за спины цвайхандер. Увидев хрустальный меч, Архот опешил, но не отступил. Молча вытащил свой клинок.
Зачарованная змея зашипела.
– Остановись, Рене, – приказала Ирмуна. В её голосе была такая сила, что замерли все. И Рене, и Архот, и Иверт, – Убери меч. Сейчас им будет не до нас. Иверт, ты обещал мне Неугасимое Пламя.
– Пламя моё! – взвизгнула Релина, – Я первая за ним пришла.
– Мне всё равно, – пожала плечами девушка, – Хочешь – иди первая.
– Нет, Ирмуна, – закричал Рене, – Это ловушка!
– Я знаю, – спокойно ответила девушка.
– Как я понимаю, вы обе решили забрать Неугасимое Пламя? – вкрадчиво поинтересовался Иверт.
– Да, – за обеих ответила Ирмуна.
Релина согласно кивнула.
– Что ж, – ухмыльнулся колдун, – тогда мне остаётся только пожелать вам удачи.
– Я пойду с тобой, – Рене взял девушку за руку.
– Только спрячь, пожалуйста, оружие, – улыбнулась Ирмуна, – Людей распугаешь.
– Прекра-асно, – расцвёл Иверт, – Пойдём, Архот. Мы посмотрим на это со стороны.
Рене поразили следы. Тёмные отпечатки на чистом белом снегу арены. Словно грязь. Он шёл между Релиной и Ирмуной. Вслед за своими заклятыми врагами. И думал о том, что эти двое ещё топчут землю. Ещё уродуют души людей. Что задумала Ирмуна? Почему не дала расправиться с Архотом?
Его размышления прервал рокот барабанов. Иверт поднял руки. Наступила тишина. Рене поднял глаза. Трибуны были заполнены до отказа. Все взгляды были прикованы к ним.
– Счастья и радости вам, люди! – воскликнул Иверт.
– У-у-а-а-И-е-ту-у! – выдохнули трибуны.
– Сегодня к нам пришли эти люди. Пришли, чтобы забрать Неугасимое Пламя!
– У-у-а-а-а!
– Пусть же исполнится их желание! Пожелаем им удачи!
– У-а-а-и-и!
– Видишь, Рене, – Иверт повернулся к юноше, – Я ничего не прячу, ничего не отбираю. Вы хотели Пламя? Берите!
Архот отодвинулся в сторону. Иверт вышел вперёд и встал напротив. Вновь загрохотали барабаны. Релина вытащила из многочисленных складок своего балахона золотое кольцо. Затем – серебряную монету. Сложив их вместе, она произнесла нараспев какие-то слова. Кольцо со вставленной в него монетой засветилось и поплыло в воздухе по направлению к огненному лепестку. Волшебница продолжала что-то бормотать.
Оказавшись в Пламени, кольцо вспыхнуло. Крупная капля расплавленного металла блестела и переливалась, излучая яркий свет. Затем она стала уменьшаться, гаснуть. Озадаченная волшебница умолкла, с ужасом взирая на тающий металл.
И вот золото блеснуло в последний раз, посылая яркий прощальный луч. Вскрикнув, Релина попыталась схватить то, что осталось. Кисть её руки сомкнулась вокруг Неугасимого Пламени. Огонёк ярко вспыхнул, рассыпавшись мириадами искр, и снова собрался в маленький трепетный язычок. Такое пламя даёт тонкая плёнка горящего спирта. Рука волшебницы была пуста…
Релина медленно подняла удивлённые глаза и увидела Иверта. Колдун благостно улыбался. Релина тоже…
– Счастья и радости тебе, волшебница! Получила ли ты то, к чему стремилась?
– Да, Великий Иверт… – медленно произнесла та.
Рене в ужасе взглянул на Ирмуну. Девушка была спокойна.
– Радуйтесь, люди! – воскликнул Иверт, – Другая женщина теперь с нами!
– У-а-а-а!
– Ну, – колдун посмотрел на детей, – Чего же вы ждёте?
– Девушка сделала шаг вперёд и скинула платок с головы. Ярким светом вспыхнул винно-красный камень. Люди замерли. Барабаны подавились.
То, что произошло дальше, Рене наблюдал как во сне. Ирмуна не стала брать Пламя. Она раскинула руки и сделала шаг вперёд. Пламя, оставшись на месте, вошло в неё. На уровне груди. Маленькой девушке пришлось даже встать на цыпочки. Вот так! Напротив сердца. Она сделала ещё один шаг вперёд. И ещё. И остановилась напротив Иверта. Опустила руки и посмотрела ему в глаза. Прямо. Ничего не боясь.
– Счастья и радости те…
– Моё счастье тебя не касается. О себе позаботься, пока можешь…
Колдун опешил.
Архот пришёл в себя и снова выхватил меч. С криком ярости кинулся он к Рене, но Ирмуна встала на его пути.
– Не советую! Ты однажды уже видел свет этого камня. А теперь во мне ещё Неугасимое Пламя. Уходи или будешь уничтожен.
Архот затрясся, застучал зубами и, озираясь, начал отступать. Ирмуна шла на него. Медленно, неотвратимо.
И Архот побежал…
А на арену спрыгнул с трибуны молодой пограничник. Схватив Иверта за плечо, он развернул его лицом к себе.
– Счастья и радости тебе… – заблеял колдун.
– Сейчас ты получишь столько счастья, что не сможешь унести, старый пердун! Где моя мать?
