случае, я этого не замечаю.
– Скажи, Бобик, ты меня всё так же, по-собачьи уважаешь?
– Ну-у-у, – замявшись, протянул тот. – Как тебе сказать…
– Говори правду, – сурово потребовал Пёс Драный. – Говори всё, как есть.
– Ну, хорошо. Теперь я уважаю тебя ещё больше.
– Да?! Но за что?!
– За то, что ты не способен гавкать на слабых.
Человек – друг собаки
Друзья сидели на площадке, наблюдая за выступлениями дрессированных собак. Как раз над
головами друзей висел плакат: «СОБАКА – ДРУГ ЧЕЛОВЕКА».
– Для нас написано, – сказал Пёс Драный, – чтобы мы этого не забывали.
– Почему ты решил, что люди написали это для нас?
– А зачем что-то писать для себя, если ты это и без написанного знаешь?
– Логично, – согласился Бобик. – Только ведь тут получается, что и человек – друг собаки.
– Выходит так, – согласился Пёс Драный. – Все люди наши друзья, только все в разной степени.
– Как так? – не понял Бобик.
– Ну вот, например, мой хозяин больше друг собаки, чем твой.
– Это ещё почему? – обиделся Бобик.
14
– Потому что твой хозяин лысый и бритый, а мой: кудрявый и с бородой!
Бобик насупился и отвернулся.
– Э-э, – засмеявшись, сказал Пёс Драный, – ты, что же шуток не понимаешь? Подумай – разве
борода или лысина могут влиять на умение быть другом?
Расставание
Во дворе грузили вещи в грузовик. Друзья сидели, наблюдали. Кто-то собирался уезжать, и, возможно даже, в другой город. Собаки были спокойны до тех пор, пока не увидели, что к машине
подвели на поводке бульдога Барбариса и усадили его наверх, привязав поводок к борту.
– Ух, ты! – восхитился Пёс Драный, – Барбариска уезжает. Здорово! Нам без него будет куда
просторней. Правильно делает, что уезжает, я всегда тайно недолюбливал его.
– А мне его жалко, – признался Бобик.
– Чего ж, его жалеть?
– А, ты представь только, что он никогда уже не увидит нашего двора.
– Подумаешь, – сказал Пёс Драный, – что особенного в нашем дворе? Двор, как двор. Зато он
увидит какой-нибудь другой, новый.
– Нет, ты представь, что на самом деле уезжаешь, – настойчиво попросил Бобик.
Пёс Драный склонив голову, посидел минуты две.
– Ну, и как? – спросил Бобик.
– Нет, Бобик, что-то не представляется. Как я могу куда-то уезжать? Наверное, если мы пройдёмся
по всем нашим местам, я представлю это лучше.
Они пошли по двору. Остановились и легли под берёзой, возле которой лежали чаще всего.
– Слушай, Бобик, – вдруг погрустнев, сказал Пёс Драный, – а ведь именно здесь-то мы и
познакомились с тобой. А сколько раз мы тут с тобой лежали, сколько видели отсюда всего. Хорошее
место, уютное, тут нам никто никогда не мешал. Эта берёза такая замечательная. В других дворах
тоже есть берёзы, но куда им до нашей.
Потом они пошли за гаражи, где весной всегда было затишье и солнечное тепло. Здесь можно
было лежать не только на боку, но и вовсе брюхом вверх.
– Да, Бобик, я совсем не уверен, что в каком-нибудь новом дворе есть такое славное местечко, –
сказал Пёс Драный, – мне так не хочется с ним расставаться.
Бобик с удивлением посмотрел на друга, голос которого от чего-то дрожал. Потом они сходили к
мусорным бакам, потом выглянули из двора на большую улицу с множеством машин, потом постояли
перед скамейкой, где обычно сидели бабушки. Бобик видел, что Псу Драному становится всё хуже.
– Но ты представь и другое, – сказал Бобик. – То, что сейчас ты уедешь и уже никогда не увидишь
Шмеля, бульдога Барбариса, кота Шкоду и, в конце концов, меня.
– Ой, Бобик, – простонал Бёс Драный, – ох, и любишь же ты травить мою собачью душу.
И Пёс Драный завыл, как от какой-то очень большой тоски:
– У-у-у.
Бобика это настолько тронуло, что не удержался и он:
– У-у-у, у-у-у.
– У-у-у, – выл Пёс Драный, – я так не хочу уезжать из свого двора!
– У-у-у, – за компанию самозабвенно подвывал Бобик, – и я тоже не хочу-у-у!
– У-у-у, пусть лучше уезжает кто-нибудь другой, а я не хочу-у-у!
– Стоп, стоп, – изумлённо сказал Бобик, перестав выть, – а ты что, тоже уезжаешь?
– У-у-у, – не мог остановиться Пёс Драный, – кажется, никуда я не уезжаю-у-у.
– Ну, так и чего тогда воешь? Впервые вижу собаку, которая воет за другую.
Пёс Драный замолк и грустно лёг на землю.
– А сам-то ты чего же выл? – даже обиженно спросил он.
– Так я вместе с тобой. Не сдержался. А вот ты чего начал?
– И впрямь, – сказал Пёс Драный, – чего это я? Вот представил, так представил! А ведь на самом-
то деле уезжает Барбарис.
– Да, уезжает. И мы его больше никогда не увидим. Так же, как и он нас.
– А ведь какая замечательная собака! – заметил Пёс Драный! – Ты знаешь, я всегда
подсознательно не только не любил его, но и уважал. Хороший он пёс, а главное, какой культурный,
какой культурный. Такой культурный, что даже здороваться перестал.
– Да, – подтвердил Бобик, – всегда на лифте ездил. Хозяину палку выбросить не позволил.
Наверное, они её так с собой и увезут.
– А с другой стороны, если уезжает он, то, и в самом деле, чего нам-то выть? Ну, я то ещё ладно, я
– растрогался. А ты чего? Устроили какой-то глупый вой…
– У людей это тоской по родине называется, – умно заметил Бобик.
– А у нас?
– Не знаю. У нас-то, собак, наверное, как всегда, попроще – просто тоска по нашему двору.
Новые, не вошедшие в сборник
15
Стыд за собрата
Пёс Драный был очень зол. Он просто на месте не мог стоять от злости.
– Чего ты так? – спросил Бобик. – Чего ты злишься-то? Кто тебя так разозлил?
– Да был сейчас на соседней улице. А там бродит такой же пёс, как и я, только, знаешь, в какой-то
одежде, которую хозяева напялили на него. Он ходит в ней прямо, как в телогрейке.
– Ну, и что тебе с того? – удивился Бобик.
– Да не терплю я этих модных, – сказал Пёс Драный. – Совсем уже свою собачью природу
позабыли!
– Ты ворчишь вообще-то как старик какой-то, – сказал Бобик.
Пёс Драный походил, позлился ещё немного, а потом согласился:
– И то верно. Ну, и пусть ходит таким модным. Даже мне, собаке, и то стыдно смотреть на такую
собаку.
Document
