закружилась, я чуть не упал.
– Немедленно в глайдер, отдыхать! – Василиса ойкнула и меня подхватить успела. – Сеня, поторопись! Рома, сможешь сам дойти или тебе помочь?
– Сам… – отвечаю. Но слабость противная вдруг вернулась, так что в кресло Василисе Альбертовне пришлось меня подсаживать.
– Соку возьми попей, он с витаминами! – говорит мне. – А потом закрой глаза и попробуй поспать! Нам до Подосинового далеко ещё?
Пилот отвечает ей:
– Два часа пути.
А я из подставки в кресле бутылку с соком вынул, открыл и попил прямо из горлышка. Апельсиновый сок, обыкновенный, кисло-сладкий, такой и у нас на станции бывает. Сразу мне полегчало и головокружение прошло. Мы снова поехали. Я сперва подумал с Сенькой про что-нибудь поболтать. Но вдруг почувствовал, что жутко устал, закрыл глаза и заснул.
Когда меня разбудили и я, потирая глаза, вылез наружу, наш глайдер стоял возле крыльца высокого и очень красивого здания, отделанного панелями из разноцветного волнистого стекла. У нас на Венере так никто никогда не строит, я только по телеку похожие здания раньше видел. Покрутил головой, прикинул – ух ты, не меньше пяти или шести палуб, это если как у нас на станции высоту считать!
– Это и есть наш интернат? А ничего так, многопалубный. Или многоуровневый.
– На Земле это называется «многоэтажный» – Сеня тоже из глайдера вышел и мне говорит.
– Ну что, выспались, космические волки? – Василиса Альбертовна спрашивает. – Вещи ваши уже внутри. Сами как себя чувствуете – ничего не болит, не тошнит?
Я отрицательно головой мотаю.
– Ну, тогда вперёд! К торжественной встрече готовы? Не боитесь?
– Не, – Сенька отвечает, – чего же тут бояться?
Через широкую двойную дверь с блестящими длинными ручками мы прошли в совершенно пустой гулкий зал. И никого, ни единой живой души.
– Какая же это торжественная встреча, если нас никто не встречает? – удивляюсь.
– Это холл. Сейчас тут пусто, зато знаете сколько детей в сентябре будет! А встреча… Встреча чуть погодя, потерпите немного… Я пойду проверю, всё ли готово, а вы, ребята, идите вон по тому коридору, – Василиса показывает, – там в самом конце у нас игровая комната для младших классов. Тривали наверняка там уже ждут, знакомьтесь, осваивайтесь. Я скоро!
И убежала куда-то, совсем одни мы остались. Поглядели с Сенькой друг на друга, плечами пожали, вздохнули и пошли. Коридор длинный, и двери высокие, много их. А в самом конце – тоже дверь. Красивая табличка висит – «Игровая». А мне даже немножко жутковато почему-то стало. Как будто я на поверхность Венеры снова решил убежать. И что это за имя такое странное – Тривали?
Открываем дверь, заходим. Комната внутри очень большая, как весь наш школьный центр, наверное, или даже ещё больше. Окна от пола до потолка, а по стенам – экраны и шкафы с рисунками, книгами, игрушками и играми, видимо-невидимо их. Я думал у нас в школе на станции игр разных много, но чтобы вот столько… Я даже не вполне вежливо присвистнул. А потом гляжу – возле другой стены несколько столов, а за крайним столом сидят две девочки и мальчик. По-земному одеты, но все одинаково, как мне сперва показалось. Очень похоже. В тёмно-синее с белым. Хором говорят нам:
– Здравствуйте! А вам кого?
Сперва я чуть растерялся, но быстро потом сообразил, как ответить:
– Здравствуйте. Нам Василиса Альбертовна сказала, чтоб мы сюда шли. Чтобы мы с каким-то Тривали знакомились, потому что мы тоже учиться тут будем. Меня Рома зовут, а вот это – Сенька.
Дети из-за стола встают, к нам подходят, со всех сторон разглядывают. Молча. Я тогда говорю:
– Нам велели Тривали спросить. Мы с Венеры, понимаете…
Тут девчонки и пацан смеяться начали, а потом хором, в один голос, отвечают:
– Да мы знаем!
Девочка, которая ростом пониже, рыжая и с веснушками, бойко объясняет:
– Про вас же по телеку уже миллион раз показывали. Ещё за две недели до посадки начали, во всех новостях по всем каналам уши прожужжали. Ты – Рома Романов, а ты – Дымков Сеня, вам по десять лет, а Сенин папа – учёный, новый начальник в нашем головном институте. Вы на Венере на летающей в воздухе станции жили, на огромной высоте. А это не страшно – на такой высотище жить?
Мальчик с лёгкой ехидцей продолжает:
– Нас из-за вас, между прочим, просто измучили инструкциями. Чтобы мы знали, как с вами себя вести, и что за вами надо следить, и что вам бегать пока нельзя и драться, и всё такое прочее. А сегодня с утра нас в ванную загнали, отдраили до блеска, переодели во всё новое, а потом ещё и таблетками напоили и обрызгали какой-то фигнёй с ног до головы. Это чтобы вы от нас ничем не заразились.
А вторая девчонка, которая повыше, с тёмными волосами, говорит:
– А ещё вы пять месяцев летали в космосе и поэтому вам теперь на Земле трудно, и вас сперва врачи больше недели мучили анализами, а Рома пожаловался, что ему всю попу искололи уколами. Я тоже уколы не люблю. А ещё вы один раз сбежали на поверхность Венеры на какой-то машине, вы же про это нам расскажете потом, правда?
Вот те раз. Совсем как-то из головы выветрилось, что мы же теперь типа местные знаменитости. Даже про уколы всё-всё журналисты раззвонили всем подряд, ну что ты будешь делать! И зачем я только на пресс-конференции про врачей ляпнул? А вроде как и сам виноват. Я чуть покраснел и головой киваю:
– Расскажем, конечно. А всё-таки где этот самый Тривали?
Вся троица опять смеётся. Наконец, пацан отвечает:
– Да мы это и есть. Я – Валя Хорошко, это вот – показывает на рыжую – Валя Меньшова, а это – на другую, повыше ростом – Валя Долинина. Мы просто тут сдружились очень, поэтому нас завхоз, тётя Маша, повариха, ну и Василиса Премудрая, само собой, так и называют – «Тривали».
– А других ребят нет? – это Сенька спрашивает.
– Так ведь лето, каникулы. Все остальные только в конце августа начнут приезжать. А пока тут на весь корпус только нас трое. Я так обрадовался, когда узнал, что вы к нам приезжаете, мне теперь укладываться спать будет нескучно одному.
– Как это тебе может быть скучно одному, если вас трое? – не понимаю.
– Ну я в смысле вечером, после отбоя. Валькам хорошо, они поболтать могут перед сном, пошептаться-посекретничать. А мне одному в палате скучно. А теперь нас трое будет!
Что-то не успели мы познакомиться, а совсем уже этот Валя меня запутал.
– Как это вас «будет» трое, если вас и так трое? А вместе нас пятеро…
Он тоже на меня смотрит непонимающе:
– Ну… У нас, в мальчиковой палате…
Тут третья Валя вдруг кивает:
– А, я поняла! Рома же никогда на Земле не был, правильно? Вот он и не знает. Вы на Венере у себя где спите?
– Ну… В каютах спим, там койки такие в несколько этажей, многоярусные…
– Вот! А у нас палаты большие, просторные, и не койки, а кровати, очень даже удобные, вот увидишь!
– Что, как в больнице? – недоверчиво спрашиваю.
– Что ты, намного лучше! У мальчишек палаты свои, они в левом крыле, а у нас, девочек, – в правом. Поэтому днём мы играем вместе, а вот поздно вечером Вальке одному скучно.
– Ну и спали бы все в одной спальне, в чём проблема-то? – бухнул я. Три Вали снова смеются, даже Сенька, гляжу, заулыбался.
– А почему вы трое на каникулах тут, а не со всеми остальными? Вас что, наказали?
– Да нет, – Валя-пацан вздыхает. – Просто у нас у всех родители на научных станциях работают. Первую смену нас в летний лагерь отправляли, это в июне, там весело было. А потом оставили в интернате. Скучновато, конечно. Но мы не жалуемся. А теперь нас пятеро будет, это же в два раза интереснее!
– А на каких научных станциях? – Сенька спрашивает. – На Венере?
– У меня на Луне, – говорит Валя грустно.
– А у нас, – хором добавляют девчонки, – в подводном комплексе в Марианской впадине, это на дне Тихого океана.
– Ну, – говорю, – это же тут, на Земле? То
