не споткнулся.
Дом встретил его тишиной.
Артур остановился, замерев, и прислушался.
– Мы в золотой комнате, – перед ним возникло привидение.
Тут же исчезло. И Артур направился вверх по лестнице.
Ксаверий исхудал совсем. Лицо его стало очень бледным. Глаза ввалились, но теперь начали блестеть. И это выглядело страшно…
Он сидел на стуле перед оттоманкой, на которой лежало тело его дочери.
– Сейчас я отнесу тебя в склеп, Аурика, – кивнув Артуру, сказал Ксаверий. – Я просто положу тебя там. И твоя задача будет дождаться меня. Недолго. Мы будем лежать все – каждый в своей могиле.
– И ТАМ окажемся вместе? – являясь перед ним, уточнила Аурика.
– Надеюсь. – Ответил Ксаверий. – Поверь мне, я всё продумал.
– Но мне так страшно, папа! – Аурика кричала, и Артур видел, какую боль доставляет этот крик её отцу. – Ну как же я в могиле?..
Ксаверий покачнулся на стуле – Артуру показалось даже, что он теряет создание. Аурика, вмиг замолчав, подлетела к нему, протянула руки, но помочь ничем не могла. Артур поддержал его под локоть, и Ксаверий поднялся.
Кивнул Артуру, и Артур понял: подстраховывай, он имел в виду, если что.
Ксаверий подошёл к телу Аурики. И, осторожно подняв концы коврового покрывала, на котором лежала Аурика, завернул в него тело. Наверняка оно было уже совсем лёгкое, но и это оказалось для Ксаверия тяжело – потому что, взяв тело на руки, он снова покачнулся. Артур подставил ему плечо.
Медленно развернувшись, Ксаверий покинул злосчастную комнату. И направился вниз по лестнице.
Из-под ковра торчал уголок фоторамки. Артур протянул руку, чтобы вытащить её, но Ксаверий отрицательно покачал головой и прошептал: «Пусть так!»
Артур отдёрнул руку. Аурика, зависшая над ним, тоже отшатнулась.
В полном молчании они продолжили свой путь к склепу.
В обивке двух открытых гробов Артур узнал шторы из гостиной. Такая же обивка была и на внутренней стороне крышек, которые стояли у одной из стен склепа. Снаружи крышки были совсем простые, из довольно старых досок. Скорее всего, Ксаверий оторвал их от каких-то конструкций в доме.
В гроб, что стоял слева, он осторожно положил тело Аурики. По-прежнему не стал раскрывать обернувшее его покрывало. «Я помню её и так», – прошептал Ксаверий, увидев немой вопрос Артура.
Аурика оказалась в гробу.
– Мы не будем закрывать его крышкой, – громко сказал Ксаверий.
И Артур понял, что он говорит для Аурики. Которая, дрожа, висела под низким сводом потолка и смотрела на собственное тело.
– Да, не закрывайте!
Она не исчезла! Тело лежало в гробу, а привидение по-прежнему летало в воздухе и было видно живым людям.
– Как только гроб закроется, то… – начал Ксаверий, но Аурика прервала его:
– Пойдёмте отсюда скорее!
Артур послушался её и выскочил на улицу, подальше от гробов. Аурика метнулась следом. В последний миг оглянувшись, Артур заметил, что Ксаверий встал на колени, держась одной рукой за высокую гробницу, а другой за бортик гроба с телом дочери.
– Пусть он побудет один, – сказал Артур привидению.
– Он будет плакать обо мне?..
– А ты как думаешь?
– Мне страшно умирать второй раз! – Аурика замерла напротив Артура.
Резко пропало солнце, с затянутого тучами неба пошёл дождь. Он смешно лил сквозь Аурику.
Артур бы посмеялся по этому поводу. Вместе с Аурикой, наверное, даже. Но не сейчас…
– Я звала на помощь – чтобы всё изменилось, – продолжала она, – чтобы такое моё непонятное состояние закончилось. Теперь оно заканчивается, а – так страшно! Меня видит папа, мы с ним разговариваем – день и ночь, день и ночь… Пусть так оно и будет дальше!
– Да, так и будет, моя девочка, – сквозь дождь шагая к Артуру, произнёс Ксаверий.
Он вышел из склепа, плотно закрыл каменные двери. Пригласил Артура следовать за собой в дом.
Они прошли на второй этаж. В комнату с эркером, который образовывал первую, самую низкую башенку замка. Это когда-то был кабинет Ксаверия.
– Окна комнат моей жены выходили на ту сторону, – встав в эркере и вглядываясь в дождливую даль, проговорил Ксаверий, – она любила смотреть на небо, на все эти дикие скалы. Говорила, что это помогает её фантазии. Просторы, полёт, пространство… А мои окна выходили на долину, на дорогу. Я всегда должен был видеть, что происходит возле дома и на подступах. Должен-то должен, да вот – недосмотрел…
– Папочка…
Аурика, конечно, тоже была здесь.
– Да-да, что теперь-то, конечно… – Ксаверий встряхнул головой и обратился к Артуру. – Так вот что я хочу попросить для меня сделать напоследок. Видишь, Артур, вот здесь, под окном, я поставил жаровню.
Артур посмотрел на придвинутый к самому окну в эркере металлический ящик. На одной из его стенок был прикреплён высокий стальной лист. А на полу под ним лежало несколько связок поленьев для камина, элементы мебели, расколотые доски. Дрова… В ряд выстроилось несколько бутылок. Бензин, наверное.
– Пока есть заряд в компьютере и телефоне, я закончу свои дела с миром, – продолжил Ксаверий, – там мне осталось немного…
– Ой, вот, я же вот банк энергии привёз! – Артур спохватился и побежал на первый этаж – там он оставил у двери рюкзак.
Возвращался Артур уже медленнее. Примерно догадываясь, что там придумал Ксаверий.
Тот ждал его – и нетерпеливо заговорил – пока Артур выкладывал прямо на пол всё, что привёз из дома:
– Давай, Артур, договоримся так. Как только я со всем управлюсь, каждый вечер стану зажигать в этой жаровне огонь. С того времени, когда будет начинать темнеть. Я знаю, что свет должен быть хорошо виден из окна. Вся долина будет тёмной, только в окне моего кабинета станет светить огонёк. Ты точно его увидишь. Даже в дождь. Но, надеюсь, дожди закончатся, давление, я смотрю, растёт, движется антициклон… Одним словом, пожалуйста, наблюдай. Ты говоришь, что вечером вы по этой дороге возвращаетесь с тренировки?
– Да, – кивнул Артур. – Теннис заканчивается в половине девятого, в половине десятого мы обычно дома. Значит, около девяти мы проезжаем мимо вашего дома.
– Сейчас, в начале августа, солнце в это время и заходит. Темнеет быстро. Ты увидишь огонь.
– Понял.
– Я буду жечь дрова примерно час. Если в какой-то вечер ты не увидел огня, и на второй не увидел тоже, на третий – приезжай. Значит, я умер. Оттащи меня в склеп – проще всего тащить вот на этом покрывале, я тощий и не стану высоко забираться, чтобы тебе было полегче. Положи в гроб. Накрой их оба крышками – и мой, и Аурикин. Сверху положи те плиты, что мы с тобой снимали. Над моей могилой
