тоже осталось без ответа.
После обеда он увидел, как в фургончик грузятся строители, которые завершили монтажные работы в оранжерее. Напросился довезти его с велосипедом…
– Куда довезти? – поинтересовался грузчик, сильно похожий на уважаемого аксакала. Может, родственник.
– До города, – не стал мелочиться Артур.
Но фургон направлялся не в город. Артур вышел на повороте в район. Сидел в придорожном кафе, лежал в липовой обсадке, играл в телефоне, старался унять волнение. Ждал вечер.
Как дождался, так сел на велосипед и поехал.
Ехал легко – мышцы накачались изрядно. Ноги уверенно пружинили, тренер по теннису хвалил.
И всё-то хорошо. Но телефон не отвечал – Артур, уже подъезжая к заветной долине, решился позвонить Ксаверию. Сигнал шёл, трубку никто не снимал.
И не было огня в окошке! Артур остановился и смотрел. Не было! Не было второй вечер подряд.
Совсем стемнело. Артур стоял, чуть съехав с шоссе на старую дорогу. Смотрел и ждал – вдруг мелькнёт условный сигнал, вдруг зажжётся огонь в окне второго этажа умирающего замка…
А время шло. Несколько раз звонила мама, выхватив у неё трубку, гневно выступил отец. Артур обещал прибыть вот-вот.
И продолжал всматриваться и ждать сигнала.
Вдруг Ксаверий просто сбился, потерял счёт времени, не понял, насколько давно стемнело, вот и не зажёг свою жаровню?
И Артур стоял, сидел, ходил. Ждал.
Когда часы показали одиннадцать, осторожно поехал по обочине. Домой.
«Если в какой-то вечер ты не увидел огня, и на второй не увидел тоже, на третий – приезжай. Значит, я умер… – стучали в голове слова Ксаверия. – На третий – приезжай, на третий – приезжай…»
А не сказал, когда именно приезжать. Не обязательно же вечером?
Артур решил ехать утром. Чтобы было светло и всё видно.
Глава 17. Обязательно простить
С утра Артуру ужасно досталось. Крики, выговор, даже сравнение с представителями низших слоёв общества, которым безразличны переживания близких… Всё было.
Артур вытерпел. Попросил прощения, быстро оказался прощённым.
И – его ждал бассейн в новом оздоровительном центре, пафосное пати по поводу открытия которого родители пропустить не могли. К тому же, в субботу.
Артуру вручили плавки и велели садиться в машину.
Артур сел. Артур поехал. Артур понимал, что выдержит. И что сбежит при первом удобном случае.
Телефон Ксаверия оказался недоступен. И раз, и два, и ещё несколько. Артур уже не мог спокойно смотреть на шезлонг, на котором лежали его футболка, шорты и телефон. Потому что ничего не менялось. Ксаверий не перезванивал, и как абонент был недоступен.
Чтобы унять волнение, Артур прыгнул с самой большой вышки. Прыгнул первым из всех желающих, благополучно и даже красиво. В обычное время он бы не стал этого делать – не любитель. Но сейчас сиганул – чтобы хоть на какое-то время перебить тревогу.
С дальнего края бассейна увидел бешеные глаза побледневшей мамы. Которая, оценив, что Артур благополучно выбрался из воды и идёт вдоль бортика, осенила себя крестным знамением. Папа тут же оказался рядом с Артуром – и с удовольствием принимал восторженные отзывы о своём сыне. Папе было, конечно, приятно. Артур же ведь так, по-пацански, э-э-эх! Бултых! Уважаемо выступил.
Папа…
А папа спустя минут сорок после пацанского прыжка сыночка так повлёкся взглядом за юной красавицей в бикини, что мозг Артура обожгла мысль: а ведь поменяет! Поменяет папа его и маму на новый комплект семьи! Новая молодая займёт всё его внимание – и папа, человек решительный и деятельный, быстро примет меры. Ничего его не остановит. И окажутся мама и Артур, точно так же, как предыдущая папина семья, где-то вне его жизненных интересов.
Красавица в бикини, почувствовав страстный папин взгляд, оглянулась, улыбнулась. Папа тоже улыбнулся – да во всю ширь, даже сделал шаг девушке вслед. Но наткнулся на ошарашенного сына, глаза у которого лезли на лоб.
– Ну чего ты, Артур, чего ты? – затараторил папа, хихикнул, покраснел, нахмурился.
Артур попятился, замотал головой, столкнулся с людьми, которые шли по дорожке. Это позволило ему смешаться с ними, пробормотать извинения – и скрыться от папы.
Теперь его уже точно ничего на этом празднике не держало.
«Я домой!» – сообщил он маме.
Она вскочила с шезлонга, заговорила о том, что как же так, и что водитель Алексей вызван только на вечер.
– Зажарился я, устал. Доеду сам, сам… – пообещал маме Артур, помахал перед ней телефоном.
И умчался.
Как бы он ни нервничал и ни торопился, всё равно таксист не повёз его по раскуроченной дороге к заброшенному дому. В полуденном зное бежал Артур от съезда с шоссе на своих двоих.
Любивший только одних, только своих, не променявший, не предавший – прекрасный отец прекрасной Аурики, что там с тобой, что?
…Всё так же легко открылись металлические ворота, всё так же трудно протиснулся Артур в заклинившую входную дверь.
Аурика – всё та же Аурика предстала перед ним у лестницы, ведущей на второй этаж. Она ничего не говорила, лишь по своему обыкновению протянула руки к Артуру.
Она была всё такая же красивая – и такая несчастная! Конечно, вряд ли бывают счастливыми призраки, но призрак, только что потерявший отца, выглядел как самый несчастный на всём белом свете.
– Да? – с трудом смог сказать Артур.
– Да… – это короткое слово ударилось о его мозг.
Артур побежал вверх по ступенькам. Поднятая им меловая пыль резала глаза. Так что, оказавшись в кабинете Ксаверия, Артур тёр их и кричал от боли – такими острыми оказались эти мелкие частички.
Боковым зрением Артур отметил, что Аурика появилась в кабинете вместе с ним, мелькнула – и тут же исчезла. Потому что не могла этого видеть…
Стены, окна и потолок в эркере были закопчёнными до черноты. Кое-как выброшенная из жаровни, валялась на полу зола, несколько укатившихся поленьев, расщепленная доска. На одном её конце стояла миска с недоеденными и уже даже засохшими макаронами быстрого приготовления и пачка обезболивающих таблеток. А на другой лежал знакомый Артуру пауэр-банк. И возле него записка: «Артур, забери!»
Артур, не задумываясь, спрятал свой пауэр-банк в глубокий карман бермудов.
Перевёл взгляд вправо. И замер.
На ковре, буквально в полуметре от жаровни, лежал Ксаверий. Он лежал неподвижно, и глаза его были закрыты. Казалось, что он тянулся подбросить в жаровню ещё топлива: в руке Ксаверия и сейчас была зажата половинка ножки стула. Тянулся, но упал – и уже не поднялся.
– Ксаверий! – на всякий случай позвал Артур.
Никто ему не ответил.
Артур никогда не
