три церьквы три соборныя.
А не бела берёска исгибаицьсе, —
Дюк-от сын родной маменьки поклоня(и)цьсе,
Падат он ей во резвы ноги,
Просит у родной маменьки благословленьиця:
15. «Мне-ка съездить во Киёф-грат,
Мне людей посмотреть, самому собя показать:
Во первых, мне Владимера стольнякиефско,
Во других, мне-ка уш стараго казака Илью Муромьця,
Во третьих, мне Добрынюшку Мекитица!..»
20. Не давала ёму родна маменька благословленьиця.
Говорыл он тут во третей након,
Падал он уш тут во резвы ноги.
И дала ёму родна маменька благословленьицё:
«Уш ты поедёш, нецим своим именьцём не хвастай-ко,
25. Не напивайсе ты да вина допьена,
Не наедайсе ты да хлеба досыта!..»
И средилса доброй молодец бутто макоф цвет,
И поехал доброй молодець во Киёф-грат;
И приехал; они у цесной ранной заутрени,
30. У цесной ранной заутрени воскрисеньскою.
И приехал ко Владимеру на шырокой двор,
Пошол он во светлу грыдьню,
Он крес-от кладёт да по-писаному,
Поклон-о ведёт да по-уцёному
35. И здороваицьсе со кнегиной со Опраксеёй.
Говорыла она да таково слово:
«Уш ты здрастуй, удалой доброй молодець!
Я не знаю тибе не отецесьва,
Не отецесьва тибе, не моло(де)цесьва;
40. А у мня Владимера в доме не слуцилосе, —
И уехал он к цесной ранной заутрени,
К цесной ранной он-то воскрисеньскою!»
И пошол уш Дюк Стёпановичь ис светлой грыдьни,
И пришол ко своему ко добру коню,
45. И садилса на своёго коня доброго,
И поехал он к цесной ранной обедьни воскрисеньскою.
Приехал он уш ко Божьёй-то ко церьквы;
Соходит со своёго коня доброго;
Вяжёт коня за колецюшко серебрено,
50. И которо колецюшко повыше фсех.
И зашол он во Божью церкфу;
Он веть крес<т>-от кладёт по-писаному,
Он поклон-о ведёт да по-уцёному,
Кланеицьсе на фси цетыре стороны.
55. Уш не моляцьсе, сколько на его гледят.
И послал уш Владимер Олёшеньку к ему поблиско,
Говорыл тут Владимер таково слово:
«Ты сходи уш, Олёша, ко удалу добру молоццу;
Ты спроси у удала добра молоцца,
60. Ты спроси у ёго, коей земли, коей украины,
Коей — ближной (так), сибирской <л>и украины,
Коёго отца, коёй матушки!»
Приходит Олёшенька к ему поблиску
И здороваицсэ с удалым добрым молоццом:
65. «Здрастуй, удалой доброй молодець!
Ты коей земли да коей матушки?
Коей — ближней, сибирской ты украины?» —
«Отойди проць, удалой доброй молодець!
Веть не то поют типере, не то слушают:
70. Слушают петьё-цетьё церковно-то!..»
Отошол от ёго Олёшенька, от удала добра молоцца.
Скоро ли мало поры-времени —
Отошла у их цесна у их обедьня воскрисеньска-та.
И пошли тут они из Божьёй церьквы:
75. Во-первых, он пошол со старым казаком Ильёй Муромьцём,
Bo-других, он пошол со Добрынюшкой Микитицём;
И садились они на своих коней добрыя;
Они едут-то ступью фсё бродовою,
А Владимер во фсю рысь лошадиную —
80. И (не) мог их настыкце во фсю рысь-то лошадиную.
Приехали к Владимеру на шырокой двор;
Вяжут они своих добрых коней,
Вяжут за колецюшка серебрены;
Дождались Владимера стольнякиефско.
85. «Пойдёмте ко мне да на поцесьен пир!»
И пошли да во светлу грыдьню,
И зашли они тут во светлу грыдьню.
И повёлса у Владимера поцесьен пир.
Напились они да уш допьена.
90. Он исподьню-ту короцьку пот стол спускат:
«У тя пахнёт, Владимер, хлеб-о уш на сосонку!»
Говорил уш Дюк да таково слово:
«У тя всё, Владимер, не по-нашому:
У тя пашут помёлышками сосновыма,
95. И купают уш они во пусту воду,
Купают помёлышко во пусту воду;
А у нас що пашут помёлышками шолковыма!..»
Говорыл тут Олёшенька Поповиц млад:
«Ты нецим уш, детинишко, захвасталось!»
100. Говорыл уш Дюк да сын Стёпановиц:
«У тибя, Владимер, ф шыроком двори
Ины тут столбышки еловыя,
Еловыи столбышки, сосновыя;
Вы берите уш бумаги вы уш тры воза
105. И везите ко мне, описывайте моё именьицё!
Не узнать уш вам моих уш портомойноцэй [272],
А не то вам узнать мою родну матушку!..»
А пошол он и-за стола из окольнёго.
А-й выспрашывал Владимер стольнекиефьской,
110. Подошол к ему веть поблиску:
«Коей земли, коей украины,
Коей — ближной ли, сибирской ты украины?
Коёго́ оцьця, коей матушки?
Как молоцца тибя именём зовут,
115. Как звелицеют по отецесьву?..» —
«А зовут миня молоцца Дюк-от Стёпановиц!»
Стали добры молоццы тут срежатисе,
И старой казак Илья Муромец.
И пошли они со старым казаком Ильёй Муромьцём;
120. Крес<т>-о кладёт он по-писаному,
Он поклон-о ведёт да по-уцёному.
Они пошли тут ис светлой грыдьни:
«Милости просим хлеба-соли исть,
Хлеба-соли исть да вина с мёдом пить,
125. На закуску — голову да бела сахару!..»
И пошли они тут да ис светлой грыдьни,
Ис той грыдьни княжовеньскою;
И прышли они к своим коницькам добрыя,
И поехали со старым казаком Ильёй Муромцом.
130. Владимер послал бумаги, наклали веть уш тры воза
И послали к Дюку сыну Стёпанову.
И поехали именьицё описывать,
И приехали к Дюку на шырокой двор;
Не узнали они ёго портомойницей,
135. А не то они родной матушки.
И сказал им старой казак Илья Муромец:
«Это ёго веть уш матушка!..»
И писали не много, не мало поры-времени —
Писали-то равно они три года:
140. Описали они тольки збрую лошадиную!..
Шуваев Степан Григорьевич
Степан Григорьевич Шува́ев, по прозванию Голови́н, — крестьянин деревни Нижи, Долгощельской волости, 62 лет. Он женат (жена еще жива) и имеет 2-х сыновей и 4-х замужних дочерей. Он долго не соглашался петь, так как стыдился присутствующих. Чтобы записать у него, пришлось пойти на полусветлый чердак и записывать там, положив на
