Наш самолет летел вдоль южного берега острова Девон — темно-коричневой линии высоких обрывистых утесов, окаймленной у подножия плавучими льдами. Изредка береговая черта извивалась вокруг небольших заливов и бухточек, забитых плавающими льдинами. В южной части горизонта на большом удалении были видны острова Бай-лот и Баффинова Земля.
Затем, оставив остров Сомерсет к югу, мы пролетели над проливом Веллингтона, тянущимся на север между островами Девон и Корнуоллис. Бёркхалтер и я старались как можно точнее запомнить очертания приметных мест на берегу, памятуя о том, что нам придется в будущем определять по ним место нашего корабля. Подлетая на небольшой высоте к заливу Резольют на острове Корнуоллис, Шварц в течение нескольких минут переговаривался с радиостанцией расположенной там канадской авиабазы. Несколько сборных цельнометаллических домов, дорога, небольшой пирс — так выглядел лишенный растительности городок Резольют. Зимой его население составляли восемьдесят человек: военный персонал, метеорологи, полицейские и эскимосы. Мы надеялись осмотреть в этот день и пролив Барроу, но помешала неблагоприятная погода, и нам пришлось возвратиться в Туле.
Следующий полет мы совершили к Северному полюсу. Оставив позади себя горы Северной Америки и Гренландии, мы вскоре оказались над бескрайними просторами ледяного поля.
— Хотите взглянуть на лед с небольшой высоты? — спросил меня Шварц.
— С удовольствием, — ответил я с готовностью.
Пользуясь биноклем, можно было различить расположенные в беспорядке полыньи, однако полного представления о характере ледяного покрова с такой высоты получить было невозможно. Тем не менее я понял, что, находясь на подводной лодке, можно запросто проскочить прекрасное место для всплытия, из-за того что «видимые» для наших приборов полосы льда или воды очень узкие.
Шварц повел самолет на высоте пятьдесят — шестьдесят метров. Под нами замелькали пёстрые пятна: плоские гладкие льдины, участки чистой воды, торосистый лед, отдельно плавающие небольшие ледяные поля и льдины.
Когда мы вдоволь насмотрелись и самолет снова набрал высоту, я вздохнул с облегчением: небольшая ошибка пилота — и ни от нас, ни от самолета ничего не осталось бы.
На обратном пути к Туле мы пролетали мимо самого большого ледника на Земле — Хамболт. Я попросил Шварца пролететь над ним, и он, конечно, не отказал доставить нам это удовольствие. Мы с благоговением рассматривали вытянувшуюся на огромное расстояние медленно движущуюся серую массу льда. Извиваясь между горами, лед двигался к воде, оставляя после себя длинные темные полосы в грунте. Там, где лед входил в воду, плавали сотни айсбергов. Раскрывшуюся перед нами замечательную панораму довелось наблюдать лишь немногим людям, живущим на нашей планете.
Нас ожидала и еще одна волнующая картина. Южнее мыса Йорк на западном берегу Гренландии находится место интенсивного отделения айсбергов. Когда самолет огибал мыс, я был буквально очарован видом многих сотен айсбергов, плавающих в простирающемся к горизонту море. Самые различные по размерам и конфигурации, они представляли собой величественную процессию, направляемую течением на север. На мелководье у побережья многие айсберги сидели на мели. Они останутся здесь до тех пор, пока штормовая волна не снесет их в море, и тогда они с запозданием присоединятся к своей семье в движении против часовой стрелки в море Баффина, затем попадут в его южную часть и наконец растают в теплых водах в районе Ньюфаундленда. Чтобы удовлетворить наше любопытство, над наиболее интересными айсбергами Шварц пролетел совсем низко.
В этот день наш самолет сделал посадку на аэродроме в Гренландии, а на следующий день мы перелетели в Ард-женшию на Ньюфаундленде.
«Счастливого плавания в Арктике!»
И вот мы снова в Нью-Лондоне. Все приготовления закончены, корабль в отличном состоянии.
Когда я вошел в кабинет командующего подводными силами Атлантического флота США контр-адмирала Дэспита, чтобы нанести ему визит перед выходом в море, он радушно усадил меня в кресло.
— Все ли на лодке в полной исправности? — спросил адмирал, после того как мы обсудили поставленные мне задачи.
— Все механизмы, приборы и оборудование в полной исправности, сэр, — ответил я не без гордости.
— Ну что же, тогда счастливого плавания, — сказал он с улыбкой, вставая и протягивая мне руку.
На пути из Нью-Лондона я несколько раз вспоминал напутственные слова моего начальника — командира 102-го дивизиона атомных подводных лодок Джеймса Калверта. Его совет, как совет близкого моего друга и отличного офицера флота, был для меня чрезвычайно ценным. Атомная подводная лодка «Скейт», которой он командовал, чуть не опередила «Наутилус» в плавании к Северному полюсу. В двух походах под паковыми льдами Арктики, в 1958 и 1959 годах, он отработал технику всплытия из-подо льда на поверхность и в зимнее, и в летнее время. Мы разговаривали с ним об айсбергах.
— Сэр, я полагаю, что обязан сказать вам то, о чем думаю, — начал я как можно серьезнее. — Я намерен осторожно пройти под айсбергами, с тем чтобы попытаться измерить их. Конечно, при этом придется пойти на некоторый риск, но, если приборы будут действовать исправно, я думаю, что это вполне удастся.
— Да, Джордж, — ответил он авторитетно, — без риска ке может быть и похода.
Он предоставлял мне полную свободу действий.
* * *
Нам всем хотелось выйти в поход без шумных проводов. Нашему переходу могли помешать самые непредвиденные вещи: неисправность механизмов, мелководье в проливе Барроу, повреждение лодки льдами в море Баффина и многое другое. Но сообщение печати о походе сделало свое дело: «Сидрэгон» не мог выйти в море без свидетелей.
На пирсе собралась целая толпа провожающих: офицеры, матросы, рабочие и служащие завода, жены, дети, друзья; все оживленно разговаривали.
На верхней палубе на треноге у нас была установлена портативная телевизионная камера. Наш лучший техник по электронному оборудованию Ханна важно разворачивал его и направлял то на толпу на пирсе, то на корабль. На пирсе никто не знал, конечно, что в торпедном отсеке лодки передаваемое изображение записывалось на видеомагнитофон, а Томсон выступал в роли рассказчика и сопровождал передачу комментариями:
— Мы на борту американского корабля «Сидрэгон» — седьмой по счету атомной подводной лодки, которая в этот замечательный солнечный день, первого августа тысяча девятьсот шестидесятого года, выходит из Портсмута. Вы видите на пирсе людей, которые пришли проводить нас в плавание. Наш подводный корабль попытается впервые пересечь Северный Ледовитый океан с востока на запад через Северный полюс, повторяя, таким образом, в обратном направлении переход под полярными льдами, совершенный два года назад американской подводной лодкой «Наутилус». Люди, которых вы видите на пирсе, не знают о том, что кроме перехода мы должны будем выполнить еще более интересное секретное задание. Мы попытаемся впервые пройти северо-западным путем, через проливы Канадского арктического архипелага, которым не ходила ни одна подводная лодка. Предпринятые раньше многочисленные попытки кораблей пройти этим путем оказывались безуспешными из-за тяжелой ледовой обстановки…
