Посмотрев вниз, на наш крошечный по сравнению с ними подводный корабль, я невольно подумал о жертвах этих величественных красавцев — о множестве безжалостно раздавленных ими в прошлом корпусов беспомощных судов. Теперь, полностью полагаясь на показания наших приборов, мы должны будем пройти под водой всего в нескольких десятках метров ниже их, с тем чтобы собрать данные, которые помогут в будущем, пусть даже не намного, уменьшить число таких ужасных жертв.
На летное поле авиабазы в Портсмуте (штат Нью-Гемпшир) сделал посадку огромный самолет ВМС «Уилли Виктор». Изнемогая в добротной морской форме от знойного летнего солнца, Бёркхалтер и я нетерпеливо ждали этого момента.
Из серого самолета вышли несколько человек и, не задерживаясь, широким шагом направились к нам. Среди приближавшихся морских летчиков я сразу же узнал коммодора Робертсона. Его и без того необычно высокий рост подчеркивала форменная белая фуражка с золотым шитьем на козырьке. Подойдя к нам, он пожал руку командиру базы и повернулся ко мне:
— Поздравляю, Стил! А я и не знал, что вам присвоили капитана третьего ранга! Привет, лоцман! — бросил он Бёркхалтеру, пользуясь в обращении к штурману «Сидрэгона» принятым в Канаде термином.
— Присвоили два дня назад, коммодор, — ответил я. — За мной бутылка коньяку, когда возвратимся.
— Капитан третьего ранга Шварц, командир самолета, — сказал коммодор, начиная знакомить нас с экипажем.
Я внимательно осмотрел коренастого летчика. Весь его облик говорил о том, что в предстоящем полете в Арктику и обратно самолет будет в надежных руках. Другие члены экипажа также произвели на меня благоприятное впечатление, когда они начали готовить самолет к вылету.
Я очень обрадовался, когда увидел, что к нашей группе присоединяется Уитмен. Этот худощавый, небольшого роста человек был старшим специалистом гидрографического управления в области прогнозирования ледовой обстановки. Я с удовольствием узнал, что он будет сопровождать нас и в походе на «Сидрэгоне», и в этом разведывательном полете. Мы познакомились с ним в Вашингтоне и тогда же узнали о замечательных работах, проведенных им на борту других атомных подводных лодок во время их арктических походов.
Через несколько минут наш самолет поднялся в воздух и взял курс на Гус-Бей. Бёркхалтер и я потратили этот день и большую часть вечера на изучение самолета, основных принципов арктической навигации и различных сведений о районах, над которыми нам предстояло пролететь.
На следующий день, начав свой путь с огромного аэродрома в Гус-Бее, мы пролетали над водами Атлантики у полуострова Лабрадор. Сквозь гонимые ветром облака под самолетом то здесь, то там показывались широкие пятна синей воды с плавающими льдинами различного размера, от скоплений мелкобитой шуги до сравнительно больших, которые запросто могли бы снести перископ подводной лодки, идущей на небольшой глубине. Если «Сидрэгон» шел бы в надводном положении и столкнулся с такой льдиной, то его непрочная носовая часть, где расположен гидролокатор, полностью разрушилась бы. Ночью обнаружить такую льдину почти невозможно, да и днем ее можно не заметить, так как находящаяся над водой невысокая часть ее может быть скрыта волной.
— Пожалуй, наилучшее положение для подводной лодки здесь — это или надводное, с застопоренными машинами, или подводное, но на безопасной глубине, — заметил я после того, как Робертсон описал размеры находящихся под нами льдин и рассказал, как их лучше всего избегать. Мои слова, казалось, несколько удивили его.
— Да, я все забываю, что ваши подводные лодки большую часть времени предпочитают быть в подводном положении. Но ведь вам довольно часто придется всплывать, чтобы осмотреться и определиться, не так ли? — поинтересовался он.
— В водах, где нет льда, я всплывал бы два раза в день, чтобы провентилировать помещения и сэкономить кислород, — ответил я. — Штурман мог бы определять в это время место корабля. Но теперь, после того как я увидел, что здесь делается, если мы попадем в эти воды, я буду всплывать только вертикально, чтобы не испытывать судьбу и не столкнуться с льдиной.
— Кажется, мне придется забыть о ледоколах и начать мыслить об Арктике новыми категориями, — сказал канадец, глубоко вздохнув. — Собачьи упряжки и сани теперь вышли из моды. Настало время, когда мы должны признать себя устаревшими.
— Нет, сэр, ледоколы в этих местах еще нужны, — заверил его я. — Они проводят сюда грузовые суда и выполняют такую работу, с которой мы никогда не справимся.
— А что вы скажете насчет подводной лодки-ледокола, которая разрезала бы лед снизу, как консервный нож? — пошутил он и наклонился, чтобы взглянуть в иллюминатор.
— О, вон уже виден небольшой айсберг! — воскликнул он.
Внизу под крылом самолета появился белый треугольный предмет, похожий на парус большого судна. Моему возбуждению не было границ, я чувствовал себя как маленький ребенок в зоологическом саду. Я громко позвал Бёркхалтера. Мы схватились за бинокли и стали внимательно разглядывать замысловатые неровности на поверхности айсберга, но, к сожалению, он быстро скрылся из нашего поля зрения.
В этот момент к нам присоединился Уитмен и экспромтом прочитал лекцию об айсбергах. Айсберги в северном полушарии происходят от ледников, образующихся из спрессованного снега, тех массивных ледников, которые несколько веков назад покрывали большую часть Северной Америки. Почти все айсберги, которые нам предстоит увидеть, оторвались от ледников, сползавших в море с ледяного покрова Арктики или с континентального ледяного покрова Гренландии, толщина которого в центре составляет, по подсчетам ученых, около 2400 метров. Под действием тяжести огромные массы льда движутся с различной скоростью, от трех-четырех десятков метров в день до нескольких сантиметров в течение целого года. На пути ледников, по мере того как они тают, остаются грязь, скалы и разные обломки.
От движущихся ледников, которые достигают моря, отламываются огромные куски льда и уносятся течением; некоторые из них оседают на дно. В море Баффина такие куски часто застывают в зимнем паковом льду. Отломившиеся от ледника куски — айсберги — часто весят миллионы тонн, причем основная их масса находится под водой. Высота надводной части айсбергов часто достигает ста пятидесяти метров.
Айсберги стали предметом особого внимания американцев после трагической гибели океанского лайнера «Титаник», который унес с собой более полутора тысяч человек; среди них было много выдающихся граждан Соединенных Штатов. На следующий год была учреждена международная служба ледовой обстановки, в которой приняли участие шестнадцать стран. В период прохождения льдов морская пограничная охрана Соединенных Штатов выделяла корабли для патрулирования в районе Большой Ньюфаундлендской банки. В течение одного года на линии морских сообщений выносит в среднем четыреста айсбергов. Самолеты и корабли наблюдают за их движением, собирают данные о них для составления бюллетеней по ледовой обстановке, которые дважды в день выпускаются для сведения мореплавателей.
