себя неуверенно.
– Вон там, – говорит Коваленко, – просматриваются какие-то признаки землянок или траншей.
Подходим ближе – тут действительно начинаются спуски в ходы сообщения, выводящие к передовым траншеям. По лесу разбросаны хорошо замаскированные землянки и блиндажи. Сверху они присыпаны залежавшейся хвоей так, что издали либо вовсе не различимы, либо кажутся совсем небольшими холмиками. Линия обороны стабилизировалась на этом участке давно – все здесь по-хозяйски улажено, боковые стенки траншей забраны досками и по аккуратности не уступают немецким. Блиндажи вместительны, врыты глубоко в землю, перекрыты в шесть-семь накатов из крупного сосняка.
– Похоже, тут и войны никакой и никогда не было, – усмехнулся Коваленко.
– Ты что, анекдота не знаешь, – Шаблий засмеялся, – какие в мире есть невоюющие три армии? Ответ: шведская, турецкая и двадцать третья советская.
Все вокруг засмеялись, смеются и наши мальчишки-куряне. Они никак не могут еще совместить понятия «передовая», «фронт», «война» с тем, что они теперь видят вокруг и перед собой. Финны ведут себя тихо – ни единого выстрела. Будто их нет вообще.
– Ну, начальник разведки, – обращается ко мне командир полка, – что скажешь по поводу места для НП?
– Выбирать тут не из чего, – отвечаю я. – Хотя бы вот здесь.
– Здесь так здесь, – соглашается Шаблий. – Тогда, Федоров, давай начинай. И чтобы НП было оборудовано по всем правилам. А ты, – обратился Шаблий ко мне, – сразу же устанавливай наблюдение, готовь разведпланшет, и чтобы журнал вели по всем правилам.
– Вон на той сосне, – сказал я, – неплохо было бы выносную точку оборудовать. А то горизонта не видно и тылы не просматриваются.
– Федоров! Ты слышал? – Шаблий посмотрел в сторону командира батареи управления. – Выносную точку: о конкретных деталях договоришься с Николаевым.
21 мая. Всю ночь Федоров с людьми занимался земляными работами, и к утру можно было уже приступать к изучению переднего края противника. Линия обороны финнов проходит здесь на значительном расстоянии и просматривается плохо. Создается впечатление искусственной снивелированное™ и тщательной маскировки всех военно-инженерных сооружений. Помимо всего, даль подернута сплошной серо-сизой дымкой: то ли туманом, то ли редкой дымовой завесой.
– Темный противник, – рассуждаю я сам с собой, водя рогами стереотрубы вдоль предполагаемой линии обороны финнов.
За сутки визуального наблюдения так ничего и не удалось выяснить. Ни единого объекта, ни единой цели. Финны затаились, словно вымерли. Пытаюсь наладить контакт со «старожилами» из 22-го укрепрайона – у них что-либо узнать о характере противника, о каких-то конкретных огневых точках. Тут я сразу понял: «старожилы» хитрят и данных своих они не откроют, пока их не принудят к тому вышестоящие власти. Тут ведомственные перегородки заперты на крепкие замки. О жизни людей тут не думают – они, вероятно, даже не знают, что это такое. Отсутствие беды, непосредственной угрозы, опасности и привело к возникновению этих прочных бюрократических барьеров. Так что рассчитывать предстоит только лишь на самих себя и ни на кого более.
В пятом часу зафиксирован налет батареи 81-мм минометов. Батарею засекли. Но трудно сказать, била та батарея с основных позиций или же с запасных. Или то была, вообще, кочующая батарея. Для наших мальчишек-курян это было первое боевое крещение огнем «бога войны». Все обошлось благополучно – ни раненых, ни убитых. Но ребята долго еще обсуждали это событие. А мое настроение портилось: прошли почти сутки, а поле моего разведпланшета оставалось чистым и белым.
День клонился к вечеру. Верхушки сосен золотились последними отблесками заходящего солнца, кора поблескивала оранжево-красными бликами, а здесь, внизу, царил серо-фиолетовый сумрак. Зелень насыщена холодными густо-изумрудными тонами… Отстранив разведчика от стереотрубы, я приник к окулярам – противоположная сторона нейтральной зоны была точно в молоке, туман расстилался по ложбине, скрывая последние отличительные признаки переднего края противника – ряды его колючей проволоки. Где-то справа, в кустах за лесом, защелкал соловей, раскатился трелью, залился посвистом любовной истомы. Оставив стереотрубу, я направился в тыл – туда, где Федоров с солдатами рыл землянки командного пункта полка и батареи управления.
22 мая. Солнце только еще вставало над горизонтом, а мы уже выезжали на командирскую рекогносцировку в район железнодорожной станции Белоостров. От лагеря в Новоселках до места назначения – километров восемнадцать. В кузове старенького газика нашего друга Панченко Коваленко, Герасимов и я, оба командира дивизионов – Рудь и Солопиченко – со своими штабами и несколько человек солдат. Ехали весело, вспоминали забавные анекдоты, смеялись, шутили, так и доехали до места назначения.
Нейтральная зона проходит тут по берегам небольшой речки Сестры и вправо по ее притоку – ручью Серебряному. По правому берегу траншеи переднего края финнов, по левому – наши. Платформа и сама станция Белоостров разрушены до основания. Лишь груды битого кирпича да торчащие из земли балки и железные прутья арматуры напоминают о том, что здесь некогда были фундаментальные строения. От этого места до передовой линии наших окопов метров четыреста. Берега Сестры и Серебряного в некоторых местах крутые и обрывистые.
Оборонительные укрепления финнов просматриваются вполне отчетливо, и даже невооруженным глазом можно различить так называемые долговременные огневые точки или ДОТы с пулеметными щелями и орудийными амбразурами, сплошные ряды колючей проволоки и извилистую сеть траншей.
И среди этого многообразия особо выделяется бетонная глыба бетонной огневой точки (БОТ) «Миллионер» длиною по фронту почти в двадцать метров.
– Итак, товарищи командиры, – обратился к нам майор Шаблий, – перед нами река Сестра. К реке подходит и обрывается шоссейная дорога. Она от нас справа. Противник занимает оборону за рекой. Однако на этой стороне реки Сестры, справа от шоссе, за ручьем Серебряным, финны удерживают захваченный ими в сорок первом году наш БОТ «Миллионер». Удаление командно-наблюдательного пункта не должно превышать пятисот метров, огневых позиций батарей – восьмисот – тысячи метров. Николаев, – обратился командир полка, – тебе ясно?
– Ясно, товарищ майор.
– Тогда давай выбирай место, подходящее и для НП и для КП.
– Я уже присмотрел тут один старый бетонный блиндаж. По-моему, может подойти. Глубина обзора до пяти километров. Левый фланг только скрыт лесом. Но этот недостаток восполнят дивизионные НП.
– Веди! – коротко бросил Шаблий.
Выбранный мною БОТ оказался в семистах метрах от переднего края финнов и не превышал расстояния четырехсот пятидесяти метров от нашего переднего края. Справа от железной дороги и в непосредственной близи от станции Белоостров.
– Подходит, – сказал Шаблий и, посмотрев вокруг, спросил: – Где думаешь ставить стереотрубу?
– Здесь, – ответил я, – среди этих деревьев можно поднять замаскированную вышку.
– Ну что ж. Начинай оборудовать и сам присмотри за работами. Герасимов, проследи, чтобы связь подразделений была сдублирована.
Вспомнилась мне тут первая моя рекогносцировка
