Дома меня встретили радостные Наталка и Маруся: они уже были на обувной, завтра начинают работать. Сейчас я в комнате одна. Ни детей, ни мам, ни бабушки. Где они? Все на «мужской половине», где же им еще быть? Сроднились мы с бойцами, привязались очень к ним, а они — к нам. Жаль будет расставаться. Вот мальчики примчались на кухню. Значит, есть какая-то новость.
— Там — музыка!
— Хорошо, — говорю, — освобожусь — приду.
Мальчики исчезают.
На «мужской половине» появился аккордеон. Кто это поет так нежно «В землянке», с чувством аккомпанируя себе? По голосу узнала Гринева. Потом полилась мелодия вальса «В лесу прифронтовом».
Ребята уже, наверно, сообщили Владимиру Петровичу о моем возвращении домой, — значит, он скоро появится на нашей половине. Придет побеседовать, взять книжку. Он любит со мной беседовать. Вчера были с ним на Сырце. Вечер, проведенный в простой и душевной семье, Любышкина и Фросю вспоминает с удовольствием.
Завтра в школу. Подумаю об этом — и всю охватывает радость. Ой, ой, неужели завтра в школу?
Неделя пролетела, некогда было дух перевести. Переписаны уже ученики всех классов нашего школьного микрорайона. Со старшими ученицами всю неделю ремонтировали школу: убирали вместе с техничками весь первый этаж, который больше всего был загажен оккупантами и их лошадьми, — побелили все классы, вымыли окна (выбитые рамы уже застеклили), полы, уцелевшие парты, доски. Отремонтировали разбитые парты, привезли и перенесли из школ, где, по данным районо, были лишние.
Работали все с жадностью и так дружно, что не заметили, как за неделю подняли из руин огромное помещение. Директор сейчас озабочен ремонтом парового отопления.
Много помогают нам шефы — трампарк и кожзавод, даром что сами едва становятся на ноги после разрушения, разграбления. Уже дважды был педсовет. В педагогическом коллективе почти все знакомые; среди них три учительницы, которые учили еще меня.
Классы мои — от седьмого по десятый; параллельных классов в школе нет. В десятом я классный руководитель; здесь же буду преподавать украинский язык и литературу.
Иринка — моя ученица, десятиклассница. Она мечтает стать артисткой, хочет поступить в консерваторию. В десятом классе пока что всего двенадцать учениц. Школы почему-то разделены сейчас на мужские и женские. Скучно будет без мальчиков. При первой же возможности переведусь обратно в школу Пущи.
Там остается смешанная школа, там лес, который хочется видеть перед глазами, о той школе наилучшие воспоминания.
В первый класс идет Маринка, начинается и ее школьная жизнь в этом году. Мальчики ждут не дождутся открытия детского сада № 10, который почти рядом с нашим домом.
Всю неделю некогда было даже раскрыть дневник. Усталая, я ныряла счастливая в постель, а затем вскакивала и мчалась на работу.
Прощай, дневник!
Тебя заменит теперь ежедневный поурочный план…
…Киев с каждым днем приходит в себя, очищается от скверны оккупации, оживает. Пройдет немного лет после Победы, и, отстроенный, перестроенный, он станет молодым неузнаваемым красавцем.
А жизнь уже сейчас прямо на глазах налаживается: в наших магазинах — наш чистый и вкусный хлеб, появляются наши продукты. Скоро опять будем богаты, так как мы сами хозяева своей жизни, так как все, что создаем своими руками на своей земле, будет для нас, для всех трудящихся без ненавистного «нур фюр…».
Война продолжается, будет еще тяжело, но теперь уже ничто не страшно, потому что Киев снова наш, социалистический, потому что победит в войне наше социалистическое государство, в основе которого самый справедливый и самый разумный социальный строй, исключающий войны и порабощение.
Сейчас сажусь за уроки. По расписанию их у меня завтра четыре, все в разных классах. Тетради для поурочных планов получены и уже расписаны. Сегодня в школе кто-то из учителей говорил, будто слышал, что с первого начнет работать радио. Наше радио! Радио, слушать которое можно уже без угрозы смертной казни; ежедневно можно будет услышать родное: «Говорит Москва…»
Мальчики, чтобы не мешать мне, сейчас с бабушкой на половине Наталки. Маринка в который уже раз перекладывает букварь и тетради в портфельчике, который я, к счастью, сохранила с довоенных времен, — потом переодевает куклу Иринку и «собирает ее на целую неделю в ясли», так как уже «нужно учиться, а не с нею возиться…».
Маруся и Наталка еще не вернулись с работы.
«Хлопцы» тоже где-то на учениях, дома лишь дежурный у телефона.
Владимир Петрович «сведения обо мне», как он выражается, «собирает у мамы»: некогда и побеседовать, кроме как в выходной. В этот опять пойдем всей компанией в клуб консервного завода на кинофильм «Я вернусь!».
…Михайло, а ты вернешься?
Утро. Падает пушистый снежок, морозец небольшой, мягкий. Позавтракав, побежали уже на работу и Маруся и Наталка, мы с дочуркой собираемся в школу. Сегодня все проснулись рано, даже мальчики. И Маринка сердится на них:
— Чего вы в такую рань поднялись? Под ногами путаетесь! Ваш детский садик еще не открылся!
Мальчики не верят и о чем-то шепчутся с бабушкой.
На пороге Владимир Петрович, свежий, подтянутый, радостный. В руках у него «Правда». Наша «Правда»! Читаем свежее сообщение Совинформбюро. Советскими войсками вновь освобождены несколько городов и населенных пунктов. Владимир Петрович желает нам с Маринкой успехов в учебе, и я выхожу с ней на свежий воздух, под пушистый снежок. Мама провожает нас до калитки и с гордостью смотрит нам вслед. Возле нее остановился Владимир Петрович.
Улицей идут радостные школьники и школьницы.
Навстречу Маринке спешит ее подружка Оля, прозванная мальчиками за носик клювом «птичкой»; девочки просят, чтобы я разрешила им уйти вперед одних «самостоятельно».
Получив разрешение, подружки пошли быстрым и веселым шагом
— Маринка, подождешь меня возле школы! — напоминаю дочурке и чувствую, что самой тоже хочется побежать, хочется громко воскликнуть: «Дети, я иду к вам!»
1941–1943 Киев
Дрожжевой завод.
Waffe — оружие; Weine — вино; Weibe — женщина.
Гестапо.
Медяник — пряник.
Потерчата — дети, умершие некрещеными.
