— Вот кто меня, оказывается, лупил! — вмешался в разговор Панков. — Вы, следовательно, меня хотели потопить?
— Вас? Потопить? Почему? — растерянно забормотал англичанин, устремив свой взор на нового собеседника. — С кем имею честь?
— Я командир той самой лодки, которую вы топили.
— Вы шутите?
— Нет, не шучу. После того как вы бросили на меня двадцать две бомбы, вы спустили шлюпку...
— Спустили, — с волнением перебил англичанин.
— Я отошел к берегу, поднял перископ и наблюдал за вашими действиями. Вы очень долго возились на воде.
— Черт побери, — развел руками англичанин, — все верно! Почему же вы не стреляли, если видели нас стоящими с застопоренными машинами?
— Зачем же? Мы же с вами не воевали...
— Но я же вас бомбил?!
— Откровенно говоря, поначалу я думал, что вы случайно уронили бомбы, они не причинили нам никакого вреда, — язвительно ответил Панков. — А потом мне показалось, что вы принимали нас за кого-то еще.
— Никак не думал...
— Вот и хорошо, что никак не думали, — вмешался Трипольский. — Все хорошо, что хорошо кончается. Теперь об этом не следует вспоминать.
— Как же хорошо? — возразил лейтенант Дэвис. — За что же тогда он получил орден? Не совсем хорошо!
— Наоборот, хорошо: и орден есть, и миноносец цел, и лодка цела, — под общий хохот объявил Трипольский.
— За орден он получает ежемесячно деньги, — не без издевки показал лейтенант Дэвис на грудь своего товарища, — значит, это неправильно...
Англичане долго высмеивали Чоувела. Но шутки его не задевали. Он частыми глотками отпивал из своего стакана и победоносно посматривал на товарищей, словно кругом раздавались хвалебные речи по его адресу.
— Выпьем за то, чтобы таких нелепых ошибок больше не было! — предложил тост лейтенант Дэвис, высоко подняв стакан.
— Нет, — возразил Трипольский, — выпьем за дружбу английского и нашего народов! Чтобы эта война была последней!
Осушив стакан, Дэвис глянул на мою грудь и воскликнул:
— О-о-о! У вас много орденов! Сколько же денег они вам приносят ежемесячно?
— Вы, как военный человек, должны знать, что ордена приносят славу, а не деньги, — сухо ответил я.
— Это, конечно, верно. Но мы не век будем военными. Нас в любое время могут выгнать. А когда мы перестанем быть военными, тогда слава не будет нужна; будут нужны только деньги. Согласны?
— Не знаю, как у вас, но у нас никто не имеет права, выгонять не только офицера, но вообще кого бы то ни — было.
— Нельзя выгнать? — перебил англичанин. — Не понравились вы почему-либо своему начальнику или, того хуже, жене начальника, и вас «зааттестуют» и выгонят. Не говорите мне, это везде было и так будет. Я знаю одно: за деньги можно купить все, за, славу... ничего!
— Славу можно добыть только либо на поле брани, либо в доблестном труде на благо народа, — сдержанно ответил я.
— Это похоже на пропаганду, — усмехнулся Дэвис. — Не совсем так, я думаю...
Спорить было бесполезно. Каждый из нас все равно остался бы при своем мнении...
Мы довольно много времени провели в салоне.
— Когда же вы намереваетесь принимать корабли? — прощаясь с нами, спросил Лейкок, ни на минуту не покидавший нас.
— Если не будет возражений с вашей стороны, то завтра же с утра, мистер Лейкок, — ответил Трипольский.
— Так быстро? Вы бы отдохнули неделю-две...
— Вот и отдохнем в процессе работы, — непрошенно вмешался я. .
На следующий день мы действительно приступили к работам по приемке подводных лодок.
Экипажу «Малютки» предназначалась подводная лодка «Урсула», которой командовал лейтенант Дэвис.
Утром, после официальных церемоний знакомства и обмена приветствиями между англичанами и нашим экипажем, подводники сразу разошлись по отсекам и приступили к изучению незнакомой техники.
«Урсула» сошла со стапелей британских судоверфей не слишком давно. Однако боевая техника, установленная на ней, была довольно отсталой. Тем не менее нам многое было неясно. Прежде чем приступить к приемке корабля, надо было изучить его материальную часть, эксплуатацию механизмов и особенности их устройства.
Подробное изучение устройства подводной лодки и боевой техники — первое условие любого успеха в бою. Поэтому, не теряя ни одной минуты на праздные разговоры и забавы, наши матросы, старшины и офицеры с тетрадями и карандашами в руках направились в отсеки, в трюмы, в надстройку подводной лодки.
— Как они будут знакомиться с техникой без переводчиков? — не без иронии спросил меня Дэвис, глядя на подводников, по-хозяйски расходившихся по кораблю.
— Они с техникой вообще знакомы. Сами все зарисуют в тетради, Ощупают руками и осмотрят. Если что-нибудь не поймут, спросят у механика или у меня, — ответил я.
— Чтобы самостоятельно разобраться во всем этом, надо быть инженером, — заспорил Дэвис.
— Совсем не обязательно, мистер Дэвис. Достаточно быть просто подводником.
Я не понимал, шутил Дэвис или действительно сомневался в способностях подводников.
Продолжая разговор, я с некоторым удивлением убедился, что лейтенант говорил вполне серьезно. Чтобы не обострять спор, пришлось переменить тему разговора.
Мы с Дэвисом около двух часов занимались с корабельными документами. Документы были в очень хорошем состоянии: аккуратно, четко написаны, своевременно откорректированы, все пункты и параграфы заполнены. Мы сравнительно быстро закончили свою работу. Я успел выписать себе в тетрадку необходимые цифровые данные, поблагодарил Дэвиса за помощь и сказал, что теперь тоже пойду по отсекам, зарисовывать и изучать устройство корабля. Он не преминул предложить мне свою помощь, но я по возможности вежливо отклонил ее.
— Когда сам изучаешь, знания прочнее. Если потребуется помощь, очень буду рад принять ее от вас, мистер Дэвис, — объявил я лейтенанту, спускаясь в люк центрального поста.
В трюме первого отсека я встретился с лейтенантом Глобой и недавно произведенным в звание старшины Свиридовым. Они оба лежали, засунув головы под трубопровод, и изучали главную осушительную систему отсека.
— Здесь тесно. Кто еще там лезет! — Свиридов высунул голову из-под трубы.
— Ничего, поместимся! — ответил я, устраиваясь рядом с Глобой, который был так увлечен своим делом, что, казалось, не заметил моего появления в трюме.
— Простите, товарищ командир! — осекся Свиридов, узнав меня. — Вам здесь тесно будет...
— Ничего. Обо мне не беспокойтесь. Как дела? Поддается изучению лодочка-то?
— Ну как же, товарищ командир. Лодка как лодка...
