Перед Зиной Аня повинилась, девочки помирились. И снова вместе гуляли, свободные от учёбы. Поначалу хорошо было, весело. А потом Аня стала скучать. Ровесники-то все в школе, играть не с кем. Зина далеко живёт, да и надоело всё с ней одной…
Однажды по весне пошла Аня в центр города, шла мимо школы. А тут как раз уроки кончились, ребята побежали с портфелями. И странная догадка кольнула девочку в сердце: вот мимо-то жизнь бежит!.. Конечно, такими словами она подумать не могла, а подумала: «Почему я не с ними? Я что, хуже других!»
Дома сказала родителям:
— Пойду в школу.
Мать похвалила:
— Правильно надумала, молодец!
Отец сказал:
— Хочешь, так иди.
Но самой идти неловко, стыдно было. Решила Аня уговорить Зину. Пошла к подружке, сказала ей, а та тоже рада. И мать Зинина похвалила:
— Умница, правильно решила! Все учатся, что же вы одни неучами будете…
А отец Зинин ничего не сказал, зыркнул молча в их сторону. Аня боялась его — вечно угрюмого, сурового. Как оказалось потом, не зря боялась. Когда Зине было 18 лет, она забеременела. От кого — никому не призналась. И так боялась отца своего, что повесилась в сарае…
Но это произойдёт через много лет. А в ту весну девочки пошли к своему бывшему учителю, повинились. Он, конечно, пожурил их, взял документы и вместе с девочками пошёл в среднюю школу — устраивать. В сентябре Аня и Зина пошли в пятый класс.
Там они проучились год. И снова пришлось переходить, менять школу. Всех детей, кто жил в сельском районе Бутурлиновки перевели из городской школы в сельскую. Сделано это было без ума: городская школа была русская, а сельская — украинская. И хотя в доме у Ани говорили по-украински, ни писать, ни читать на этом языке она не умела. Так и проучилась: оценки хорошие (требования в сельской школе были не велики), а знания плохие.
Зато, когда Аня вошла первый раз в новый класс украинской сельской школы — в шестой, — её ждала неожиданная радость. За одной из парт она увидела Петра Середу — «сельского исполнителя». Сердце сильно забилось, но виду она не подала. Он — тоже, хотя узнал её, конечно…
Шестой и седьмой класс учились вместе и сохраняли нежные чувства друг к другу. Хотя и не дружили в том смысле, в каком это трактуется нынче. Как будто и не заметно было, что они выделяют друг друга из всех. И всё же — было!
В этом возрасте, 14–15 лет, мальчишки уже начинали приставать к девочкам. Во время игр и беготни на переменах толкали друг друга на девчонок, а самые нахальные норовили и юбку приподнять, и рукой провести по кофточке. Однажды один такой «ухажер» лапнул на грудь Аню. Она резко оттолкнула мальчишку и бросила на него исподлобья такой взгляд… Тёмные большие глаза её, казалось, прожгли насквозь. Парень пошатнулся — от толчка или от взгляда, — сам не понял. И сказал, то ли испуганно, то ли удивлённо:
— Ну ты и волчица!..
Второй раз услыхала Аня о себе такое. Да, её фамилия Волкова, но ведь не только потому так говорили…
Больше Аню никто ни разу не тронул. Она думала, что сама себя защитила, но позже узнала, что Петро Середа тоже к этому причастен. Он сказал ребятам:
— Тронете Нюру Волкову — со мной дело иметь будете!
А его уважали и побаивались: крепкий парнишка был да и братьев старших имел.
…Когда Ане было двадцать лет и она уже учительствовала, приехала как-то в гости к сестре Марии в Бутурлиновку, пошла с подругой на концерт — в железнодорожный парк. Сидели на скамейке перед открытой сценой, ожидали начала. А на ряду впереди два парня и две девушки разговаривали. Ане показался знакомый голос. Глянула — парень чуть приобернулся, — да это же Петро Середа! Окликнула его, он тоже узнал, обрадовался. Разговорились — кто, что, где?
— А, так ты учительница! Интеллигентка! А я что — грузчик на заводе…
Потом начался концерт. После концерта встали, чтобы выходить, и тут Аня увидела: Пётр ниже её на полголовы. Все остатки былых чувств улетучились в тот же миг! Она уже привыкла кружить головы молодым людям. А когда на тебя заглядываются высокие, интересные, под стать тебе — детская влюблённость кажется смешной. Особенно если тот, кто так нравился, ростом не вышел… И даже если сердце ещё хранит тепло благодарности, отголосок волнения, ещё способно на миг дрогнуть от воспоминаний, взгляд становится ироничным, таким — с высока. Что поделаешь, молодая девушка — не десятилетняя девочка. Для неё, высокой да ещё любящей ходить на высоких каблучках, рост парня имел немаловажное значение…
Больше Аня никогда не видела Петра Середу, что с ним стало — не знает.
Тридцатые годы оказались для Волковых тяжкими. В 32–33 годах пережили они голод, охвативший большую территорию России, Украины.
Дети переносили голод легче всех. А вот у отца пухли ноги. Бабушка София Котлярова ходила по городу и окрестным сёлам, побиралась — просила милостыню Христа ради. Тогда многие старые люди так делали. Бабушка жила не с ними, а в семье своего сына, погибшего в гражданскую войну — с его вдовой и многочисленными детьми. Однако, насобирав подаяния, несла эти куски в семью дочери, Волковым. Раздавала их детям и говорила:
— На ту ораву всё равно по крошке достанется.
Она очень любила этих своих внуков, от дочери. А, к тому же, не ладила с невесткой.
Тогда же отец снял с сарая железную крышу. Железо очень ценилось. Он выгодно продал эти листы железа, на эти деньги купил отрубей. Вот радость была!
А ещё радость, когда матери удавалось добыть хлеб. Случалось такое редко, но случалось. У неё была родственница, работавшая проводницей. Мать ходила на вокзал к прибывавшему из других городов поезду и иногда покупала у проводницы две-три буханки хлеба. Дома они разрезались на мелкие кусочки, часть оставляли себе, детям, остальное продавали на базаре…
После этих двух голодных лет стали создавать в их местности колхоз и всех в него записывать. Волковы жили уже в новом доме и живности в то время не имели. А другие люди и коров, и лошадей сдавали в общее хозяйство. Отец перестал шить большие партии сапог и устроился колхозным сторожем — то на конюшне, то на бахче, то в поле. Мать в колхозе не работала, так же хозяйничала по дому. А Мария, Галя и, на каникулах, Аня ходили с другими женщинами в поле. Правда, Галю вскоре из-за хромоты определили нянькой в детский сад-ясли.
Самые чудесные воспоминания остались у Ани о колхозных полях и урожаях. На огромных территориях выращивали помидоры, капусту, баклажаны, сладкий перец… Эти две последние культуры были для бутурлиновцев незнакомые, новые. Когда их решили выращивать, пригласили из Болгарии двух специалистов. Оба болгарина стали бригадирами и учили остальных. Между полями рылись оросительные каналы, подача воды регулировалась специальными перегородками. А ещё два верблюда возили по полям поливочное колесо. Вёдра, подвешенные на колёсиках, наполнялись водой из реки…
