выясняю: пехотный авангард натолкнулся на группу финнов, которая выскочила из леса на шоссе. Не исключено, что это были остатки тех подразделений, с которыми поутру вел бой 133-й полк майора Кол сухо. Оставив несколько человек убитыми, финны вновь скрылись в лесу. Движение по шоссе восстановилось. Наши радисты несколько раз выходили на связь, но рации майора Кол сухо упорно молчали.
– Такого взаимодействия я не ожидал, – возмущается Шаблий, – чего он уперся в это болото? Все равно Териоки возьмут без него. Это и так ясно.
На последней остановке, в тот момент, когда Семен Соколов безуспешно вызывал по рации «сто тридцать третий», ко мне подошел возбужденный пехотный майор.
– Чьи минометы? – спрашивает довольно резко.
– Пятьсот тридцать четвертого армейского, – отвечаю я.
– Где командир?
– Вон стоит у фургона.
– Я – Мелехин, – отрекомендовался пехотный майор, подходя к Шаблию, – командир 456-го стрелкового. Мои ребята уже в городе, помоги огнем!
– Быстро говори: куда! Коваленко, давай развертывай дивизионы! Боевой порядок занимать вон там – в роще, правее шоссе.
Пока оба командира полков уточняли обстановку, дивизионы выкатывали орудия на огневые позиции. Не прошло и двадцати минут, как залпы наших батарей возвестили о том, что и 534-й минометный участвует в штурме города Териоки. Обходя наши позиции слева, в город устремились танки.
– Видимо, майор Кол сухо так и застрял в болоте со своим полком, – криво усмехнулся майор Шаблий.
– Не взгреют нас за такое самочинство? – с тревогой заметил Гречкин.
– Взгреют?! – удивился Шаблий. – Положение армейского полка дает мне право на принятие самостоятельного решения.
К девяти часам утра стало известно, что Териоки полностью очищены от противника. Однако майор Шаблий почему-то не спешит снимать батареи с огневых позиций и орудия остаются на прежних местах.
Примерно через час после взятия города справа сзади наших огневых послышались выстрелы, и на выходе из леса показались пехотные цепи: это 133-й стрелковый полк майора Колсухо, продравшись сквозь лес и болото, занимает исходный рубеж для атаки на город Териоки.
– Опоздали, родимые, – шутит кто-то.
– Как бы они не врезали по нам с тыла?! – улыбнувшись, с тревогой говорит Коваленко.
Положение, действительно, становится угрожающим и рискованным. За кого они могут нас принять? За финнов?!
– Николаев, – кричит мне Шаблий, – немедленно высылай офицера связи из КВУ в сопровождении солдата с белым флагом, и он должен информировать их, что город уже занят нашими войсками. А то и впрямь могут перебить ДРУГ друга.
Навстречу «атакующим» вышел младший лейтенант Чалый и сообщил первому попавшемуся командиру роты о взятии Териок. По цепям пехоты прозвучала команда «отбой».
Батареи снимаются с позиций и готовятся походной колонной идти в город. Оперативной задачи полк пока не имеет. Поэтому решено: место командного пункта определить вблизи кирхи, с таким расчетом, чтобы в случае нужды колокольню можно было бы использовать в качестве наблюдательного пункта.
Город пуст – ни одного жителя. Все брошено, и солдатня бесцеремонно рыщет по обезлюдевшим комнатам оставленных жилищ. Вот и кирха – строгое, вытянутое вверх здание протестантского храма. Захожу внутрь. Высокие выбеленные стены – никаких фресок, картин или икон. Только на алтарной стене огромное Распятие – черный крест и фигура Христа почти в натуральную величину, вырезанная из дерева. На полу поваленные кресла, битая штукатурка. В окнах ни одного стекла, по стенам следы автоматных очередей. В дверях показался майор Шаблий: руки за спину, лицо суровое, каменное. Постоял на пороге, огляделся и, ничего не сказав, вышел. Некоторое время спустя и я тоже удалился из храма.
В ближайшем от кирхи домике, где разместился штаб, собрались на совещание офицеры управления полка и дивизионов.
– Пользуясь паузой боя, – обратился майор Шаблий к присутствующим, – мы должны подвести итог. Приказ командующего 109-м корпусом генерала Алферова – к утру 11 июля овладеть Териоками – выполнен. Дела идут хорошо и быстро. Мы в Териоках – это факт. Но! Есть над чем и задуматься. Почему мы оказались впереди пехотного полка, который должны были поддерживать? Ясно! Мы использовали успех соседей и помогли полку Мелехина. Но вот почему майор Колсухо так легко расстался с нами, отказавшись от нашей помощи?!
– А я полагаю, – заговорил вдруг замполит Куриленко, – што ву, как командир полка, проявили полятичэскую блязорукость. Ву обязаны были выполнять пряказ у точности, как стало быть, должно быть. А ня заныматься самоуправством и авантюризмом. И об евтом будят доложано куды следует быть.
– Нам нечего бояться ответственности, – продолжал Шаблий, даже не взглянув на Куриленко, – нам необходимо чувствовать ход боя и самостоятельно принимать решения. Генерал Михалкин всегда поддерживает решительные действия нашего полка, он надеется на наш полк и ждет от нас смелых и решительных действий. К сожалению, в полку есть люди, не сознающие всей сложности создавшейся ситуации. Я не знаю, каким образом мне доказать необходимость динамичной тактики. Уж очень велика у некоторых товарищей инерция слепого подчинения приказу.
Майор Куриленко молчал – он сидел насупившись и глядел на командира полка исподлобья своими бесцветно-злобными глазами. Этот тупой и дикий человек, казалось, был насквозь пропитан одной ненавистью.
– Разрешите? – Капитан Солопиченко приподнял руку. – Связь с пехотой – дело сложное. Пехота мало доверяет артиллеристам. Вероятно, по старинке думает обойтись без нас.
– Нам нужно научиться понимать тактику пехоты, – спокойно отвечает Шаблий, – и самим влиять на командиров стрелковых подразделений.
– Но как осуществлять это практически?
– Не знаю, – спокойно отвечает Шаблий, – могу лишь сказать, что уверен в правильности принятого сегодня штабом решения, в правильности принятой на себя ответственности. Раз сто тридцать третий не проявил гибкости, залез в болото, а по существу оставил нас, не выходил с нами на радиосвязь. Это его дело. И тактическую гибкость обязаны были проявить мы – и мы ее проявили. И нас самих нашел Мелехин. Не побоялся и попросил: «помогите». Вот это мне по душе.
Едва закончилось совещание, по рации передали приказ командующего артиллерией следовать во втором эшелоне войск по дороге на Райволо.
И нам, всем полком, предстоит разворачиваться в узких улицах Териок и выходить из города в северном направлении через железнодорожную станцию Териоки. Я сидел в головной машине разведвзвода. Приморское шоссе в Териоках является главной улицей – оно тут не широкое, рассчитанное на минимальное количество машин и извозчиков, а навалилось здесь такое количество самой разнообразной техники, людей и лошадей, что все это вдруг моментально заклинилось. И колонна нашего полка прочно закупорилась в «пробке». Танки, самоходки стоят вперемешку с повозками, лошадями, кухнями, грузовыми автомашинами и телегами обоза. Низкорослая монголка прижимается к залепленному грязью трактору. Солдаты лазают под машинами, под орудиями,
