Это, как и многое другое, только малая толика свидетельства проявленных даров Божиих Сергию.
Летним утром из Москвы выехали два крытых возка, запряжённые каждый парой лошадей. Позади на холме виднелись дома и главы церквей, освещаемые рассветным солнцем.
Возницы, ещё не разгулявшиеся после короткой ночи, лениво погоняли лошадей, щурясь от ярких лучей, слепивших глаза.
В первом возке уютно устроился епископ из Царьграда, приезжавший в митрополию по церковным делам. С ним рядом сидел проводник — русский монах. Беседовали они по-гречески. Во втором возке путешествовали два монаха, спутники владыки.
Прогоняя утреннюю дремоту, епископ тряхнул головой, посмотрел в окошко и сказал проводнику:
— Скажи вознице, чтоб ехал в Радонеж. Там, говорят, есть обитель, в которой игуменом некий старец Сергий.
Сюда влекло его только любопытство, потому что он не верил рассказам о дивных подвигах игумена, возможно из-за безотчётного чувства превосходства византийцев над русскими. Он, по-видимому, не знал или не хотел знать о подвигах Киево-Печерских отцов.
— Отче, но мы должны ехать в Серпухов, — ответил проводник.
— Едем в Радонеж, — более настойчиво потребовал епископ.
Проводник крикнул вознице, сидящему на облучке:
— Обитель игумена Сергия в Радонеже знаешь?
— Как не знать, Сергия все знают, — с достоинством ответил возница.
— Едем туда.
— Повинуюсь, отче.
Возница стегнул лошадей.
— Едем в Радонеж, — успокоил проводник епископа.
— У нас в Константинополе много сказывают о дивных подвигах старца Сергия и о чудесных знамениях, через него бывающих.
— То есть истина, отче, — ответил проводник.
— Не верю я сказам сим. Не может быть, чтобы русские иноки совершали такие подвиги, которые ставят их в ряд древних великих подвижников Византийской Церкви.
— Всё в руках Божиих, — сказал проводник по-русски.
— Не верю, и многие у нас не верят. Не может быть, чтобы в сих дальних странах воссиял такой светильник, которому подивились бы и наши древние отцы! Через Византию Господь Бог дал людям веру Православную, на нашем греческом языке написаны все священные писания и книги, потому Царьград был, есть и будет столицей Православного мира.
— Всё в руках Божиих, — опять по-русски пробормотал проводник.
— На Русь не может изливаться благодать Господня, посему здесь не может быть великого святого, который есть и проявление, и доказательство благословения Бога к стране.
— Всё в руках Божиих, — снова повторил проводник и перекрестился.
Прошло время, возки подъехали к обители и остановились у ворот. Проводник вышел и постучал. Калитка открылась, выглянул инок-привратник и спросил:
— С чем пожаловали, люди добрые?
— К игумену Сергию епископ из Царьграда, — ответил проводник.
Привратник подозвал послушника, послал его уведомить игумена о прибытии гостей и открыл ворота.
Проводник подошёл к возку.
— Выходи, отче, пойдём к игумену, — сказал он епископу по-гречески, затем по-русски вознице: — Возки поставь у коновязи.
Гости выбрались из возков и, разминая затёкшие от долгого сидения ноги, вошли во двор монастыря. Едва успели отойти от ворот, как епископ вдруг остановился, на лице его отразился испуг.
— Что случилось, отче? — спросил его проводник.
— Что-то вдруг страх одолел меня… Сейчас пройдёт. — Немного постояв, епископ пошёл дальше.
У церкви их ждал Сергий и старейшие иноки.
Только взглянув на старца, епископ вздрогнул, внезапно вытянул вперёд руки, как это делают слепые, и почти закричал:
— Не вижу… Я ничего не вижу… Помогите!..
Все с удивлением посмотрели на гостя. Сергий подошёл к нему, сказал по-гречески:
— Пойдём со мной.
Взяв епископа за руку, он привёл его в свою келью, помог сесть. Епископ, едва сдерживая слёзы, стал умолять игумена:
— Брат мой, согрешил я, в ослеплении ума не поверил, что на Руси может родиться и воссиять светильник Божий… За то и понёс наказание Господнее — ослеп я… Исцели меня, брат.
— То, отче, не наказание, а прикосновение вразумляющей десницы Божией, — ответил Сергий.
Игумен беззвучно молился, едва шевеля губами. Не прекращая молитвы, он положил руку на глаза епископа. Когда через некоторое время он убрал руку, епископ открыл глаза и заговорил с восторгом:
— Слава тебе, Господи! Прости, Боже, грехи мои и неразумие моё, — епископ перекрестился.
Отойдя в сторону, Сергий тихо, спокойно и медленно произнёс по-русски:
— Вам, премудрым учителям, подобает учить нас не мудрствовать высоко и не превозноситься над смиренными людьми, а вы пришли искушать неразумие наше. Какую же вы получите пользу от нас, простых невежд? Но праведный Господь всё зрит. — Далее Сергий сказал по-гречески: — Указание слепотой есть божественное подтверждение духовной слепоты вашей, не позволяющей видеть той истины, что благодать Божия переходит от Византии на Русь.
Епископ внимательно слушал. Его неверие не могло не подчиниться смиряющей деснице Божией. Заблуждения его ума ещё не совсем омрачили сердце, способное к смирению. Епископ произнёс по-русски с акцентом:
— Прости, что прежде колебался я сомнением. Сообщу теперь нашим маловерам в Константинополе, что Господь сподобил меня видеть.
— Теперь пойдём, отче, воздадим молитву Господу нашему и Пресвятой Богородице, — ответил Сергий.
Первым из кельи вышел епископ. Увидев перед собой своих спутников-монахов и иноков обители, он простер вперёд руки и торжественно провозгласил по-русски:
— Свершилось чудо, я вижу; идём, дети мои, помолимся во славу Господа и Пресвятой Богородицы.
Все собравшиеся с изумлением смотрели на епископа и крестились.
Явление Сергию Богородицы.
«Так восходил от силы в силу, преуспевая в духовном просветлении и приближаясь к Богу, благодатный старец, — сообщает иеромонах Никон. — Сбылось над ним таинственное слово таинственного инока-Ангела, просветившего в детстве его ум к уразумению слова Божия: он стал воистину обителью Пресвятыя Троицы! Сбылось дивное обетование Господа: кто любит Меня, тот соблюдает слово Моё; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придём к нему и обитель у него сотворим (Ин.: 14. 23)…
Справедливо замечает его ученик и описатель жития его, что Сергий был «яко един от древних великих отцов». За свою крепкую веру он удостоился лицезреть камня веры — Петра; за свою девственную чистоту — девственника и друга Христова Иоанна, а за своё величайшее смирение — смиреннейшую из земнородных, Владычицу мира, Пресвятую Богородицу».
