всего этого мероприятия, поэтому у них нет на тебя времени, и в итоге за кулисами невероятно нелюдимо.
В 1989 г. PiL превратилась в серьезную гастролирующую группу, но это зашло чересчур далеко. Мы слишком много времени проводили в турах, сли-и-и-шком много, до такой степени, что отдалились друг от друга. В конце концов вечером после концерта все стали заниматься своими делами. Иногда гастроли на самом деле не сближают вас, а разъединяют. А бедный старина Джонни, будучи, как обычно, старым пердуном, не из тех, кто развлекается после концерта, – у меня просто нет на это сил. Все обычно бывает потрачено на сцене, и поэтому мы постепенно переставали общаться друг с другом, а это только расширяло разрыв.
Плюс ко всему этому некоторые участники группы брали авансы у дорожного менеджера. А когда ты приходишь и говоришь: «Послушайте, у нас больше нет денег, чтобы этим заниматься, вы уже получили свою долю и фактически уже в долгах до конца тура, так что давайте прекращайте», – ну, значит, у тебя большие проблемы.
Я не хочу быть жестким бизнесменом, я поступаю так совсем не ради этого, но кто-то же должен. Ты вокалист, но в то же время ты тот, кто стоит у руля, и поскольку тебе вовсе не нужны неприятности из-за финансовых провалов, тебе приходится этим заниматься, и это в конечном счете влияет на работу, на отношения с членами группы. Я сейчас говорю вовсе не про малыша Аллана Диаса – на самом деле с ним было меньше всего проблем. Чего не скажешь о старичке Брюсе Смите, но мы с ним работаем вместе и по сей день. Плохой зайка.
Понимаю, обычно говорят, что капитан корабля никогда не должен дружить с командой – ну, а я постоянно пытаюсь оспорить это представление.
* * *
Чем дольше я работал с Джоном Макгиохом, тем больше проблем с алкоголем он себе создавал. Нервы у него были ужасные, гораздо хуже, чем у меня, и он очень увлекся идеей неукоснительно придерживаться графика. Теперь представьте себе: гастроли, все постоянно меняется, автобусы не прибывают вовремя, самолеты задерживаются, и тут Джон со своими фобиями, который начинает сходить с ума от всех этих ситуаций и кричать на тур-менеджера: «Но в расписании написано 8:30, а сейчас 9:40, я не могу так работать… Мне нужен мартини!»
Я знаю, мы все так поступали, но у Джона это вошло в привычку, а потом с ним стало невозможно работать. Когда Лу еще был в группе, ему приходилось брать на себя партии, которые Джон начинал забывать или пропускать. У нас с ним случился такой скандал на одном концерте, когда он забыл какую-то свою партию в «Seattle» и заявил: «Стоп, давай начнем сначала», – а мы были уже на втором припеве! Я посмотрел на него тогда с такой ненавистью. Мое послание было очевидным, и группа тоже это понимала – вы не остановитесь! Как только ты начинаешь песню, ты не останавливаешь ее, никогда. Люди заплатили за это деньги. Все совершают ошибки, просто продолжай. Подожди несколько тактов до своего вступления, и ты снова в игре. Это реально может быть очень хорошо в живом исполнении, потому что добавляет песне колорит.
После тура в поддержку 9 у Брюса Смита были другие дела, и я не мог выплачивать ему зарплату на постоянной основе, потому что у нас не хватало на это денег. Так что наши пути разошлись полюбовно, но я всегда помнил о нем и Лу.
К этому моменту наши батареи практически разрядились, причем у всех. Мы много гастролировали, а путешествия утомляют. Ты теряешь ощущение основы, дома и, следовательно, цели. Я сам немного цыган и бродяга, но мне нужно иметь святилище в каком-нибудь надежном месте, куда можно всегда вернуться, чтобы перезарядиться. Я, если это можно так назвать, «работал в музыке» к тому моменту уже пятнадцать лет, и самое разумное, что я мог сделать, – это простой человеческий перерыв.
К сожалению, музыкальная индустрия очень забывчива, и если вы не слышите о ком-то в течение года, можно предположить, что он мертв. То, что заставило нас двигаться дальше, так это «Don’t Ask Me», потрясающий сингл, который Аллан Диас написал в основном сам. Он придумал отличный фрагмент текста, который, на мой взгляд, надо было немного довести до ума, но не слишком усердствовать. Меня порвало песней на куски. Ну, знаете:
Что все это значит?Они вопят, а потом кричат.Не спрашивай меня, потому что не знаю я.Нас пришельцы не спасут.Да и какая нам разница? [360]
Это очень длинная песня с точки зрения вокала. Сотни слов, но все они пронзительны.
Мы сделали для сингла потрясающую обложку, имитируя ту, что придумали для Metal Box. Пластинка вкладывалась в маленькую круглую металлическую жестянку. Мы также выпустили отличное видео, режиссером которого стал сын Боба Дилана, Джесси. Сингл начал подниматься в чартах, но так или иначе Virgin все испортили, не сумев напечатать побольше копий, потому что они не ожидали, что сингл станет хитом.
Их грандиозный план состоял в том, чтобы выпустить сборник Greatest Hits. Это была идея, пришедшая от Джеммы Корфилд из Virgin – очень сумасшедшая леди и своего рода подруга, – которой всегда было что сказать о моей карьере, напоминая о бесконечных альбомах. Кажется, кто-то устроил ей рождественский розыгрыш, и я видел эту штуку у нее на столе, в уголке, – издевательский плакат, на котором было написано: «Джемма Корфилд: Greatest Tits», – и прилеплена фальшивая фотография Джеммы с выпяченными сиськами. Ну очевидно же, что я захотел, чтобы наш альбом назывался Greatest Tits, потому посчитал это абсолютно верным. До самой последней минуты так и должно было быть, но потом все изменилось, причем не в мою пользу, и я пришел в ярость.
Сейчас это кажется глупым, но тогда отняло у меня всякое желание заниматься продвижением альбома. Мы вообще не стали давать концертов по случаю его выхода [361]. Снова вернуться на сцену нас заставило предложение написать песню – саундтрек к фильму Киану Ривза «На гребне волны» [362]. Это нас абсолютно озадачило. Господи, что же делать? Какой вызов. Так или иначе, мы написали песню «Criminal», и создатели фильма ее реально использовали. Моя проблема заключалась в том, что я пел слишком высоко. Возможно, я скрипел, но мне хотелось вытянуть необычайно высокие ноты, которые невозможно услышать. Черт побери, звук, от которого рвет в крошку стекло. Это эксперимент, который я проводил, накладывая вокал на басовые гавкающе-бу́хающие паттерны. Почти сработало.
Мне не удалось добиться от Макгиоха вовлеченности в процесс работы в студии. Он просто закопался
