он отменил все планы.
Мнения в отряде космонавтов по поводу таких изменений разделились. Гражданские космонавты, которых набрали в основном из конструкторского бюро Мишина, совсем не обрадовались. Но те из нас, кто пришел из армии, никогда особо не сходились с Мишиным во взглядах, так что мы считали перемены полезными. Мы уже давно расстались с надеждой, что советские космонавты окажутся на Луне. Наши цели изменились, мы сосредоточились на другом.
В то время я был полностью сосредоточен на том, чего мы надеялись достичь с американцами в июле следующего года. После всех невзгод и разочарований предыдущих лет я почему-то вообще не волновался по мере приближения этой даты. На совместном полете было завязано очень многое. Я гордился тем, что меня выбрали командиром. Но я чувствовал, что готов к полету. Я уже очень давно был готов к нему.
* * *
Космодром Байконур сильно изменился за десять лет. К 1975 году в городе построили новую гостиницу с бассейном и теннисными кортами, появились театр, много новых магазинов и флотилия оснащенных кондиционерами автобусов, на которых ездили космонавты во время подготовки к полету. В конце апреля этого года, менее чем за три месяца до старта совместного полета, мы пригласили астронавтов из США посетить Байконур.
Прежде чем показать американцам пусковые сооружения, мы свозили их на экскурсии в города советского Узбекистана – Ташкент, Бухару и Самарканд. Когда мы приехали на Байконур, приветствовать американцев собралось много народу. Некоторые местные жители из этого удаленного района Казахстана приехали на верблюдах, груженых местными деликатесами. Сидя, скрестив ноги, в казахской юрте, мы пили, провозглашая тост за тостом за успех нашего полета.
Там оба экипажа последний раз увиделись перед экспедицией. Нам предстояло снова пожать руки и выпить за здоровье друг друга уже на околоземной орбите, двигаясь со скоростью 30 000 километров в час.
В следующие два месяца я иногда звонил Тому Стаффорду. В вечер перед стартом мы снова связались, чтобы спросить, как идут дела.
– Все идет гладко, как облупленное яйцо, – сказал ему я. – А у вас как?
– Гладко, как три облупленных яйца, – ответил Том гортанным оклахомским говором. – До встречи в космосе.
Несколько специалистов из СССР уже приехали в Центр пилотируемых полетов в Хьюстоне, где им предстояло провести все время экспедиции, а члены американской команды появились в Центре управления, который мы к тому времени уже построили в Калининграде, северном пригороде столицы. Все, кто поехал в командировки, обучились иностранному языку, как и мы. Все было готово.
Вечером накануне запуска «Союза» с Байконура к обычным предстартовым традициям, которые немного изменились за эти годы, прибавилась еще одна, посовременнее. Мы все собрались, чтобы посмотреть «Белое солнце пустыни», советский фильм о гражданской войне. Он помог поднять настроение, придал нам сил патриотичным духом и приятно развеселил мягким юмором. После фильма мы открыли бутылку шампанского, немного выпили и оставили ее на месте, чтобы допить, когда вернемся.
Утром, покидая гостиницу, мы расписались на дверях наших комнат, поставив дату. По пути на пусковой комплекс мы остановились и, собравшись полукругом, помочились на колесо автобуса.
Наш корабль должен был стартовать во второй половине дня 15 июля. «Аполлон» тоже запускали во второй половине дня, но по времени Хьюстона. По законам небесной механики и благодаря вращению Земли оба корабля после этого попадали на параллельные траектории.
Это был вторник. Стояла жара, дул легкий ветер, и наша ракета устремилась в ясное небо Байконура. Запуск космической экспедиции впервые показывали по советскому телевидению в прямом эфире. К счастью, все прошло благополучно, без единого сбоя. Подпортила обстановку в первые часы лишь проблема с камерами на борту «Союза»: телевизионную картинку из нашего спускаемого модуля на Земле принять не могли.
Поскольку перед экспедицией ставилась цель показать всему миру, что в космосе возможно сотрудничество между государствами, эту неисправность следовало устранить как можно быстрее.
Нам ничего не оставалось, кроме как демонтировать оборудование бытового отсека, чтобы оголить проводку, ведущую к пяти телекамерам от щитка управления, и исправить сбой, отключив щиток от сети. На эту трудоемкую операцию ушло много часов, в которые нам по плану следовало спать.
На тренировках с американским экипажем мой напарник Валерий Кубасов заслужил репутацию мастера на все руки. Американцы шутили: «Если что-то сломается, Кубасов это починит сварочным аппаратом». И это была правда. В полете «Союза-6» вместе с Георгием Шониным в 1969 году Валерий, который летел на этом корабле как бортинженер, выполнил первую в мире сварку в космосе.
Хронику нашей работы по исправлению проводки советское радио передавало в прямом эфире. Вернувшись на Землю, мы получили от вал писем от советских граждан, которые просили нас с Кубасовым приехать и починить у них телевизоры. Это нас очень повеселило.
Заканчивая непростой ремонт, мы получили первую радиограмму с борта стартовавшего «Аполлона». Том говорил по-русски:
– Все нормально.
Потом мы услышали голос Вэнса Бранда:
– Мы на орбите.
Астронавты были уже в пути. Все шло по плану. Я был рад и воодушевлен.
Корабли должны были встретиться лишь на вторые сутки. В ту минуту, когда мы услышали «Аполлон», оба корабля еще находились на противоположных сторонах Земли. В это время у американцев случился их собственный сбой. Слушая их переговоры с Хьюстоном, мы поняли, что в конце первого дня на орбите астронавты обнаружили: люк между командным и стыковочным модулем у них открывается с трудом.
Отдохнув несколько часов, мы вновь стали внимательно слушать передачи с борта «Аполлона» и узнали, что они, как и мы, со всем справились. Вэнс «Ваня» Бранд сумел демонтировать стыковочный агрегат, и у Дика получилось войти в переходный модуль, чтобы убедиться, что все в нем работает как надо.
Утром 17 июля пришло время сближаться. До этого «Аполлон» обращался вокруг Земли по более высокой орбите, чем мы. Мы слышали голоса его экипажа в наушниках, но не видели сам корабль. Понизив апогей и таким образом увеличив скорость, «Аполлон» пошел на сближение с нами.
Когда, двигаясь по орбите, оба корабля находились над Европой, я сумел разглядеть в иллюминаторе со своей стороны вспышку опознавательного маячка на американском корабле. Там он и оказался, прямо перед нами. Сначала, с расстояния около 25 километров, он смотрелся как яркая звезда. Потом он подошел ближе, и я отчетливо разглядел его серебристые очертания.
– Аполлон, это Союз. Как слышите меня? – радировал я, услышав, как Дик Слейтон по-русски желает нам доброго утра.
– Алексей, – сказал Дик. – Слышу тебя отлично. Слышите нас?
– Слышу тебя хорошо и четко, – ответил я.
Последовала серия
