по-настоящему не занимались этим, – сказал Мур, оглядываясь назад. Брайант был слишком молод, слишком занят другими вещами, чтобы думать о будущем. Мы вроде как получили вспышку на год-два, – сказал дизайнер и исполнительный директор. – Нам не удалось по-настоящему развить историю и разработать обувь, соединить ее с одеждой с правильной рекламной кампанией, стоящей за ней. Я и по сей день убежден, что мы могли бы сделать его крупной фигурой. Уж не знаю, насколько крупной. Мы могли бы из него что-нибудь да сделать».
Брайант достиг соглашения о выкупе, которое включало выплату в пользу «Адидас» в размере $10 млн. Для Брайанта заплатить $10 млн казалось слишком серьезным шагом, но Ваккаро указал, что платит все равно не сам Брайант. Это и новый контракт Брайанта стоили того, чтобы «Найк» на годы опередила своего главного конкурента.
С соглашением о выкупе «Адидас» был дан год, чтобы распродать все модели Брайанта. Несмотря на подозрения немецкой компании, что «Найк» были вовлечены в сделку, Брайант не стал немедленно подписывать с ними контракт. Вместо этого он проведет год в качестве обувного свободного агента, вспоминал Энтони Гилберт, друг семьи и что-то вроде «фаната кроссовок», который в то время работал маркетологом в «Найк».
«Коби был недоволен “Адидас” по двум причинам, – заметил Гилберт. – Во-первых, он чувствовал, что они слишком много делают для Трейси Макгрэди, а ведь он пришел первым. Коби сказал: “Погодите минутку. Как получилось, что там стоит рекламный щит с Трейси Макгрэди, и я листаю журнал Слэм, и там повсюду Ти-Мак? А как насчет меня?” Так что это был первый удар. Второй удар был такой: “Вы, ребята, недостаточно хорошо рекламируете меня на общенациональном уровне, и это проблема”».
«Затем это превратилось в нечто вроде “Хорошо, я буду обувным свободным агентом в течение года”, и это был отличный год, – вспоминал Гилберт. – Это было легендарно. Целый год он носил все, что хотел. Он носил “Конверс Уэпонс”, которые раньше носил Мэджик. Он носил модели Айверсона. Он носил модели Джордана. Он носил все, что хотел, и это было великолепно. Он говорил: “Эй, я не поддерживаю ни одну обувную компанию, и я собираюсь носить любую модель”, и “Найк” это понравилось, потому что они прикармливали его хорошо известными кроссовками “Джордан”, но в цветах “Лейкерс”».
Гилберт вспоминал о себе и других фанатах кроссовок: «Мы сидим в интернете и говорим: “О, это же безумие. Вы видели Коби-версию модели Джордана? Ты что, издеваешься надо мной?” Он носил все кроссовки “Найк” в цветах “Лейкерс”. Он носил кроссовки “Фаб Файв” в цветах “Лейкерс”».
Когда Брайант ушел от «Адидас», он очистил свою прежнюю жизнь, стер семью, агента, обувную компанию, очистил свой ландшафт от всех свидетельств его дней в шоу-бизнесе, всех, кроме воспоминаний. Оглядываясь назад, можно сказать, что это была первая серьезная попытка переформатировать свой образ в образ смертельно опасной змеи, как это ни странно.
СРЕДИ ЕГО НОВЫХ НАЧИНАНИЙ ЭТО БУДЕТ САМОЕ ЦЕННОЕ. КОГДА НАСТУПИЛО МЕЖСЕЗОНЬЕ 2002 ГОДА, БРАЙАНТ УЗНАЛ, ЧТО БУДЕТ ОТЦОМ. «ВОТ ЭТО ДА», – СКАЗАЛ ОН, ИСКРЕННЕ ОБРАДОВАВШИСЬ.
Математика, которой Брайант так сильно хотел научиться у Майкла Джордана, внезапно захватмла всех в сезоне 2002/03, хотя этого нельзя было сказать в вечер открытия, когда он бросил 29 раз и попал лишь 9 из них. После этого он был просто вне себя от ярости. Ты не можешь форсировать события. Баскетбольные боги этого не допустят.
Как и многие коллеги Фила Джексона, Джордж Мамфорд знал о баскетбольных богах все. Он был чем-то вроде гениального мистика. Исправившийся наркоман, он, казалось, читал все подряд, и не просто читал, а перерабатывал в увлекательный взгляд на мир и на то, как очистить его от мусора, скопившегося в душе. Годы спустя Брайант заметил, что он так и не забыл ни одного слова, сказанного ему Мамфордом, и при его памяти Мамфорд верил, что это так и есть.
Брайант был покорен, потому что среди многих вещей, которые исследовал психолог, были те волшебные моменты, когда спортсмен входил в «зону».
К изумлению Мамфорда, за время работы с Джорданом чикагская звезда, казалось, обладала способностью почти постоянно погружаться в это редкое измененное состояние, намного превосходящее то, чего мог бы достичь любой другой человек, с которым Мэмфорд сталкивался (а Мэмфорд жил в одной комнате с Джулиусом Эрвингом в Массачусетском университете). Попадание в «зону» было таким особенным опытом, что те, кто им обладал, впоследствии изо всех сил старались понять его. И все же они не могли перестать жаждать чуда и тайны этого переживания, так же как и тайны опиатов, которые когда-то заманили в ловушку самого Мамфорда.
Текс Уинтер видел в Брайанте более молодого, менее совершенного Джордана, но все же Джордана, явно открытого для всего щедрого влияния, которое мог ему предложить сам Уинтер.
В течение еще одного сезона Джексон просто отказывался потакать любым фантазиям или романтическим идеям Брайанта, хотя с Джорданом он делал прямо противоположное. Большая разница, видимо, заключалась в том, что Джордан был старше, когда Джексон впервые начал тренировать его, и он был реалистом, никогда не придерживаясь какой-либо ерунды о мечтах или вере в себя. Повзрослев, Брайант научился меньше говорить об этих вещах, стараясь не слишком показывать, насколько высоко он ценит Джордана как образец для подражания. Но все равно было очевидно, что Брайант по-прежнему находится в плену своих амбиций, которые так сильно в нем укрепил «Адидас».
Джексон, сын двух фундаменталистских проповедников, казалось, сражался с Брайантом, как будто отбиваясь от самого Вельзевула, что по мере развития событий тихо, но все больше и больше раздражало Уинтера.
Брайанту было всего двадцать четыре года, и он уже шел к своему седьмому сезону в НБА, но Джексон все еще отказывался даже серьезно поговорить с ним, что представляло собой явный парадокс. Джексон, человек, известный тем, что устанавливал прочные отношения со своими игроками, намеренно отказывался от каких-либо более глубоких отношений с Брайантом, которого он считал потворствующим своим желаниям сверх всякой меры. Тренер боролся с огромной волей Джордана, но он часто встречался со звездой «Буллз» и пошел на многое, чтобы взрастить их взаимопонимание.
Его подход к Брайанту также был титанической затяжной битвой между самым успешным в истории баскетбола тренером и упрямым молодым игроком. В какой-то момент даже Джордж Мамфорд обсуждал этот вопрос с Джексоном. Очевидно, в ответ на это тренер понизит роль Мамфорда и резко сократит его работу с командой, несмотря на три подряд титула
