В этой квартире, осенью 1944 года мой отец начал свою карьеру журналиста в «Комба», а затем в «Монд», моя мать — карьеру художника, а я… мою жизнь маленького парижанина.
Борис Граевский — Марии Граевской
Paris le 12 novembre 1931
Моя нежная Манечка,
Не могу точно определить, почему у меня сегодня особое желание тебе писать. Особенно люблю я тебя сегодня потому, что ты сильная! Последнее время я заметил у тебя измененье, что мне приятно констатировать, ты стала более нежной — как ребенок. Tu es charmante et je t'aime. Je ne peux pas me rendre exactement compte pourquoi j'ai un si grand désir de le dire à toi, mon amie. Oui, peut-être je voudrais te voir marcher vers le progrès avec la force que tu possèdes. Cette force avec laquelle tu ranimes le feu endormi de tes proches les plus chers… Je t'envoie ma pensée, mon désir — mon plus fort, mon âme.
A toi ma plus chère. Boris[288]
Полицейский рапорт
Альби, 28 мая 1945
Инспектор Даньяз г-ну Комиссару полиции
Основание: Письмо Мадам Мальки (Марии) Граевской г-ну Прокурору Республики в Альби и запрос г-на Прокурора Республики от 14 мая 1945 г.
В ответ на указанный запрос имею честь сообщить следующие сведения об обстоятельствах расстрела Граевского Берклиса (Бориса): Вступив 13 июня 1944 г. в группу маки, он был взят в плен немцами 18 июня 1944 г. в окрестностях Тейе (деп. Тарн). Его судили в Кастре, защиту осуществляли мэтр Бори и мэтр Сизер. Он был расстрелян 30 июня 1944 г. и похоронен на кладбище в Кастре.
№ 2692. Читал и передал господину Прокурору Республики
Комиссар полиции (подпись).
Из воспоминаний Бориса Татищева
Когда война кончилась, я часто думал о том, что Бетя вот-вот внезапно вернется. И я до сих пор помню одно свое необычное переживание — но это было уже много позже. После войны проложили новую, более широкую дорогу, и автобус больше не проходил по нашей улице. Но как-то после полудня с балкона, выходившего на улицу, я увидел, что по ней движется автобус старого образца, какие ходили во время войны. Я был поражен. Столько времени утекло — был ли он настоящим? Не приснился ли он мне? Это длилось короткое мгновение, но оно пробудило во мне столько воспоминаний и навсегда врезалось в мою память.
ЧАСТЬ VII
LES GRIS QUOTIDIENS[200]
Первоначально было серое, серое, разделившись, освободило место для мира. Все светлое сосредоточилось в центре, темный круг очистился. Это было рождением места для мира и Бога посередине его.
Дневник Бориса Поплавского, запись 24 января 1932 год
Николай Татищев — матери
27 ноября 1945
Мое рождение в этом году будет справляться 28-го. Дети таинственно готовят «подарки», и кролик на балконе доживает последние дни (детям скажут, что это другой кролик на блюде, а наш убежал или мы его подарили). Продолжаем пользоваться чудной, сухой и солнечной осенью — лес серый, коричневый, рыжий, с чуть подчеркнутым налетом зелени — самый прекрасный, по-моему, сезон. (Раньше я больше любил краски лета, но теперь эта летняя оргия зелени мне кажется мало живописным салатом; qui n'a pas l'esprit de son âge[290] и т.д. — вступив в осень жизни, я полюбил осенний ландшафт).
Между прочим, где находится Софья Андреевна (моя ех-жена), уехала ли она в Америку или еще в Париже и если да, то где? Я избегаю встречи с ней и потому не хожу в те места, где она может оказаться (в церковь на Daru), а если узнаю, что она в Америке, все кварталы Парижа снова окажутся для меня открытыми.
Степан ни за что не хочет надевать зимних костюмов — кокетство и спортивная мода его школы — и до вчерашнего дня не надевал даже осенней своей куртки. Не обошлось без слез. Топить почти не пробовал, хотя впервые в 40-х годах можем почти не экономить топливо.
Около года назад я сблизился со многими советскими людьми и теперь ясно могу сделать вывод из этого опыта: климат Парижа для меня самый подходящий, и никуда из Plessis-Robinson меня не тянет. Распознаю с некоторым недоумением и не без страха атмосферу Петербурга — за все 250 лет его существования. Она (эта атмосфера) не менялась с поколениями. Вот цитата из Кантемира, напр.:
Есть ли ты польстишься строй ввести обманный,
Бойся, прелестниче, самодержцы Анны.[291]
В каком другом государстве возможен был бы этот тон и кому, кроме нас, он понятен? Я не хочу ввести обманного строя, и все же, когда думаю о моей родине, — ощущаю себя «прелестником», и мне не по себе (диаметральная противоположность Ике, которая там, как рыба в воде). А Степану с Борисом эта фраза Кантемира даже не смешна — просто никогда не будет понятна, как и французам.
Софья Татищева — Вере Анатольевне Татищевой
9 июня 1947
S. Tatistchew с/о Shvetzoff
324 Е 94th str., New York Z28, USA
Милая мама, мне очень неприятно, что не могла к тебе приехать, но все случилось так сразу, и все дни бегали из-за всяких бумаг, так как все очень сложно.
Качало нас сильно, но мы с Димкой не были больны. Вокруг же все страдали, и это было ужасно.
Устали мы очень, пароход был неважный, я была в каюте, где было 26 человек, а у Димки еще больше. Слава Богу, все кончено и добрались благополучно, нас встречали моя мать, сестра и двоюродный брат. Мой брат приезжает в июле, а его семья — через несколько дней.
Димка наслаждается, два дня был в деревне у знакомых, неважная была погода, но все же веселился.
Нас поражают магазины, все есть, и полны, и все так свободно можно купить, и сколько угодно. Я еще не работаю, хочу несколько дней вздохнуть.
Как только смогу, хочу тебе послать посылку, напиши, что тебе больше всего надо.
Мне грустно было покидать Европу, и пока очень скучаю, надо привыкнуть. Димка и я целуем и желаем всего хорошего. Софья.
Мишель Карский — Иде Карской
Лето 1949
Бланк газеты Combat:
Combat. De la résistance à la révolution. 100, Rue Réaumur. Paris[292].
Дорогая Ида. Я тебе пишу уже от Maldon. Море было довольно плохое. Я был все время наверху, плохо себя чувствовал, но все-таки не вырвал. Я не хочу забыть очень важную вещь: дала ли ты мне рисунок или нет? Я в чемодане его не нашел.
Когда я приехал в Лондон, мы сразу поехали в деревню. В понедельник Hilary, Joseph и я уехали в Лондон. Там мы поехали в Gare Victoria, взяли велосипед, положили его на автомобиль и поехали с ним в другой вокзал. Joseph хотел дать мне одну livre sterling, но я отказался. Hilary, может быть, поедет в Париж эту неделю и приедет обратно 28-го. Ты потелеграфировай им, когда приедешь.
