На первый свой концерт Высоцкий опоздал, и не по своей вине: партийные власти решили запретить выступления и вызвали в краевое управление культуры на «профилактику» директора ДКМ Анатолия Белого. На «ковер» пошли вместе, но Высоцкий остался в приемной. Прямо с порога главный начальник по культуре набросился на Белого: «Вы что себе позволяете?! Вы знаете, кто такой Высоцкий?! Это отребье пьяное, он валяется сейчас на вокзале!» В этот момент в кабинет заходит Высоцкий: «Здравствуйте, я Владимир Высоцкий. У меня с собой только бумага о том, что артист Театра на Таганке находится в отпуске. Много написал песен о Дальнем Востоке, а во Владивостоке ни разу не был. Вот и решил побывать».
Пришлось концерты разрешить... Вскоре в газете «Советская культура» вышла маленькая заметка о том, что артист Владимир Высоцкий дал во Владивостоке концерты и перечислил деньги в Фонд мира.
Впечатлениями делится фотокорреспондент газеты «Дальневосточный моряк» Б.Подалев: «Было что-то такое, чего я ни до, ни после никогда не видел. За четверть века фотосъемок приходилось работать на разных творческих вечерах — от молодого Иосифа Кобзона, Булата Окуджавы, Евгения Евтушенко, до Аллы Пугачевой, но тут единение со слушателем-зрителем было необыкновенное. Магнитофоны на коленях — самые разные, от миниатюрных до допотопных «Дншро». Даже с переполненного балкона висели штыри микрофонов, ловящих каждое слово новой песни Высоцкого. Каждому хотелось иметь не переписанную с переписанных не единожды магнитофонную пленку, а живое захватывающее слово души поэта.
Сегодня не так просто сказать, что же наиболее остро каждый воспринял. Но вот «ЯК-истребитель» был, пожалуй, для всех ошеломляющ по страсти исполнения. Думалось опасливо — сам певец наперевес с гитарой ринется в пике в оркестровую яму и вынырнет из нее весь изможденный, но все-таки спасая самолет».
Когда 30 июня Высоцкий находился в самолете между Москвой и Владивостоком, весь мир потрясло сообщение о гибели экипажа первой орбитальной станции «Салют». Космонавты В.Волков, Г.Добровольский и В.Пацаев в течение самого продолжительного космического полета успешно провели испытания и отработку конструкции, агрегатов, бортовых систем и научной аппаратуры нового космического комплекса. При возвращении на Землю открылся клапан, отделяющий кабину от атмосферы, произошла разгерметизация, и через 42 секунды они погибли — закипела кровь.
Свое первое выступление в Клубе моряков Высоцкий начал со слов: «Дело в том, что почти всегда лучше всего начинать с песен военных. Во-первых, чтобы отдать дань воинам, которые погибли, и потом — сегодня еще у всех такое настроение... Я думаю, что нужно как-то... в какие-то минуты обязательно в память погибших космонавтов, которые вчера погибли. Я с ними со всеми дружил, их знаю, и поэтому... Сегодня я в первый раз узнал об этом во Владивостоке. Я же летел и не знал ничего. И во Владивостоке это раньше, чем в Москве. В Москве только сегодня в утренних выпусках, вероятно...»
И он исполнил песню о летчиках «Их восемь, нас двое...».
Буквально на следующий день Высоцкий пытается стихотворением откликнуться на это трагическое событие — «Я б тоже согласился на полет...». Но потрясение было столь велико, что он не смог его сразу закончить...
Выступая 15 сентября в Институте электродинамики АН УССР в Киеве, он сказал по этому поводу: «...Не удалось написать о космонавтах (хотя меня очень просили), потому что, вы знаете, гибель их — это такая трагедия была всенародная; это же высокое, люди же знали, на что шли. Надо, чтоб хоть близко было к этому, к такому подвигу, потому что то, что я сейчас скажу: «Он полетел, он сказал: поехали!» — это все понятно, он так действительно сказал, но зачем же рифмовать то, что было? Нужно найти какой-то философский смысл этих вещей. А когда «придет», тогда и напишу. А так — на заказ — не получается».
И он найдет этот «философский смысл»: в следующем году он напишет поэму, посвященную Ю.Гагарину, — «Я первый смерил жизнь обратным счетом...». Космонавты были потрясены способностью Высоцкого так глубоко прочувствовать психологию этой сложнейшей профессии.
В июле 1971 года режиссер Владимир Луговской на студии «Укртелефильм» готовится снимать картину «Неизвестный, которого знали все» и заказывает Высоцкому песни для фильма. Высоцкий написал три песни для фильма: «Зарыты в нашу память на века...», «Запомню, оставлю в душе этот вечер...» и «Подумаешь, с женой не очень ладно...». Однако картина вышла без песен, как вспоминает режиссер, из-за их авторства.
В начале августа 71-го Высоцкий вместе с Говорухиным отдыхают и работают под Москвой (27 км по Ярославскому шоссе), в Доме творчества кинематографистов в Болшево. Они пробуют сочинить морской детектив. Сюжет шел плохо и вскоре застрял окончательно. Споткнулись они на значении слова «кранцы». Говорухин, считавший себя знатоком морского дела, уверял насчет «кранцев» одно, оппонент — другое. Они даже поссорились по этому поводу.
Забросили сценарий. Через два года Говорухин закончит его сам и сам же снимет фильм «Контрабанда» по этому сценарию. А теперь каждый занялся своим делом: Говорухин — физическим оздоровлением и совершенствованием своего французского, а Высоцкий с утра садился за стол. На столе — пачка «Винстона», его любимых сигарет, и лист бумаги.
Как раз в это время 29-летний американский гроссмейстер Роберт Джеймс Фишер выигрывает матчи у претендентов. В четвертьфинале он встретился с советским гроссмейстером М.Таймановым. Матч игрался до шести побед, и Тайманов, опытный турнирный боец, не просто проиграл Фишеру, а был разгромлен со счетом 0:6. Это был огромный урон шахматному престижу СССР. Затем Фишер выигрывает у датчанина Б.Ларсена (6:0) и у Т.Петросяна (6,5:2,5). Предстоит матч на первенство мира в Рейкьявике, и уже дрожит в предчувствии проигрыша Б.Спасский.
Ну как же так?! С американцами мы тогда соревновались в космосе и на Земле, жалели их безработных, бесправных и бездуховных, боролись за их негров, за кудрявую Анджелу Дэвис. И вдруг такое — МЫ можем проиграть!
В предматчевых публикациях советская пресса решила подбодрить Б.Спасского, настроить его на победу. В статьях красочно повествовались подробности подготовки нашего чемпиона: как он играет в большой теннис, в футбол и тому подобное, и ни слова — о собственно шахматном тренаже. Таким образом народ пытались уверить, что «наш» чемпион «ихнего» претендента разобьет в пух и прах. Но на читателей эти публикации производили другое впечатление. «Нас что, за идиотов считают?» — такой была реакция на эти шапкозакидательские статьи.
