В предматчевых публикациях советская пресса решила подбодрить Б.Спасского, настроить его на победу. В статьях красочно повествовались подробности подготовки нашего чемпиона: как он играет в большой теннис, в футбол и тому подобное, и ни слова — о собственно шахматном тренаже. Таким образом народ пытались уверить, что «наш» чемпион «ихнего» претендента разобьет в пух и прах. Но на читателей эти публикации производили другое впечатление. «Нас что, за идиотов считают?» — такой была реакция на эти шапкозакидательские статьи.
Не считая себя идиотом, Высоцкий решил не оставаться в стороне от этого события и просит у Говорухина:
— Расскажи мне про шахматы.
Говорухин стал объяснять: игра начинается с дебюта... начала бывают разные... например, королевский гамбит, староиндийская защита..., что любители, в отличие от профессионалов, называют ладью турой, слона — офицером.
— Хватит! — сказал Высоцкий. — Этого достаточно.
Он сам решил сыграть с «этим Шифером» в свою игру: «Да я его замучу, зашахую! Да мне бы только дамку провести!»
Говорухин обиделся — с таким шахматным багажом приступать к песне о шахматах? А Высоцкий замолк на два дня, что-то писал мелкими круглыми буквами, пощипывал струны гитары. К вечеру второго дня песня «Честь шахматной короны» была готова. Говорухину она не понравилась, даже обидно стало за шахматы:
Он мою защиту разрушает —
Старую индийскую — в момент,
Это смутно мне напоминает
Индо-пакистанский инцидент.
— Ерунда какая-то — про все что угодно, только не про шахматы, — прокомментировал Говорухин услышанное.
В начале сентября «Таганка» на гастролях в Киеве. Там у Высоцкого было запланировано несколько концертов, и он решил опробовать эту песню на публике: «Все мы сейчас ожидаем исхода поединка Спасского с Фишером — если он состоится, конечно. Веемы нервничаем — будет эта встреча или не будет. У всех у нас есть мысли по этому поводу. Все думают: «Ах, если бы я!..» Некоторые люди даже видят сны. Один человек мне рассказывал, как ему приснился сон, как он играл с Фишером. Это меня натолкнуло написать песню. Она, конечно, полуфантастическая песня и — шуточная».
С.Говорухин: «Что творилось с публикой! Люди корчились от смеха — и я вместе с ними, сползали со стульев на пол... Смешное нельзя показывать одному человеку, смешное надо проверять на большой и дружелюбно настроенной аудитории. После истории с «шахматной короной» я это хорошо понял».
Через год — в августе 72-го — в Рейкьявике Фишер разгромил Спасского со счетом 12,5:8,5 и стал 11-м чемпионом мира. Получилось так, что Высоцкий, написав эту песню, как бы предвидел это событие...
Он написал очень много песен на спортивную тематику. Спорт для него был моделью жизни, человеческой судьбы. В нем, как и в жизни, есть плохое и хорошее. Есть те, кто рвется на пьедестал только потому, что знает: «первым — лучшие куски». И есть те, для кого спорт — это борьба с самим собой, с собственными слабостями, победа — победа над самим собой:
Ну вот, исчезла дрожь в руках,
Теперь — наверх!
Ну вот, сорвался в пропасть страх
Навек, навек.
Для остановки нет причин —
Иду, скользя...
И в мире нет таких вершин,
Что взять нельзя!
Песня о горах, об альпинистах — значит, о спорте. Нет, она о жизни и, прежде всего, о себе самом. О ясной душе поэта, какой она была в считанные минуты уравновешенности и внутреннего покоя, когда «исчезает дрожь в руках» и вновь есть святая вера «в чистоту снегов и слов».
Исследователи творчества Высоцкого будут искать почти во всех его песнях подтекст, иносказание, социальные мотивы. Другие — не исследователи, но люди, по выражению самого Высоцкого, «толкающие его в диссиденты», — будут указывать на несуществующую «фигу в кармане». Однако сам поэт часто и не пытался уложить в песню какую-то метафоричность или скрытый смысл: «Мне часто присылают письма, в которых спрашивают: «Что Вы имели в виду под той или иной песней?» Ну, что я имел в виду, то я и написал. А как люди это поняли — это в меру образованности. Некоторые попадают в точку. Иногда — рядом. Я больше люблю, когда рядом. Значит в моих песнях было нечто, на что даже я не обратил внимания».
В своих лучших песнях он гениально переплетал прямой и иносказательный смысл, давая возможность слушателю «искать что-то такое, что ему близко и знакомо».
В августе Высоцкий опять едет к В.Турову. Рядом с другом он всегда отдыхал душой...
В.Туров: «В 1971 году он приехал в нашу съемочную группу в Даугавпилс какой-то совершенно зеленый. Причем речь не шла об его участии в съемках в картине. Мы базировались в живописнейшем районе около Даугавпилса, озерные края на стыковке Литвы, Латвии и Белоруссии. Приехал он, чтобы спрятаться, отлежаться. Я знаю, что Марина привезла тогда в Москву сестер и детей. И Володя устал безмерно.
...Группа наша жила в довольно хорошей гостинице в Даугавпилсе. Володя отдыхал, гонял на лошадях. Он предложил в картину песню «Беда», ту, которая существует в основном в исполнении Марины. То ли он эту песню привез, то ли написал за ту неделю, что был у нас, не знаю. Во всяком случае, он предложил ее. И я впервые не смог включить его песню в картину. Просто она органически не вписывалась в сюжет. Она была чисто русской, на чисто русском материале».
Пока еще другие моря закрыты для Высоцкого, и они с Мариной с 12 по 26 августа совершают круиз по Черному морю на теплоходе «Шота Руставели». Здесь они обрели еще одного друга — капитана теплохода Александра Назаренко. Впечатления выплескиваются на бумагу прямо на борту теплохода и исполняются на концерте для команды: «Вы простите, эту песню я буду петь по бумажке, потому что только что сделана. К сожалению, я ее еще просто не знаю. Написано на ней: Дорогому капитану Назаренко Александру Николаевичу и его такому дорогому экипажу и не менее дорогому судну песню, которая называется "На отход и приход"».
И еще одно важное знакомство состоялось на теплоходе. Руководителем ансамбля, развлекавшего пассажиров, был некто Виктор Шульман. Быстро сходящийся с импонировавшими ему людьми Высоцкий знакомится с ним. Через восемь лет Шульман организует концертное турне Высоцкого в США.
