— Батарея противника преградила путь танкам. Прошу срочно подавить ее.
Но чем ее подавить? В моем распоряжении была лишь рота 82-миллиметровых минометов. Но ею полностью задачу не решить. Нужна артиллерийская поддержка старшего начальника. А время не ждет.
Телефонистка Аня Пашенцева соединила меня с командиром минометной роты Сунцовым. Я сообщил координаты батареи врага и поставил задачу.
— Понял вас, — коротко ответил в трубку командир роты.
Через три-четыре минуты в районе расположения вражеской батареи вспыхнули фонтанчики: там рвались мины.
Мне стало жарко. Я снял фуражку с шоферскими очками, вытер вспотевший лоб. Снова прильнул к приборам наблюдения. Меня тревожил правый фланг, по которому противник вел интенсивный огонь. Комбат первого танкового батальона майор Степанов доложил:
— Без подавления противотанковых средств противника идти вперед рискованно: потеряем много танков. Дайте артогня.
Через минуту такая же просьба вновь поступила и от комбата Федорова.
Но у меня не было артиллерии. Единственное, что я мог сделать, — это подбросить автоматчиков. Посоветовался с Кременецким.
Вскоре, получив приказ, роты Одинцова и Радченко рассыпались в цепь. По колено в грязи бойцы с трудом преодолевали овраг, проходивший вдоль фронта. Автоматчики, пулеметчики, петеэровцы с криками ура бросились на вражеские укрепления. Но тут они напоролись на стену заградительного огня. Остановились танки, залегли автоматчики. Мы начали нести потери.
Лишь танк Бучковского и взвод автоматчиков Михейкина, действовавшие левее, продолжали пробиваться вперед. Их решимость и воля увенчались успехом: воины вклинились в расположение врага, захватили на его позициях небольшой клочок земли.
Фашисты неистовствовали: они вели ожесточенный минометно-артиллерийский огонь по боевым порядкам танковых батальонов. Но особенно гитлеровцы напирали на взвод Михейкина, намереваясь отрезать ему пути отхода и захватить бойцов в плен. Силы были явно неравными.
Танк Бучковского, маневрируя, неожиданно влетел в глубокую воронку и застрял. Рядом враг. Танкисты не оставили машину, продолжая отбиваться от гитлеровцев.
Мне передали радиограмму: Веду бой с пехотой, боеприпасы кончаются. Будем драться до последнего. Лейтенант П. Бучковский.
Я тут же продиктовал ответ: Молодцы! Благодарю за храбрость. Помощь будет оказана. Комбриг.
Приказываю комбату Федорову послать на выручку экипажу танковый взвод. Лейтенант Иван Тарадымов, получив задачу, направил танки вперед. Однако проскочить открытый участок машины не смогли. Немцам удалось поджечь один танк. Две другие машины еще дважды попытались пробиться к смельчакам, но не смогли: немецкие орудия беспрерывно вели прицельный огонь.
В этот критический момент мне доложили, что тяжело ранены комбат автоматчиков капитан Голубев и начальник штаба этого батальона младший лейтенант Покрищук. Я тут же приказал старшему лейтенанту Новокрещенову вступить в командование батальоном.
Гитлеровцы снова обрушили на нас шквал огня. Огневое кольцо постепенно сжималось.
— Товарищ комбриг, только что доложили: смертельно ранен командир первого танкового батальона майор Степанов, — взволнованно сообщил радист.
Час от часу не легче. Один за другим из строя выбыли командиры двух батальонов. А враг остервенело рвется вперед. Кто бы мог возглавить первый танковый батальон? Перебираю в памяти командиров рот, офицеров штаба. Выбор падает на капитана Чиркова, начальника штаба этого же батальона. Он — офицер опытный, сумеет взять управление боем в свои руки.
Я подзываю капитана И. П. Гаськова, заместителя начальника оперативного отделения штаба.
— Сейчас же отправляйтесь в первый батальон. Передайте приказ капитану Чиркову: принять командование батальоном.
Гаськов под грохот разрывов вражеских снарядов вовремя прибыл на позиции танкового батальона. И вот уже капитан Чирков отдает распоряжения, организует усилия людей. Огонь по врагу становится все сильнее. В неравной схватке танкисты сумели отразить контратаку.
Итак, этот день не принес нам успеха. Бригада не смогла пробить брешь во вражеской обороне. Я тяжело переживал неудачу, досадовал, что мы оказались без артиллерийской поддержки.
К вечеру бригада начала закрепляться вдоль оврага на достигнутом рубеже. Офицеры штаба собрались в наспех оборудованном блиндаже. Мы анализировали боевые действия подразделений, изыскивали возможности решения задачи. В это время зазвонил телефонный аппарат. Я поднял трубку. Командир второго танкового батальона Федоров доложил:
— С запада летят немецкие самолеты.
По рации я связался с командирами батальонов и приказал укрыть людей в щелях, окопах, траншеях.
Юнкерсы летели тремя большими группами на небольшой высоте. Их прикрывали около десяти истребителей. Но вот из облаков вынырнули два наших ястребка. Они набросились на бомбардировщики, когда те входили в крутое пике. В какой-то мере ястребки помешали юнкерсам — прицельного бомбометания не получилось. Но от бомбежки вздрагивала земля и в нашем блиндаже поскрипывало бревенчатое перекрытие. Погасив коптилка. Стало темно.
С оглушительным треском рвались бомбы и вдоль оврага. Заметно было, что фашисты торопятся и бомбят наугад. Вскоре улетел последний юнкерс. На нашу бригаду было сброшено более сорока бомб разного калибра. К счастью, этот налет не причинил нам вреда. Даже уцелела телефонная связь с подразделениями. Неповрежденной оказалась и боевая техника.
Мы продолжили прерванное было совещание в блиндаже. К тому времени артиллерийско-минометный огонь противника начал заметно ослабевать. Что бы это значило? Уж не собрались ли гитлеровцы под шумок бомбежек и артобстрелов отойти на новый рубеж? Вскоре это предположение подтвердилось: разведчики захватили пленного, и тот показал, что немцы понесли большие потери и готовятся отходить на юго-запад.
А что, если атаковать противника ночью, сорвать ему организованное отступление? Офицеры штаба, с которыми я поделился этой мыслью, поддержали меня.
— Подготовиться к ночной атаке! — тут же был передан боевой приказ во все подразделения.
Танкисты быстро привели в порядок технику, произвели дозаправку машин, пополнили боеприпасы. Офицеры штаба и политотдела побывали в подразделениях, рассказали о героических действиях отличившихся — о танкистах лейтенанта Бучковского, автоматчиках взвода младшего лейтенанта Михейкина.
Коммунисты проводили беседы, воодушевляли людей на новые ратные подвиги. Из рук в руки переходили листки-молнии. Их с интересом читали бойцы. Листки рассказывали о людях, проявивших отвагу и мужество в жаркой схватке с врагом. Освещались и другие вопросы: дисциплина в бою, взаимная помощь и выручка, сохранение боевой техники.
