Должен признать, что упомянутые дела были проведены мной не лучшим образом, что можно объяснить неразберихой того начального периода войны и отсутствием у меня опыта в этой области. Даже успех этих операций никоим образом не мог бы оправдать связанный с ними политический риск. Этот урок я выучил очень скоро, поскольку Гольц обернулся мелким шантажистом и постоянно угрожал какими-то разоблачениями, если я не соглашусь в достаточной мере его подкармливать. Я решил впредь самым тщательным образом исследовать подобные предложения, чтобы ненароком не выйти за границы законов Соединенных Штатов.
Но летом 1915 года германский Генеральный штаб, по всей видимости, решился пойти на риск оскорбления американского общественного мнения проведением еще одной подобной акции. Я получил новые указания прервать перевозки войск по Канадской Тихоокеанской железной дороге. Планировалось крупное наступление против России, и на Западном фронте были оставлены только слабые заградительные части. Было необходимо воспрепятствовать усилению войск союзников, и в случае, если бы японские или канадские части были посланы на Западный фронт, мне следовало организовать подрыв железнодорожной линии в подходящих пунктах. Юридическим обоснованием такого шага являлось то, что коль скоро доктрина Монро препятствует вмешательству европейских держав в дела североамериканского континента, то и североамериканские державы не должны вмешиваться в дела Европы.
Господин фон Рейссвиц, германский консул в Чикаго, представил мне некоего Альберта Кальтшмидта как человека заслуживающего доверия, и я дал ему задание разработать планы нападения на железную дорогу. Он, однако, вынашивал значительно более серьезные идеи и намеревался взрывать заводы по производству оружия. Об этом я строго запретил ему даже и думать. Двое из его помощников были арестованы во время поисков подходящего места для нападения на Канадскую Тихоокеанскую железнодорожную линию и сделали длинные и подробные признания. Дальше этого дело так и не пошло, потому что в то время по этой железной дороге никаких войск не перевозилось, а потому и попытки ее перерезать были отставлены.
Подделка паспортов была более или менее навязана нам необходимостью преодоления союзной блокады хотя бы некоторыми из тысяч германских резервистов, которые осаждали наши консульство и посольство в страстном желании вернуться домой и присоединиться к своим частям. Британский военно-морской флот полностью контролировал моря, и все германцы, путешествовавшие на судах нейтральных стран, забирались в плен. Поэтому мы были вынуждены просить большинство из наших молодых людей оставаться в Америке, но в случае, если они владели какими-либо техническими или иными профессиональными знаниями и квалификацией, мы предпринимали все возможное, чтобы снабдить их документами, которые бы позволили им добраться до дому. Я назначил ответственным за эту работу офицера запаса по фамилии фон Веделл, и в результате некоторое количество людей смогли прорваться через блокаду.
Кроме того, я старался в максимальной степени тревожить наших врагов, оказывая, где только возможно, помощь движениям борцов за независимость Индии и Ирландии. Об индусах я еще упомяну в своем месте. Ирландцы были для нас куда важнее, в особенности принимая во внимание большое число людей ирландского происхождения в Америке. Их вождем был мистер Джон Девой, издатель журнала «Гэльский американец». Он познакомил меня с сэром Роджером Кезментом, которого я часто видел в Нью-Йорке в первые недели войны. Он был фанатичным противником всего английского и был готов использовать любые способы для достижения независимости Ирландии. Он полагал, что наиболее прямой путь к этому связан с военной победой Германии, и я порекомендовал ему отправиться в Берлин и обсудить там меры, могущие способствовать разгрому Британии. Он был крайне встревожен поднимавшейся в Соединенных Штатах волной просоюзнических настроений и начавшейся материальной поддержкой держав Антанты. Добравшись до Берлина, он, кажется, рекомендовал там в первую очередь прервать этот поток военных поставок при помощи актов саботажа.
26 января 1915 года я получил из Генерального штаба депешу с перечислением имен некоторых ирландских националистов, на которых я мог положиться при выполнении работы такого рода. Однако после взрыва негодования, вызванного инцидентом у моста Вэнсборо, я был настроен решительно против любых подобных действий. Атмосфера в Соединенных Штатах в то время была такова, что было невозможно рисковать еще больше возбудить общественное мнение, устраивая акты саботажа, и потому я даже не пытался предпринять что-либо для того, чтобы следовать предложениям Кезмента. Его дальнейшая деятельность целиком лежала вне сферы моих интересов, и я более не имел с ним никаких контактов. Следует напомнить, что он высадился с небольшой группой своих сторонников на южном берегу Ирландии с германской подводной лодки на Пасху 1916 года. Он был арестован и позднее повешен в Пентонвиле. Я помню его как честного и бесстрашного патриота, готового рисковать жизнью ради достижения своих целей.
Вскоре я убедился, что мне необходима профессиональная помощь для сбора полезной информации. Кроме того, мы нуждались в организации системы обеспечения безопасности для охраны наших секретов от любопытных глаз вражеских разведывательных служб. Пароходная компания «Гамбург – Америка» в своей портовой конторе в Нью-Йорке пользовалась услугами частного детектива по имени Пауль Кёниг, и, поскольку их линия в связи с войной более не работала, его рекомендовали мне. Это был абсолютно надежный и в высшей степени умный человек, и я поручил ему работу по сбору всех возможных сведений, касавшихся отправки в Европу военной продукции. В этом вопросе он весьма преуспел, и я получил возможность непрерывно информировать Генеральный штаб о характере и количествах отправляемых грузов.
В обязанности Кёнига входило также наблюдение за информаторами и агентами союзников, которые пытались проникнуть в секреты нашей деятельности, еще он отвечал за нашу систему безопасности. На него работало несколько агентов, большинство из которых было мне незнакомо, но никогда ни он сам, ни эти агенты не получали указаний проводить акты саботажа. Напротив, когда неизвестные нам люди приходили с утверждениями о том, что будто бы совершили такие-то и такие-то действия в пользу Фатерланда, Кёниг должен был устраивать им проверку. Поскольку я был совершенным новичком в делах «плаща и кинжала», он давал мне уроки на предмет ухода от слежки. Обыкновенно мы заходили в большой универсальный магазин, садились в один из лифтов, пересаживались на разных этажах и ездили вверх и вниз до тех пор, пока с нами не оставалось никого из тех пассажиров, которые сели вместе с нами. Эти уловки считались превосходным способом избавления от негласного наблюдения, но должен сознаться, что деятельность такого рода импонировала мне весьма слабо.
