127
Часть офицеров различных армий по-прежнему жила согласно традиции, по которой считалось ниже собственного достоинства убивать самим, и трость, как и для гражданских, была в то время важным статусным символом, способом демонстрации того, что ее владелец не занимается ручным трудом и не пачкает свои руки. Вместе с тем трость являлась, если процитировать знаменитого Торстейна Веблена, “оружием, удовлетворявшим насущную потребность варвара. Обращение с этим средством обороны было удобным для каждого, кто приходил в ярость”.
В Артуа французы потеряли более 100 тысяч человек, а англичане — около 26 тысяч, между тем как успехи были ничтожны: отвоевана пара километров, не более. Первая атака англичан, 9 мая под Нёв-Шапелем, полностью провалилась, при этом немедленно сослались на плохую артиллерийскую подготовку — всего 40 минут, причем обстрел производился только из легких орудий и был слабым из-за нехватки фугасных снарядов. По этой причине в Великобритании начался так называемый снарядный скандал, который вылился не только в громогласные требования отставки правительства Асквита, но и привел к радикальным преобразованиям в производстве боеприпасов, да и всей оборонной промышленности в целом. Британская общественность пробудилась к активным действиям только после этого кризиса, осознав, сколько же усилий требуется для того, чтобы выиграть войну.
Все эти приготовления не могли исключить тот факт, что немцы почти повсюду удерживали высоты и возвышенности. Это зависело от того, что линия Западного фронта застыла как раз там, где немцы решили остановить свое отступление (или свое выдвижение вперед). Разумеется, они остановились как раз на тех территориях, которые им были выгодны. Это обстоятельство давало немцам определенные преимущества; например, во Фландрии, где высоко стоят грунтовые воды, немцы сумели еще и основательно окопаться, и окопы их были гораздо глубже, чем у союзников, которые находились в низменностях. Все это доставляло союзникам немало хлопот.
Иллюзия, которую следует рассматривать не как результат крайней скудости воображения, а скорее как следствие прежнего опыта. Последней по времени войной в Европе являлась франко-прусская война 1870–1871 годов. И она длилась недолго. Что показывает, сколь обманчивы могут быть исторические параллели.
По статистике, свыше 13 процентов всех боевых ранений составляли ранения головы, и из них около 57 процентов оказывались смертельными. Таким образом, ранения головы становились все более обычными, по сравнению с прошлыми войнами. Солдаты много времени проводили в окопах, а это значит, что именно голова становилась удобной мишенью для врага. Обычай коротко стричь волосы укоренился в Первую мировую, но не потому, как часто считают, что короткая стрижка помогала справиться со вшами, а потому, что легче и быстрее можно было обрабатывать и лечить раны.
К концу войны 15 процентов сербского населения погибнет во время этих странствий. Ни один другой народ не претерпел столько страданий в 1914–1918 годах, как сербский.
Армии Германии и Австро-Венгрии придерживались собственных правил в отношении всех, кого можно назвать гайдуками, вольными стрелками, франтирёрами и прочими вооруженными людьми, стреляющими из засады и не носящими военной формы. Этот привлекательный образ окрашен колониальным и историческим колоритом и воспринимается как нецивилизованное проявление, ибо в цивилизованной войне сражаются только люди в форме, а гражданские не должны вмешиваться; если же они вмешаются, то должны быть наказаны жесточайшим образом, — такое карается смертью. Эта суровая линия поведения, которая в теории прикрывалась якобы заботой о гуманизме, да еще подкрепленная лживыми слухами о жестоком обращении с собственными солдатами, на самом деле привела к тому, что обе вышеупомянутые армии оказались виновными в чудовищных массовых убийствах гражданского населения, какие когда-либо видела Европа за последнее столетие. Хуже всего обстояло дело в начале войны в 1914 году, когда в Бельгии свыше тысячи гражданских — мужчины, женщины и дети — были уничтожены немецкими войсками в наказание якобы за партизанские акции, а также в Сербии, где австро-венгерские войска (в особенности венгры) часто просто впадали в бешенство и уничтожали всех на своем пути. Истерия августа 1914 года несколько поутихла, однако обе армии продолжали придерживаться своей жесткой линии против всех, кто пытался воевать, не будучи солдатом регулярной армии. Партизан надо вешать.
Намек на мятеж на русском броненосце “Потемкин” в 1905 году. Но здесь Штумпфу изменяет память. Как всем известно, “Потемкин” относился к Черноморскому, а не к Балтийскому флоту.
Случилось следующее: к концу сентября пришла сперва новость о мобилизации в Болгарии. Это был явный знак того, что страна после долгих колебаний и закулисных интриг приняла наконец сторону Центральных держав. Подобное обстоятельство вызвало страх у греков и заставило их собрать свою маленькую армию и даже пригласить союзников, в результате чего корпус Сарреля высадился в городе, который называется Салоники. Буквально на следующий день пришла новость о том, что болгары напали на своих старых врагов-сербов и заняли южные области страны, в то время как немцы и австрийцы оккупировали север, что сопровождалось рассказами о прохладном, даже грозном приеме союзнического корпуса, так как теперь премьер-министр, пригласивший тот самый корпус, был смещен с должности королем, симпатизировавшим немцам, вследствие чего Греция изменила свою политическую позицию и вновь стала нейтральной. (Совершить высадку в Салониках было, по словам А.Дж. П. Тейлора, “действием столь же дерзким, как и немецкое вторжение в Бельгию”.) Вслед за этим протрубили, правда недолго, победные фанфары, и было сообщено, что корпус Сарреля продвигается к северу, вдоль железнодорожной ветки Салоники — Белград. Недолгими эти победные звуки оказались потому, что вскоре последовало вполне ожидаемое известие о том, что сербы в конце концов сдались и остатки их армии находятся теперь где-то в заснеженных албанских горах, по пути на юг.
Генералы враждующих сторон ненавидели это явление. Следует отметить, что подобного рода соглашения напрочь отвергались некоторыми воинскими соединениями, как, например, гвардейцами, а также представителями некоторых национальностей, вроде венгров и сербов.
