Громила Огги и лысый Флик патрулировали два коридора корпуса А. В это время в углу один из пациентов, отупленный принятыми лекарствами, блевал своим завтраком.
Старший надзиратель Рузоли отправил охранников в другую часть корпуса, чтобы собрать пациентов и отправить в отделение трудотерапии.
Сидя на стуле в голубой бейсболке, натянутой задом наперед, и положив ноги на деревянный стол, Бобби Стил читал старый журнал. Он жевал резинку, слушая радио через белый наушник. Приемник лежал на его животе. Джо Мэйсон, бородатый художник из камеры 46, играл в шашки с другим заключенным. Аллен заканчивал пятый неудачный пасьянс.
На полу лежал громила Гейб Миллер, держа в руке, вытянутой на уровне груди, стул, на котором сидел парень, еще меньше, чем Бобби. Гейб использовал стул и того, кто его занимал, в качестве тяжести для жима лежа. Молодого человека, которого использовали в качестве «штанги» явно начинало подташнивать.
— Опусти Ричарда, пока он не блеванул на тебя сверху, — посоветовал ему Бобби.
Когда Гейб осторожно поставил стул на плиточный пол, Ричард спустился и поспешно отошел, тяжело вздохнув, но при этом не проронил ни слова.
— Oкей, — сказал Бобби, — а заодно и мне принеси кофе.
Ричард улыбнулся и выбежал из общей палаты.
Аллен нахмурил брови, наблюдая за этим подобием телепатии.
— Что он хотел?
— Напиток из сухого порошка.
— Как ты догадался? Он же не сказал ни слова.
— А ему и не надо ничего говорить, — ответил Бобби с легкой улыбкой. — Ричард Кейс такой робкий, так сосредоточен на самом себе и закомплексован, что всегда боится, что другие возненавидят его и оттолкнут. Ты тоже сможешь легко научиться догадываться о том, чего он хочет только по выражению его лица, хотя иногда я все-таки пытаюсь заставить его рассказать хоть что-то.
— Да, я заметил.
— Ричард помог Гейбу потренироваться, и я отблагодарил его за это. Ему же нужно общаться с людьми.
— Ты заботишься о нем, как старший брат. Ты действительно думаешь, что это полезно для него ‒ ведь скоро ты уедешь в тюрьму, а он останется здесь?
— Я знаю, — Бобби грустно опустил глаза. — Уверен, что мне будет не хватать этого парнишки. Надеюсь, ты, Билли, присмотришь за ним немного, когда я уеду. Думаю, что ты ему нравишься. Постарайся, чтобы никто не причинил ему зла.
Аллен собрал карты своего шестого неудачного пасьянса.
— Я сделаю все возможное, — пообещал он.
Ричард напомнил ему робкую и молчаливую Мэри.
Аллен вспомнил, сколько ему пришлось приложить усилий, чтобы попытаться разговорить эту девушку, помочь выйти ей из депрессии. Ему бы очень хотелось, чтобы Мэри навестила его, но Лима была далеко от Афин. Мэри пришлось бы добираться несколькими автобусами и потратить на это целый день.
Аллен знал, что если бы он попросил ее, Мэри без колебаний приехала бы, но ему не хотелось вынуждать ее проделывать такую утомительную дорогу.
Он развернул письмо, которое обнаружил под своей кроватью. Кто его открывал, Аллен не знал, но подумал, что он имеет право прочитать его, как и любой другой из обитателей. Мелкий почерк, которым была покрыта бумага, отражал образ молодой женщины, сосредоточенной на себе, как будто она пыталась защитить свои слова от враждебного мира.
Аллен вооружился ручкой и бумагой, затем стал писать:
«Я скучаю по тебе, Мэри, но знаю, что мы никогда больше не увидимся. Я думаю, тебе не стоит сюда приходить. Иначе люди наверняка поймут, насколько ты дорога мне, а я боюсь, как бы некоторые из них не стали использовать тебя, мою мать или мою сестру, чтобы навредить мне. Я не могу пойти на это».
Аллен едва успел положить письмо в конверт, как Громила Огги проревел:
— Логан! Миллиган! Кейс! Мэйсон! Стил! Хоупвэлл! Браксо и Брэдли! В круг! Полуденные таблетки!
Разумные получали свои препараты первыми.
Затем Флик погнал зомби и интровертов друг за другом.
Аллен больше не мог выносить cтелазин; поэтому решил, что пришло время отправить кого-то другого в пятно за пилюлями.
Он моргнул…
Томми шел мелкими шагами к ряду пациентов, выстроившихся перед кругом. Бобби и Ричард копошились позади него.
— Ненавижу это дерьмо, которым меня пичкают, — сказал Бобби. — Когда меня впервые заставили проглотить эти таблетки, мой язык распух, в глазах помутилось, и мысли запутались… Эта фигня продолжалась, пока мне не дали когентин от побочных эффектов.
Бобби положил руку на плечо Ричарда.
— Этот везунчик получает старый добрый валиум. Большой В — В-10. Маленькая зеленая гадость.
«А-а, вот почему меня пустили в пятно», — подумал Томми. Пора принимать таблетки.
Не вопрос!
Томми попытался выскользнуть из пятна, но безуспешно. Никто больше не хотел глотать эти поганые лекарства. Ну почему он должен это делать?
Бобби и Ричард встали по бокам от него, и все трое заняли место в очереди к окошку, из которого медсестра раздавала лекарства.
Миссис Грундиг, женщина лет пятидесяти, носила очки миндалевидной формы, усеянные блестками. Шнурок был предназначен для того, чтобы удерживать очки вокруг шеи, когда она ими не пользовалась, но чаще всего она просто опускала очки на кончик носа. Под защитой двух охранников, которые стояли по обеим сторонам двери с раздвижными створками, за которой располагалась медсестра, она протягивала таблетки и кружки с водой, молча и с отвращением глядя на пациентов.
Выражение ее лица, сказал себе Томми, навевает на мысль, что она только что откусила бутерброд с дерьмом.
Внезапно один заключенный, примерно тридцати лет, очень худой, завыл.
— Я прошу вас, не надо! Я больше не могу, миссис Грундиг! Ваши пилюли делают меня слишком слабым. Я не могу двигаться, я не могу думать! От этих штучек я становлюсь сумасшедшим!
Струйка слюны стекала по губам мужчины.
Несчастный выглядит почти как зомби, подумал Томми, и они на самом деле собираются держать его в этом состоянии.
Пациент упал на колени, всхлипывая, как ребенок.
Миссис Грундиг бросила нетерпеливый взгляд на Громилу Огги. В ответ на этот молчаливый приказ, надзиратель встал позади бедняги, скрутил его худую руку, схватив его за волосы. Лысый Флик встал между ними и линией пациентов, как бы бросая вызов тому, кто посмеет вмешаться.
Миссис Грундиг вышла из дверного проема, оставив его открытым на случай, если ей нужно будет быстро вернуться назад.
— Мистер Браксо, или вы примете лекарства по собственной воле, или мы заставим вас это сделать. Что вы выбираете?
Браксо взглянул на нее посиневшими глазами.
