В общем, здесь ему делать нечего.
Либо Томми, либо ему самому придется найти способ сбежать отсюда.
Аллен вытянулся на кровати и сбросил ботинки на пол. Он уставился в потолок, чтобы расслабиться и забыться. Но внешние звуки все равно проникали в его комнату. Он слышал шарканье ног за стеной, перемещение мебели. Множество голосов сливались в приглушенный гул, будто в раздевалке после важного матча. Аллен осторожно отбивал ритм по спинке кровати.
Лязг ключей предупредил его, что надзиратель идет по коридору к его комнате. Он прекратил барабанить. По мере того, как приближался лязг металла, звуки, издаваемые соседними заключенными, ослабевали, затем совсем прекратились. Когда прямо перед его дверью ключи вдруг перестали бренчать, Аллен понял, что надзиратель только что их схватил. В тот момент, когда дверь открылась, он живо выпрямился и сел на свою кровать, чтобы показать гостю, что он начеку.
Человек, переступивший порог, был ростом с Билли, где-то метр восемьдесят. Прядка черных заботливо уложенных жирных волос прикрывала лоб. Желто-белая рубашка, заправленная в брюки, не могла замаскировать выступающий живот. Брюки и начищенная обувь, вероятно, были взяты со склада полицейской одежды. На вид этому типу было лет сорок.
— Миллиган, — начал коп, — меня зовут Сэм Рузоли, для вас — мистер Рузоли. Я знаю, кто вы и кем вас считают другие. Ваша жизнь здесь может стать или очень приятной, или чрезвычайно трудной. Подчиняйтесь любому моему движению и взгляду — тогда все будет хорошо. Вы все поняли?
Грозный тон Рузоли вызвал в сознании Аллена ужасное воспоминание о прошлом Билли. Он старался, чтобы в его глазах не появился страх.
— Я — старший надзиратель этого беспокойного хозяйства, — продолжил Рузоли, — и я веду дела по-своему. Если вы будете на моей стороне и на стороне моих надзирателей, я не сильно испорчу вам жизнь.
Он улыбнулся пугающим оскалом.
— Вы же не хотите, чтобы я испортил вам жизнь, верно? — спросил он угрожающим тоном. Рузоли открыл дверь, развернулся лицом к Аллену и постучал по своему удостоверению: — Не забывайте это имя, Миллиган.
Когда старший надзиратель ушел, Аллен повернулся к окну и вгляделся во тьму за решеткой. Его угнетала сложившаяся ситуация — он оказался во власти этого опасного надзирателя. Он вспомнил предупреждение доктора Хардинга: «Жестокость порождает жестокость». Но как еще ему себя защитить? Если он подставит другую щеку, то ему сломают челюсть.
Сейчас ему не стоит ложиться спать. Мог появиться Рейджен и взять контроль над сознанием, что могло в итоге привести к печальным последствиям ‒ доктор Дэвид Кол предупредил его о такой опасности всего несколько дней назад. Психиатр Афинского центра объяснил ему динамику синдрома множественной личности. Аллен знал, что разум разделился, чтобы выжить, но вместе с тем это разделение влекло за собой множество рисков.
Увы, его перевели из Афинского центра психического здоровья раньше, чем маленький полный доктор смог окончательно объединить его личности в одну и обучить его новым механизмам защиты. У Аллена было ощущение, будто ему отрезали руки в разгар чего-то важного, например, игры на барабанах или работы над портретом. Почему ему не позволили выздороветь, прежде чем заперли здесь? Он бы мог надолго усвоить наставления докторов Кола и Хардинга, но теперь боялся, что уже поздно.
— Артур, я ненавижу спутанное время, — пробормотал Аллен в тишине комнаты. — Мой разум действует как торговый автомат. Мне нужно уйти. Артур, ты слышишь меня? Я хочу уйти отсюда! Я нахожусь здесь уже слишком долго, мне плохо. Очень плохо. Я устал. Пусть кто-нибудь другой займет пятно.
С облегчением Аллен почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он позволил себе уйти в никуда.
Лишь созданная этим периодом путаница позволила необъединенному Билли случайно занять пятно.
Когда доктор Корнелия Уилбур — психиатр известной Сивиллы ‒ вернула Билли-Н сознание в тюрьме графства Франклин, она объяснила, что другие личности усыпили его восемь лет назад, в 1970, после попытки самоубийства, и он остается в этом состоянии, как Рип Ван Винкль.
Психиатр объяснила, что он ‒ настоящий Билли, рожденный на свет его матерью. Личность, существовавшая с рождения.
Это было немыслимо. Он не мог заставить себя поверить в это. Билли казалось, что все эти люди несут какой-то бред. После первого пробуждения, ему разрешили время от времени занимать пятно в лечебных целях — сначала в клинике Хардинга, а затем в центре психического здоровья в Афинах.
Но, после перевода в Лиму, члены его внутренней семьи держали его в душевном коконе, чтобы защитить от опасных людей, которые содержались в этом учреждении. Билли-Н вышел из своей комнаты и осмотрел странный мир, в котором он оказался. «При каждом моем пробуждении появляются проблемы. При каждом моем пробуждении мне говорят, что я натворил бед».
Он хотел увидеться с Мэри. В одном из последних писем она писала ему, что ей стало лучше, что ее выпустили из клиники. Билли-Н хотелось, чтобы она приехала в Лиму и облегчила его страдания.
Услышав приближающийся лязг ключей, он развернулся. Два надзирателя шли к нему по коридору. Один из них, что поменьше, указал на него.
— Вот он, Карл.
— Хорошо. Постой на стреме, — приказал второй.
Его коллега послушно встал у двери, которая вела в главный зал.
Когда Карл приближался к нему, Билли-Н заметил, что его длинные волосы были спрятаны под бейсболкой. Надзиратель оперся рукой о стену совсем близко к лицу Билли-Н.
От его грязной рубашки несло потом.
«Господи, хоть бы он не сделал мне ничего плохого», — взмолился Билли.
— Миллиган, мне нужно обсудить с тобой одно дело, имеющее непосредственное к тебе отношение, — из-за отсутствия передних зубов улыбка походила на ужасный звериный оскал.
— О чем вы хотите поговорить? — спросил Билли-Н, пытаясь скрыть свой страх.
Улыбку сменил тяжелый угрожающий взгляд:
— О твоем здоровье.
Билли попятился:
— Что вы имеете в виду?
Из-за спины Карл вытащил палку, распиленную надвое, и ударил Билли по подбородку.
Молодой человек отлетел к стене.
— Такие утырки как ты в Лиме долго не тянут. Если хочешь выжить, ты должен подписать страховку «Несчастные случаи в тюрьме».
Он положил деревянную рукоятку, чтобы ударить ладонью.
— Ты никогда не можешь знать, когда псих подойдет к тебе, чтобы разбить череп стулом или перерезать горло осколком стекла, только потому, что ты посмотрел в другую сторону. Ты удивишься, если узнаешь, что могут сделать эти ненормальные за шоколадный батончик.
