Через несколько дней обе сборные встретились в Москве. Вечером у меня на квартире собрались гости-Аркадий Воробьев, Трофим Ломакин, Роман Павлович. Лиза, став молодой хозяйкой, суетилась на кухне. Она вызвала меня в коридор и смущенно спросила:
— Может быть, по такому случаю за вином сбегать?
— Конечно, сбегать, — услышав наш разговор, предложил Ломакин.
Поставили вопрос на голосование. Подавляющим большинством предложение было снято с повестки дня.
— Расскажите, ребята, какое впечатление произвели на вас американцы, — задал я вопрос друзьям, вернувшимся из Австрии.
— Техникой они особой не блещут, — начал Трофим. — Во всяком случае, ничего нового я лично не увидел. В четырех из семи весовых категорий мы их результаты перекрыли.
— Постой, постой, — перебил его Аркадий. — Ты уж и шапками всех закидал. Нельзя так. Тягаться с ними можно, но задача эта не из легких. Есть там очень способные ребята. Например, Томми Коно, Техника у него отличная. Правильно я говорю?
— Вообще-то правильно, — согласился Ломакин.
— Тебе, Леша, тоже есть над чем подумать, — продолжал Воробьев. — Ведь их тяжеловесы Девис и Бредфорд на чемпионате показали в троеборье соответственно четыреста тридцать два и четыреста двадцать семь с половиной килограммов. А в Вене Бредфорд даже четыреста сорок два с половиной. Соображаешь? А вообще-то они люди как люди, и выигрывать у них можно.
Я слушал и радовался. Радовался от души, что у моих друзей такое боевое, хорошее настроение перед Олимпийскими играми.
— Мальчики, — взмолилась Лиза, — да перестаньте вы, наконец, о штанге говорить.
— Правильно, — поддержал Аркадий. — Давайте споем!
Мы запели. Это были песни о Москве, нашем любимом городе, о любви, в которую нельзя не верить…
А на завтра снова учеба и тренировки. Предстояло очередное первенство страны — первенство 1952 года. Но выступил я на этом первенстве не очень удачно — вновь занял второе место с весьма невысоким для себя результатом — 420 килограммов. Впереди меня на семь килограммов был по-прежнему Куценко. Серебряная медаль не радовала, ведь результаты в рывке и жиме продолжали стоять на прежнем уровне.
— Может быть, неправильно сделали, что вернулись к прошлому? — начинал я сомневаться и теребить Романа Павловича.
— Не спеши. Будем продолжать тренироваться. Надо освоить все, что мы наметили, — спокойно отвечал он.
2 апреля я задержался в спортивном зале, обсуждая с Романом Павловичем план занятий на месяц. Уже поздно вернулся домой. Поднялся по лестнице, открыл дверь. Сразу бросился в глаза беспорядок в комнате и странная тишина. Помчался к соседке:
— Где Лиза?
— Увезли твою Лизу, парень.
Мы рассчитывали, что это случится неделей позже. Иначе я бы никогда не позволил себе опоздать. Поехал в родильный дом. Меня приветливо встретили и поздравили с сыном.
— Приходите завтра утром. А сейчас идите спать.
Какой там сон! Всю ночь я, кажется, проходил по комнате и только перед рассветом свалился на диван. Проснулся от сильного стука в дверь: это мать заехала из роддома.
— Спишь, медвежонок, а у тебя сын родился…
Я побежал за цветами…
Сына назвали Сашей. Первые дни я по ночам возился с ним, вставал качать, но вскоре Лиза уехала к матери, оставив меня на время одного.
— Тебе нужно соблюдать режим, Леша, — сказала она. — Не будем мешать твоим тренировкам. Только через месяц мы вновь собрались все вместе.
— Саша такой спокойный стал — не разбудит, — сказала жена, переступая порог.
В начале июля мы проводили своих товарищей в Хельсинки на XV Олимпийские игры. Тяжелоатлетам там предстояло встретиться с неоднократными чемпионами мира, «непобедимыми», как их называла иностранная пресса, американцами. В состав олимпийской команды я не попал и вынужден был следить за ходом игр по газетам и радио.
Уже в первый день весь мир облетела весть, что советский атлет легчайшего веса Иван Удодов занял первое место, установив новый олимпийский рекорд в сумме троеборья — 315 килограммов. В следующей весовой категории на первом месте был также советский атлет — Рафаель Чимишкян. Николай Саксонов завоевал серебряную медаль. Серебряную медаль в своей весовой категории завоевал и Евгений Лопатин.
Напряженная борьба разгорелась в категории среднего веса, где чемпиону мира американцу Станчику противостояли два советских атлета — Аркадии Воробьев и Трофим Ломакин. Отличился Трофим, завоевав золотую медаль олимпийского чемпиона. В тот же день стало ясно, что сборная СССР обошла в командном зачете сборную США, выиграв при соотношении очков 40: 38. Это была первая и поэтому особенно знаменательная наша победа над американцами.
XV летние Олимпийские игры принесли успех советским атлетам по многим видам спорта. Для буржуазных журналистов и представителей спорта это было сенсацией. А мы радовались этим успехам, воспринимая их как закономерное явление, как достойную награду нашим спортсменам за талант и труд. Мы были уверены в этой победе, потому что наши команды представляли страну, в которой, как нигде больше, созданы все условия для подлинного расцвета физической культуры и спорта.
В ноябре 1952 года в составе сборной СССР я выехал на товарищеские соревнования в Чехословакию. Уже на пражском аэродроме один из корреспондентов спросил нас:
— Будете бить рекорды как в тысяча девятьсот сорок шестом году?
Этот год запомнился чешским болельщикам. Тогда советские тяжелоатлеты впервые посетили Чехословакию. За время выступлений Григорий Новак девять раз перекрывал всесоюзные и мировые рекорды. Имя Григория стало здесь особенно популярным еще и потому, что фамилия Новак очень распространена в Чехословакии, примерно так же, как у нас Иванов. Говорят, что только в одной Праге несколько тысяч Новаков. Здесь даже есть специальный «Клуб Новаков», и нашего Григория избрали почетным членом этого клуба.
Как только мы устроились в гостинице и немного отдохнули, наши друзья-спортсмены повезли нас осматривать Прагу. Заехали мы во Дворец тяжелой атлетики. Здесь нам показали хранящуюся как в музее штангу — советскую штангу, на которой в 1946 году советские штангисты установили столько рекордов. Уезжая, наши ребята подарили ее чехам.
— Мы бережно храним этот снаряд, как самую дорогую память, — сказали нам. Здесь же во дворце мы встретили двух всемирно известных штангистов — Пшеничку и Скоблу. Оба они уже сами давно перестали выступать, но вырастили себе замечательную смену. Сын Пшенички — штангист, мастер спорта, участник XV Олимпийских игр, а сын Скоблы — метатель, пользующийся мировой славой, неоднократный чемпион Европы.
