Я очень огорчен тем, что не смогу принять участие в шевченковских торжествах на Украине. Прошу моих украинских друзей принять самые добрые пожелания успехов, здоровья и счастья.
…В Шереметьевском аэропорту М.А. Шолохова провожал секретарь правления Союза писателей СССР Г.М. Марков.
30 июня в станицу Вешенскую прибыла из США профессор кафедры испанской и русской литературы государственного университета в Новом Орлеане штата Луизиана Ольга П. Феррер. В интервью с нашими корреспондентами она ответила на поставленные ей вопросы.
– Скажите, пожалуйста, о цели Вашего приезда в станицу Вешенскую.
О.П. Феррер. Более глубокое изучение творчества М.А. Шолохова.
– Как давно Вы занимаетесь изучением творчества М.А. Шолохова?
О.П. Феррер. Давно, лет шесть-семь.
– Почему вы предметом своего исследования избрали именно творчество М.А. Шолохова?
О.П. Феррер. Потому что, как писатель, он такой представительный и мне нравится.
– Встречались ли Вы раньше с М.А. Шолоховым?
О.П. Феррер. Нет, впервые.
– В каком плане Вы изучаете творчество М.А. Шолохова?
О.П. Феррер. С точки зрения стилистики.
– Собираетесь ли Вы писать о М.А. Шолохове?
О.П. Феррер. Я думаю писать исследование о творчестве М.А. Шолохова.
– Есть ли переводы произведений М.А. Шолохова в США?
О.П. Феррер. Есть, и их с интересом читают.
В тот же день состоялась встреча и продолжительная беседа Михаила Александровича Шолохова с Ольгой П. Феррер.
На другой день О.П. Феррер осмотрела окрестности станицы Вешенской, побывала в близлежащих хуторах, совершила прогулку на катере по Дону.
Вчера О.П. Феррер вылетела в Ростов. Перед вылетом ее спросили:
– Что бы Вы хотели передать казакам и казачкам Верхнего Дона?
О.П. Феррер ответила:
– Сердечный привет. До сих пор я была с ними знакома по произведениям М.А. Шолохова, теперь познакомилась по-настоящему.
Георгий Губанов
Рядом с Хрущевым
Главы из книги
Будучи в отпуске на отдыхе, Никита Сергеевич «напросился» в гости к Михаилу Александровичу. Станица Вешенская изнывала от августовской жары. Через Дон в честь приезда «высокого гостя» военные в срочном порядке были обязаны навести понтонный мост. Ну и «наводили бы» себе в удовольствие рядом с пляжем, где тогда стояли «грибки» от солнца и даже продавали мороженое… Так нет же: вздумали учинить «военные учения» в ночное время! Выдумка закончилась плачевно: один солдат, который отродясь воды в глаза не видел! – ненароком сорвался с понтонной секции и… утонул в Дону… Военные объясняли, что «на учениях всякое бывает». Как ни прятали беду, а в станице о ней, по-моему, узнали раньше самого командования округа. Мост навели. Никита Сергеевич по нему приехал вместе со своей многочисленной свитой… Правда, при спуске с базковской горы, где на взлетной полосе тогда приземлился самолет генсека, случилась еще одна беда: машина с телевизионщиками так старалась «объехать охрану», что оказалась в глубоком яру: слава богу, что водитель и операторы отделались синяками да шишками…
Перед приездом Хрущева в Вешенской, по нашим представлениям, были приняты беспрецедентные меры предосторожности. Помню, как во дворе дома моего друга детства Славки Ушакова, он жил «в двух шагах от шолоховского подворья», мальчики «без формы» заискивающе выспрашивали: «А что, молодой человек, оружие у казаков есть?» Про таких, как Ушаков, на верхнем Дону говорят: «Парень – оторви и брось!» Ушаков словно подыграл «солдатам незримого фронта»:
– Танк один есть. Паромщики сколько раз уже за ствол тросом цеплялись: на самом дне в Дону заилился… Шашки имеются, да казаки обленились их чистить: в ножнах поприржавели… А вон у соседа совсем драма домашняя вышла. Старуха посадила огурцы, а казак соляркой грядку аккуратно поливает. Бабка к нему с кулаками, а он: «Изыди вон, сатанистка… Тут пулемет у меня зарыт с самой гражданской…»
Хотели парни посмеяться, да звания, видать, не позволили: молча ушли со двора. Ну а если серьезно, то охрана всюду была: ни пешему, ни конному не пройти. Но мы-то проходили.
С фотоаппаратом в кармане я оказался у самой трибуны, куда уже поднимались Хрущев, Шолохов и все-все по утвержденному списку. Почти из-под трибуны сделал несколько снимков крупным планом… Жара, пот по лицу градом, рубашка на спине к лопаткам прилипает. Никита Сергеевич подходит к микрофону, плечом к плечу становится с Шолоховым. В правой руке у гостя толстая пачка бумажек, а в левой – соломенная шляпа. Никита Сергеевич глянул на Шолохова, потом на гудящую толпу на площади и стал пытаться «установить контакт с народом»:
– Я вот тут… Гляжу, такая у вас жара… А у меня, сами понимаете, на голове того…
Только Хрущев попытался провести рукой по лысине, как в микрофоне послышался тихий, но явственный голос Шолохова:
– Ничего, Никита Сергеевич, у плохого хозяина всегда хата раскрыта…
По площади – гул народный, а на трибуне-то ничего не слышно. Никита Сергеевич, видать, принял гул площади за приветствие и продолжал:
– Голова у меня того… Так что, дорогие станичники, позвольте я буду говорить в шляпе…
Возражений не последовало: Хрущев водрузил на голову шляпу, проворно положил перед микрофоном толстую пачку бумажек и стал озвучивать «свою» речь, которая нет-нет да прерывалась словами «уважаемые станичники», «дорогие товарищи…». В остальном речь генсека походила на сотни других, которые он любил произносить по поводу и без повода!
В те дни случился еще один курьез с Никитой Сергеевичем. Михаил Александрович пригласил его «пострелять уток» на вечерней зорьке. К тому времени уток на пруду, что находился за хутором Шебуняевским, усиленно подкармливали с совхозного тока зерном, готовили дичь к «встрече с начальством», как говорил кладовщик. Выехали на базковскую гору, свернули вправо, в сторону озера… Вдруг Хрущев дает знаки Шолохову: мол, давай остановимся… Охрана в небольшом замешательстве: остановка в степи, рядом – кукурузное поле, к нему примыкает лесная полоса… Мало ли чего! Но… Машина плавно тормозит. Хрущев оправдывается:
– Извиняй, Михаил Александрович. Собак и тех перед охотой не кормят, а мы столько выдули… Выйдем по-маленькому…
Шолохов остался в машине, а Хрущев пошел в кукурузу. Охрана повыскакивала, по сторонам озирается: положение обязывает, служба… А Никита Сергеевич вздумал еще и «королеву полей» пообнимать, пошел початки щупать…
Вот как описывала этот эпизод одна из центральных газет (та самая, которая однажды в репортаже о посещении Хрущевым свинофермы выдала такой перл. Никита Сергеевич спрашивает: «Как живется вам?» – «Хорошо!» – шутят колхозники»).
