– Извиняй, Михаил Александрович. Собак и тех перед охотой не кормят, а мы столько выдули… Выйдем по-маленькому…
Шолохов остался в машине, а Хрущев пошел в кукурузу. Охрана повыскакивала, по сторонам озирается: положение обязывает, служба… А Никита Сергеевич вздумал еще и «королеву полей» пообнимать, пошел початки щупать…
Вот как описывала этот эпизод одна из центральных газет (та самая, которая однажды в репортаже о посещении Хрущевым свинофермы выдала такой перл. Никита Сергеевич спрашивает: «Как живется вам?» – «Хорошо!» – шутят колхозники»).
«При поездке по шолоховскому краю И.С. Хрущев осмотрел кукурузные поля и лесные полосы – рукотворные барьеры на пути суховеев. Здесь же его случайно встретил один из лесников. Хрущев тепло с ним побеседовал. Интересно, что лесничий не растерялся и по всем правилам доложил: «Нахожусь при исполнении государственной службы: охраняю народное богатство – лес!»
На самом деле все было иначе. «Герой» этой встречи не знал, что ему делать и куда деваться. Вот что он рассказывал, когда его казаки пытали о встрече с Хрущевым: «Ну, я, значится, такое дело, возвращаюсь от кума с именин… Настроение песенное… Лошадка резвая… Гляжу, кукурузка отменная… Притормозил, наломал в бидарку качанов, прикрыл полостью старой… Только выговорил «Но!», а тут на гредере кавалькада машин… Полагаю, что они-то меня не видят. Затаился с лошадкой у лесополосы… А тут он сам ко мне… Сам Никита Сергеевич движется… Что делать? Соскакиваю с бидарки, да сам поперед к нему… Ну и брякнул, что так и так, мол, нахожусь при исполнении… Знал бы он это самое исполнение! Но ничего: все обошлось…»
Н.С. Хрущев с супругой и всей свитой отправился в Москву, а у нас металлический понтонный мост в один миг тайком сняли и… увезли. Станичники – к Шолохову. Через какое-то время мост снова навели, но секции уже были из фанеры. Давно все забыли про ту историю: теперь берега Дона соединяет мост-красавец, который с таким трудом «пробил в высших инстанциях» М.А. Шолохов.
Автографы писателя
Об одном из автографов Михаила Александровича я уже писал. Он, на мой взгляд, удачно был использован при съемках телевизионного фильма о проблемах малых хуторов на верхнем Дону и во всей России: с первых кадров на экране перед зрителем медленно открывается книга «Тихий Дон» и появляются слова Шолохова: «Донскому казаку хутора Севостьяновского станицы Вешенской…» Адрес съемок обозначен: хутор Севостьяновский. А далее разворачивается печальная картина гибели хутора, станицы Еланской, самой казачьей земли, где наперекор всему все еще бушуют вишневые сады… Цветут заброшенные сады, глядят на них пустыми глазницами выбитых окон казачьи курени, а кругом – ни души…
…Михаил Александрович не очень-то любил «увековечиваться на фото». Особенно было трудно уговорить его «сняться одному». Помню, как рассказывал мне фотокорреспондент АПН Виталий Козлов: «На встречу с Михаилом Александровичем я пронес фотоаппарат в сумке, так как всех журналистов культурно предупредили, чтобы мы не мельтешили перед глазами у Шолохова… А как «не мельтешить» и снимок сделать… Выбрал стул поближе от стола президиума… Потихоньку прикрутил аппарат к стулу: в видоискатель отлично было видно то место по центру, где, как я полагал, должен сидеть Шолохов… Все вышло, как я и задумал».
Вышел Михаил Александрович. Взял стул и сел не за стол, а прямо на авансцене, «перед моей камерой, как сказал Козлов». Никто в зале «не мельтешил», а Виталию удалось сделать отличный портрет, «не сходя с места». Утром Козлов позвонил мне и прибежал с большим пакетом, где были два цветных портрета М.А. Шолохова. Это была конечно же удача!
В первую же поездку в Вешенскую я взял с собой подаренные мне два портрета в «исполнении» Козлова.
При встрече в доме писателя, в его боковом кабинете на первом этаже я положил портреты на стол:
– Это, Михаил Александрович, вам на память от агентства печати «Новости». Работа Виталия Козлова…
Шолохов поставил портрет на подоконник (снимки мы аккуратно наклеили на толстую фанеру!):
– Вполне нормальная работа… Без ретуши: не люблю, когда усы пририсовывают и чуб лохматят… Какой уж есть… Только два портрета мне с какой стати? Девкам дарить? Уже поздновато…
Михаил Александрович взял со стола шариковую ручку, наклонился над вторым портретом, что остался на столе, и быстро вывел синеватые строчки: «Г. Губанову на добрую память. М. Шолохов. 1978 г.»
Так у нас в доме появился портрет М.А. Шолохова с его автографом. Очень дорогой портрет для меня! (А Виталий Козлов вскорости уехал в Чехословакию, и больше я его уже не видел.)
…В моей личной библиотеке хранится еще однотомное издание романа «Тихий Дон» с автографом М.А. Шолохова. На титульном листе всего три слова: «Г. Губанову. С приветом М. Шолохов». Этот увесистый том я получил в подарок от писателя в станице Вешенской, когда из Москвы привезли «авторские экземпляры издания». (Если я не ошибаюсь, автору в те времена бесплатно выдавали десять экземпляров книги и называли это «авторскими экземплярами».)
…В 1978 году Ростовское книжное издательство к 50-летию создания романа выпустило «Тихий Дон» в четырех томах: в твердом переплете и нарядной суперобложке с силуэтом писателя. В самом начале апреля по служебным делам я оказался в доме Шолохова. Привез писателю кое-какие документы из Москвы и области (я тогда был заведующим секретарем обкома партии). Гляжу, а на столе у Шолохова золотистый четырехтомник «Тихого Дона». Михаил Александрович распечатывал какой-то большой конверт, а я глазами спросил: «Можно?» – и кивнул в сторону книг. Шолохов в ответ:
– На моем столе секретов нету… Это вот в конвертах с сургучами… Сами десять раз прочитали все, а от меня сургучами залепили…
Михаил Александрович присел на диван и углубился в чтение какой-то бумаги с гербом в углу… Я долго разглядывал книги. «Тихий Дон» был издан весьма на приличном уровне: качественная бумага, рисунки художника Ореста Верейского, тираж – 50 тысяч…
Помню, с удовольствием прочитал вступительную статью Анатолия Калинина «Время «Тихого Дона»… Как там у него: «Раскатом вешнего грома над степью прозвучала первая книга «Тихого Дона».
Зачитался и не заметил, когда Шолохов «расправился» с секретной почтой. Поднял глаза, а он стоит возле стола, подмыливая папироской.
Михаил Александрович взял у меня из рук первый том «Тихого Дона», наклонился над столом и прямо поперек названия «Тихий Дон» на титульном листе написал: «Губанову Г.В. – вешенскому казаку на память М. Шолохов. 8.04.78 г.»
Есть у меня и «Поднятая целина», и «Лазоревая степь» с дарственными надписями М.А. Шолохова. Но дело-то не в количестве книг с автографами гениального земляка, а в том, что каждая книга, каждая строка, – да что там строка: каждое слово Писателя! – каждый миг напоминают о незабываемых встречах, согревают душу и, если хотите, помогают выживать в наше тяжкое смутное время. Стыдно ныть, когда в такие мгновения перед глазами встает светлый образ мудрого Человека, который столько вынес и перестрадал, что твои горести кажутся легким лепестком вишневого цвета, падающего на казачьей кровью политую землю… И воздух становится чище, и жить становится легче!
