Выбрал место для Лили у двух елочек (в голове и в ногах), место покойное, красивое. Недалеко похоронен Вася Ордынский, Володя Басов.
Говорил на панихиде. Даже забыл, что слушают. Мысль сама шла через меня. Говорил о Князевой что-то главное, не знаю -сумел ли сказать.
В этот же день получал премию. Это показали по программе «Время» — по-моему, со стороны это могло показаться чудовищным. Был банкет. Стол был, какого я давно не видел даже в Кремле.
Понял вдруг одну вещь! Русский народ не имеет своей республики! Это очень плохо. РСФСР — это и Татария, и Удмуртия, и Коми, и т.д. Заговорить о русской культуре РСФСР можно только с оговорками, многонациональная!!!
Беседовал много с Генриеттой Яновской (новым главарем ТЮЗа). Крутая женщинка. Очень уж крутая. Хитра. Изворотлива. Очевидно талантлива. Но чертей в ней больше ста, не знаю, есть ли в ней хоть одна девушка.
За «Проверку» премию мне давать не будут. Мое секретарство и другие должности мне здорово мешают. И уже не только потерей времени (а это потеря времени процентов на 90!), а и явным снижением моего «паблисити», мне будут сильно мешать. Либо надо идти дальше, либо обратно. Так, как есть, — плохо.
Наверное, главное — это студия и студенты. Но довести до конца начатое невозможно.
Что-то опять не получается у меня. Надо... все изменить и тут же... все оставить, как было.
А что если все спланировать, но оставить только самое главное и рубануть текучку? А кто ею будет заниматься? Александров? Чепуха!
Горбачев принимал С. Михалкова, надо узнать у него, как прошла встреча, надо сориентироваться.
Как скучны стали мои записи. Как истомилась душа моя без моей главной любимой работы! Если бы я до конца верил, что что-то изменится. Не верю я, все останется так же.
* * *
Да. Истина идет своей дорогой,
Крушит, вершит, возникнет и уйдет.
То вдруг откроется у близкого порога,
То вдруг стремглав куда-то вдаль уйдет!
Куда стремится истина, не знаю,
Боюсь, к какой-то цели роковой,
А мы вокруг летаем точно стая,
Как вороны над падалью живой.
И небо наливается пурпуром,
И жажда, как в горячечном бреду,
А истина пронзила нас шампуром
И... жарит на сомнениях в аду!
31.12.87 г.
Вот еще год без творчества. От этого можно с ума сойти. Ни фильмов, ни ролей, ни концертов, ни статей стоящих. Все ушло в суматоху и борьбу, результаты есть (и с плюсом, и с минусом). Самое обидное, что это год без стихов. (Я пытаюсь написать, как бывало, сразу, без всякой подготовки, только открыв для себя возможность — из рук вон, и плохо, и глупо, и вообще будто никогда и писать-то не пробовал.)
Студия пока не сложилась ни по людям, ни по репертуару 1988 года. Наруцкая взяла на главную роль мужа, будет подгопять под него картину. Во Фридберга не верю. «Наркоман» (Гаврилов) — документалка, Талгат (Казахстан) особых надежд не рождает. На «афганцев» рассчитывать не приходится, застряли с организацией, и на ЦСДФ уже готовы 4 части. План 1989 года лучше, очень интересен замысел у Ю. Мамина (Лейкин) — «Бакенбарды», должен и М. Рощин написать сценарий «Педпоэмы» (две серии), «Золотую шпагу» (только эскизы бы посмотреть! А то строить начали, а я эскизов не видел, да и видел ли кто-нибудь?). Сюда бы хорошо «Хомо новус» и «Трущобную кошку» (но это уже шесть единиц!). А если еще будет «Хартман» и «Грааль», то все десять было бы неплохо. Не предложить ли «Хомо» Валерию Приемыхову? Да! Еще «Марадонна» (ой, нужны единицы!).
Курс тоже не ахти в целом. Сельянов отваливает (сговорил С. Соловьев). Константинопольский пока на нуле. Армянин работает плохо. Овчинников в целом не очень, но отрывок сделал неплохой. Хорошо идут А. Карин, Н. Гейко и В. Опенышев. Но с сентября успели мало. Заниматься надо активней, программу сделать более напряженную, на курсовую получить для ребят пленку у Камшалова в порядке эксперимента. Определить производство. А Карин у Панфилова (он будет играть Находку в «Матери») и т.д.
В Союзе сделано много — 1988 год надо завершать! Это очень важно, и это обязательно. И центр, и устав, и т.д. Но главное — дворец, пять залов, фестивали, связь с ТВ. Очень важно пройти к М.С. Горбачеву. Надо добиться поддержки Измайловского центра, разработать программу строительства, отдачу Ялтинской студии «Детюнкино», ибо студия им. Горького не имеет творческих сил. Нужны люди[231].
Но более прочего в 1988 году волнует дом. Неужели не дадут? Это будет более чем жаль! А если дадут — напряженка будет невиданная. Что же, залезу в долги!
Надо срочно написать и «Васю Куролесова», и «Кошку», м.б., «Васю Куролесова» отдать Гайдаю Л., сделать пьесу, отдать в МТЮЗ и т.д. Много бы можно было сделать, если бы не проклятые должности. Бросить секретариат? Лучше бы бросить. А центр? Кого найти? Ох, нужны люди, и обязательно надо сыграть Фердыщенко. Обязательно.
Стоит вопрос и о здоровье. Надо подлечиться. Нужен режим. Нужно днем спать. Обязательно. И зубы вставить. И насморк вылечить! И бросить курить.
Ого-го! Сколько всего! А еще ведь и писать надо! Да! Компот!
21.01.88 г.
Кстати, не забыть поздравить Олега! Ему тридцать! Надо что-то подарить — будут ли у него дома праздновать? Позвоню с утра. Но что-то больно грустно на душе. Как-то странно получается, что работаю из последних сил и ничего не делаю. Все как-то движется само по себе, вырывается из рук. Ведь режиссуры нет. Откуда взяться кинематографу?
Подходит шестьдесят, И срок последний. Но все же это срок И время все же есть! Мне годы шелестят, Мол, возраст средний, Не сделан мой урок, Не сделан весь! Надежду не теряй И веру тоже! Сруби сухую ветвь Постылой суеты! Всего себя отдай, И Бог поможет, Да будет еще свет, Да сбудутся мечты! И новые слова Еще найдутся, Еще прольется кровь Из многих ран! Вскипает голова, И слезы льются. Люблю тебя я вновь... Навечно твой Ролан!
Очень меня тревожит все. Но более всего тревожит непорядок в собственной душе. Посмотрел Чаплина, великого и близкого, брата по всему, друга на всю жизнь. И такой острой болью отдалось то, что все время мельчу свою жизнь, что диву даешься. Он многое в жизни организовывал, но лишь вокруг себя и своего дела. Он работал на направлении своих главных возможностей. Не могу, брат мой Чарли, не согласиться с твоим упреком. Все подчиню сейчас главному — созданию своих фильмов.
Когда-то, совсем давно, английский писатель Хью Лофтинг написал известную книжку «Доктор Дулитл». Корней Иванович Чуковский сначала перевел эту книгу, а затем и пересоздал ее — «Доктор Айболит» родился заново. Говорить о том, что это перевод, — сильно грешить против правды, хотя и имена похожи: там Барбара, здесь Варвара, там обезьянка Ки-Ки, здесь Чи-Чи. Но кто скажет, что эта книжка не Корнея Ивановича?[232]
