— Петров написал письмо в ЦК, обвиняет меня в предвзятом отношении к национальным кадрам, — сказал Николай, отставляя в сторону пустую тарелку.
— Откуда ты знаешь, неужели он сам сказал тебе? — спросила Антонина.
— Да, он скажет, — хитро улыбнувшись, произнес Ежов. — Айплатов из ОГПУ мне сегодня его письмо принес и показал.
— Он контролирует его переписку? Ты его об этом просил?
— Айплатов боится и ненавидит Петрова. Здесь его просить ни о чем не надо.
— Но ведь это служебное преступление, не говоря о нарушении партийной этики! За перехват писем в ЦК коммуниста, да еще и председателя облисполкома можно расстаться и с партбилетом.
— Ты не знаешь полномочий ОГПУ. Они могут читать письма любого человека, если его действия опасны для партии и революции.
— Но ведь Петров не враг и не белогвардеец. Он сам принимал участие в революции. Подозревать его в измене просто безнравственно.
Николай встал из-за стола и стал перебирать книги на полке, нашел тонкую брошюру.
— Говоришь, безнравственно? А вот как считает товарищ Ленин в своей работе «Задачи союзов молодежи»: «Мы говорим, что наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата. Наша нравственность выводится из классовой борьбы пролетариата». Понятно?
— При чем же здесь Петров и его марийцы?
— Петров не хочет понимать первостепенность принципа классовой борьбы для каждого коммуниста, он националист и считает, что только его мари могут управлять областью. Петров чуждый элемент, поскольку для настоящего коммуниста не существует национальностей, а есть классы.
Петров, понимая, что Ежов собирает на него компрометирующие материалы, пытается упредить его и пишет в областную контрольную комиссию несколько оправдательных писем, где, в частности, сообщает, что десять пудов муки он получил в виде премии, а вечеринку на его квартире нельзя рассматривать как пьянку, поскольку она была устроена в честь американцев, доставивших продовольственную помощь голодающим в области. Видимо, Ежову было известно об этих фактах, и Петров опасался, что они могут быть использованы против него.
А тем временем Ежов пишет письмо в ЦК РКП(б). Излагая суть своих противоречий с Петровым и прилагая два полученных доноса на председателя облисполкома, Ежов просит прислать ему для поддержки сотрудников из центра.
Одновременно он пишет заявление в Контрольную комиссию РКП(б) Маробласти, прилагая к нему свое письмо в ЦК. В заявлении он, в частности, указывает: «В случае, если Контрольная комиссия возводимые на меня обвинения признает неправильными, прошу привлечь к партийной ответственности тех товарищей, которые своими поступками и закулисными интригами искусственно пытаются создать невозможность работы в дальнейшем и в конечном счете разлагают всю организацию».
Ежов в этом вопросе выбрал верную тактику. Инспирированное Петровым заявление члена бюро обкома Т.М. Ямбос-Короткова с обвинениями Ежова в «верхоглядстве, сектантстве и оттеснении коммунистов-инородцев ко второму сорту работников в революции» было признано Областной контрольной комиссией «необоснованной клеветой». За это Т.М. Ямбос-Коротков и поддержавший его на бюро обкома партийный работник М.Н. Николаев были исключены из РКП(б).
Петров, фактически «подставивший» Ямбоса-Короткова, попытался искупить перед ним свою вину, назначив его начальником областного земельного управления. Но Ежов вмешался и добился отмены этого назначения.
В это время для выяснения обстановки на месте в Краснококшайск был направлен инструктор ЦК РКП(б). По всей вероятности, он принял сторону Ежова или, по крайней мере, внешне сохраняя нейтралитет, дал понять, что штаб партии поддерживает политику областного секретаря. Ежов же продолжал придерживаться своей тактики, с одной стороны настаивая перед бюро обкома на своем откомандировании в Москву как не пользующегося авторитетом у местных кадров и указывая, что Петрова необходимо сохранить на посту, поскольку «другого такого же работника из мари нет», а с другой стороны постоянно информируя ЦК и Областную контрольную комиссию о неправильных действиях предисполкома, вызванных его националистическими настроениями.
Ежов при помощи своих людей выявил «злоупотребления» (а они могли быть на самом деле) в Областном продовольственном комитете, добился ареста его председателя и члена бюро обкома И.А. Шигаева, заместителя председателя Чаева и еще нескольких работников. Почти все арестованные были марийцами. Петров протестует против арестов, грозится уйти со своего поста, если они не будут освобождены. Но бюро обкома отклоняет его протест и принимает решение предоставить ему отпуск.
Ежов снова в Москве. В августе он решает в ЦК вопрос об укреплении своих позиций в Краснококшайске и получает подкрепление. ЦК направляет в Маробком Б.С. Лурье и его подругу М.Б. Смоленскую. С подачи ЦК Ежов назначает Лурье заведующим орготделом, Смоленскую — заведующей общим отделом и техническим секретарем обкома, а Титову заведующей отделом пропаганды. Таким образом, Ежов берет под контроль все ключевые посты в обкоме партии.
К этому времени в ЦК РКП(б) решили свести «партию» Ежов — Петров вничью. С одной стороны, нельзя было подавлять инициативу «интернационалиста» Ежова, который стал одним из активнейших проводников сталинской политики усиления роли партаппарата на местах, с другой — было недальновидно наносить удар по национальным партийным кадрам в недавно созданной автономии.
Ежова и Петрова отзывают в Москву для решения вопроса об их дальнейшей работе. Оба отправляются как бы в отпуск. Ежов — по собственной просьбе. Его откомандировывают осенью, а Петрова — в январе следующего года. Уезжая из Краснококшайска, Ежов 20 октября подписал свой последний обкомовский документ — характеристику на Петрова. Справедливости ради следует отметить, что он достаточно корректно подошел к составлению этого документа: «Тов. Петров является выдвинувшимся работником из марийцев и в условии Маробласти из всех тт. марийцев он как предисполкома является наиболее подходящим. В партработе тов. Петров принимает активное участие. Теоретически нуждается в марксистской подготовке».
В Москве небдительный Петров допускает серьезную ошибку. Он пишет в Краснококшайск несколько писем своим сторонникам-марийцам, в которых допускает очень неосторожные высказывания: «…перед марийскими коммунистами ясно вырисовывается альтернатива — будет существовать Марийская область, или она под давлением русского шовинизма и агонии будет мучиться, а затем умрет… надо дать отпор русскому шовинизму… обеспечить марийское большинство в комитете партии и особенно в бюро обкома… надо иметь в обкоме марийского секретаря… готовьтесь, коммунисты-мари, к отпору…»
